Проблемы немагического свойства

Ученая птица не трепыхалась, хотя дрожащие пальцы, сводимые судорогой, изрядно мяли ее белоснежные перья. Мужчина несколько раз ударил локтем витражное окно прежде, чем смог его распахнуть и из последних сил подкинул в воздух голубя, чье сочное хлопанье крыльев немедленно заглушили тяжелые удары в дверь. Мужчина затравленно оглянулся по сторонам, непроизвольно жмурясь от каждого удара, но вокруг не было ничего, что могло бы ему помочь – книги, книги, проклятые книги, пустая клетка и череп с изумрудами в глазницах. Мужчина обессилено сполз по стене и уставился на разлетающиеся в зеленых вспышках щепки, понимая, что птица не успеет. Не хотелось бы...вот так... В пространстве дымящихся обломков возник чудовищный силуэт, по полу от него расползались живые голодные тени и загнанный в угол человек попытался убрать ноги от их опутывающее- липких движений. Смоделированное совершенным тело было порвано посередине и из его спины возвышалось другое - темное, змеистое. Существо замерло, алой трещиной прорезался зубастый рот. - Ты умрешь, дерзкий смертный. И ты будешь благодарен, когда это произойдет. Человека затошнило. Смрадная сладость, источаемая высокой фигурой, проникала в самую душу, ломая тело, затапливая его ужасающей истомой, хотелось разодрать кожу ногтями, лишь бы избавиться от этой ломки, от желания чего-то неизвестного. Сыто млея от чужого отчаяния, освобожденный демон шумно втянул воздух, наблюдая, как вцепившись себе в волосы, человек спрятал лицо в вышитых рукавах своего одеяния. Утром обреченный рассмеялся, сказали бы ему, что самоубийством можно разрешить любую ситуацию, сейчас он отдал бы все свое золото лишь за возможность добраться до высокого башенного окна. Но ему оставалось немного – попытаться не смотреть в немигающие глаза своего палача, не торопясь приближавшегося к нему, и умереть достойно. Так глупо. *** Пучеглазый голубь принадлежал Резо, никаких сомнений. Пока посланник флегматично кормился зерном, рыцарь зубами стянул с руки тяжелую перчатку и не без труда развернул смятое письмо. «Помоги» - на липком обрывке гербовой бумаги. Одно слово, а они не виделись сколько, три месяца? Четыре? Время пролетело быстро, казалось совсем недавно он гонял тощего долговязого сына мельника, ненамного старше себя, но гораздо более слабого и трепливого. Трезор дразнил рыцарского приблудника бастардом и не пропускал его утренних тренировок, чтоб вдоволь позубоскалить, сидя на заборе. «Бастард» в долгу не оставался и лупил его по надменной физиономии каждый раз, как догонял, что случалось не часто. Потом подросток-Трезор уехал в Арланию, развивать внезапно проснувшийся дар, а вернулся взрослым мужчиной в расписном балахоне, с типичной магской бородкой, с выбеленными для солидности длинными волосами. Архимаг Резо – так теперь к нему с почтительным поклоном обращались все: староста деревни, в прошлом часто дравший его за уши, хохотун-дрессировщик с опаленными ресницами и даже король Марк. Нескладный болтун стал сухим надменным щеголем и самым молодым архимагом за всю историю Академии. «Помоги» - кривые расплывшиеся буквы вопреки обычным остроуглым с вензелям и аккуратным наклоном. Вот уж не похоже на Резо! Рыцарь ностальгировал и волновался уже по дороге в конюшню, где сытый и почищенный отдыхал его Гнедко. Проверив меч в ножнах, запас воды и кое-каких настоев в седельной сумке, рыцарь вывел коня во двор и только маленькая Амели, забросившая вышивку и от скуки рассматривавшая площадь из окна, заметила, как «красная лошадка» с места взяла в галоп. *** Тогда, сразу после приезда, получая заслуженную похвальбу в высоких залах, на званых обедах и во время лесных прогулок, Резо повсюду взглядом искал своего давнего обидчика, хотел посмотреть ему в глаза, кивнуть, узнавая, и, когда тот от страха рассыплется в тысяче извинений, великодушно простить. Резо представлял коренастого задиру, каким он его запомнил – без переднего зуба, лохматого и чумазого и, когда встреча все же состоялась, он был поражен в самое сердце – его «бастард» превратился в скульптурно вылепленного молодца и нынче звался – сэр Гилберт Яростная Вьюга. Доспехи сэра Гилберта не блестели на солнце, их покрывали многочисленные глубокие вмятины от ударов, зато сытые бока его гнедого коня лоснились под попоной с гербом короля. Рыцарь спрыгнул на землю с ловкостью, не ожидаемой от человека в тяжелой броне, и сдержанно приветствовал архимага. Они долго изучали друг друга, не в силах поверить