Цветок Папоротника

— Нет.       По комнате разносится тихий голос: — Нет.       Слышится звук бьющегося стекла — фужер со звоном рассыпается по полу мелкими осколками, отчего его содержимое плавно растекается, окрашивая осколки стекла в светло-зелёный цвет. На тёмном, расшитом разнообразными узорами ковре, опираясь о кровать спиной, полусидя виднеется мужчина; руки его неестественно выгнуты, а с уголка губ неторопливо скатывается струйка крови. Глаза, некогда озорные, сверкающие небесной лазурью, холодно глядят куда–то пусто и бездумно. Вслед за ним на пол медленно оседает поникший силуэт девушки. — Отец.       Бледная ладонь осторожно касается покрытой лёгкой щетиной скулы, дрожащие пальцы касаются синих, холодных губ. — Нет.       Ладони бездумно скользят по лёгкому камзолу, и пальцы лихорадочно натыкаются на обильно кровоточащую рану в правом боку. Отдёрнув руку, девушка с ужасом видит на своих пальцах алые капли. — Нет-нет-нет!       Дрожащие руки мягко обнимают за плечи сильный стан, а окровавленные ладони бездумно поглаживают расслабленную спину. Вплотную прижав мужчину к себе, девушка рассеянно касается губами его лица, осыпая невесомыми поцелуями щеки, острые скулы и прямой лоб. — Ну же, очнись, — окутанные подступающими слезами глаза лихорадочно блуждают по спокойному, безразличному лицу, пытаясь найти хоть какие-то признаки жизни. — Не шути так со мной, очнись.       Хрупкие руки уже с невиданной силой трясут остывшее тело, а горячие слёзы быстро оседают на пропитанную кровью ткань.       И тишина, леденящая и звенящая в ушах, в которой раздражает даже собственное дыхание. Сделав глубокий вдох, хрупкая фигура неспешно поднимается и, опираясь дрожащей рукой о стену, выходит на просторный балкон. Порывы тёплого ветра ласкают влажные щеки, попутно вынося из покоев правителя аромат крови, струящийся по воздуху вместе с яркими огнями. А те, в свою очередь, размеренно пульсируют и, срываясь с дрожащих пальцев, впитывают едва уловимый запах, исчезая вдали и накрывая ночную столицу искрящейся сетью.       В разных частях сонного города: в центре на мощеных белым камнем тротуарах, на холмах, средь благородных розовых садов и искусных особняков, на побережье, среди прозрачных волн, и даже на окраинах, стоя на протоптанных травянистых тропах, замирали люди. Шаг за шагом, словно по невидимой цепочке стихали голоса. Всё больше и больше глаз устремлялись к небу, наблюдая за мягкими огнями, которые накрывали землю переливистым куполом, проникая в неё и стремясь вперёд.       Каждый знал, что несёт с собой этот свет. Пустоту в душе для всей Андронны и грядущие перемены. По коридорам дворца, залитым мягким светом свечей, уже раздавались спешные шаги, кое-где был слышен лязг оружия и стремительный бег. Мимолётно взглянув на загоравшиеся огни в столице и опущенные головы тех, кто уже успел увидеть их, девушка вновь вошла в покои отца и, присев рядом, положила его голову на своё плечо, с невиданной миру лаской, поглаживая расслабленную спину уже немолодого мужчины и возвращая на своё законное место символ правителя — королевский венец, ранее лежащий среди осколков. — Ты был нашим королём — им ты и останешься, отец, — прикрыв глаза и игнорируя бегущие слёзы, она не шелохнулась даже от треска разлетевшейся двери, и, подняв голову, мазнула взглядом по приклонившей колено страже и скопу придворных, которых не хотелось видеть сейчас.