глазам, после чего разошлись по своим делам, унося в груди смятение и досаду. У них было все – дар, знания, титул, репутация; всего этого они добились тяжелыми тренировками и завидным упорством, но встреча с давним недругом словно свела на нет все усилия – от себя не убежишь. Странное соперничество на расстоянии расцвело пышным цветом – взаимной чрезмерной заинтересованностью и демонстративным равнодушием, и через плоды воистину ядовитые привело их в одну постель. Законы короля Марка сурово карали срамоложников. У Резо было достаточно недругов, желавших получить его грязные тайны, и с ними самогО зарвавшегося архимага в свои лапы, но он не давал им повода. Его высокая фигура давно стала образцом жесткой морали, он не позволял себе даже смотреть на юношей с обожающим взглядом, ходивших за ним хвостом. Молодые ученики боготворили своего учителя, не подозревая, какие душевные порывы он сдерживает. Когда пытка становилась нестерпимой, Резо выжидал еще и еще, ненавидя себя, он, наконец, разгонял всех, включая слуг, и садился писать письма. Официальное - королю Марку. С просьбой выслать опытного рыцаря для решения проблем немагического свойства. «Банды разбойников, воры, хищные звери. Требуются клыки дракона и кожа огромных змей с болот». Помощь щедро оплачивалась Резо лично и поэтому вопросов не вызывала. В мирное время услугами рыцарей пользовались все, это было недешево, а потому доходно. И рыцари не копили жирок, развлекаясь по борделям и трактирам, а отбивали зад в седле. Король с радостью посылал к Резо всегда готового сэра Гилберта. Он единственный не жаловался на скверный характер заказчика, все выполнял в срок и возвращался с наградой, пополняя сокровищницу короля полновесными золотыми монетами или редкими драгоценными изделками. Сэр Гилберт. Второе письмо Резо писал ему. Несколько слов, которые, как Резо был уверен, сгорят в огне. Резо боялись, ему подчинялись, у него была власть. Он мог наслаждаться ею, не призывая чеканный перестук копыт на свои голову и задницу. Но больше нравилось ему быть покоренным и взятым, лежать неделю, зализывая раны, когда искусанные губы и все тело горело в огне изнутри и снаружи. Вряд ли их тайная связь имела налет романтичности. Они утолялись друг другом до пресыщения, до ненависти, которую время сглаживало, а они снова разжигали с упрямством одержимых. Безысходная зависимость, проросшая вглубь, сводящая с ума. Они были прокляты кем-то более могущественным, чем самая старая ведьма Моршанских топей. А потом рыцарь уходил. Резо проводил в ванне на львиных лапах много часов, не в состоянии ни о чем думать, не замечая, что вода остыла, пальцы покрылись уродливыми складками, а плечи –ледяными мурашками. Желаемое было получено и следовало расплатиться, отыграв положенную пьесу, уделяя пристальнейшее внимание деталям. К скорому возвращению сэра Гилберта архимаг приводил себя в порядок. Он был так же прям и надменен, хоть под пышным одеянием страдал от боли, не смея прибегать к целебным зельям, от которых ломились полки его лаборатории. Истерзанное тело – было спасением. На несколько дней, на краткие часы, которые из "времени после встречи" еще не перетекли "во время, оставшееся до нее" они избавляли от желания. Он сдержанно благодарил рыцаря, принимая от него тяжелую голову атамана разбойников, с остекленевшими глазами, или мешок с окровавленным дном, где шуршаще терлись боками драконьи зубы, вырванные еще до того, как тело ящера пронизала последняя конвульсия. Потом вручал заготовленную благодарность и награду. Наступала та часть игры, где рыцарь благодарил в ответ, кланялся и покидал башню уже окончательно. Возвращался в замок, пил, неистово молился, убивал – Резо не знал. Они никогда не говорили больше, чем, то было уместно. Когда обветренные губы в сухих чешуйках кожи охватывали плоть, лаская ее языком – уместнее было гортанно стонать, и этот извращенный этикет никогда не нарушался. Больше всего Резо боялся узнать, что Рыцарь выбрал себе жену. Сама мысль о ком-то, кто может позволить себе не редкие безумные встречи, за которые он ненавидел и себя и сэра Гилберта, а одобренную Церковью и королем связь, изводила архимага, как болезнь, а рыцарь вообще предпочитал о таком помалкивать. При дворе он с северным спокойствием принимал сплетни, как о своей импотенции, так и о своих священных обетах, никогда не опровергая ни одну из них, с женщинами был учтив, не более. И уюту домашнего очага предпочитал разбитые о каменные плиты пола колени архимага и его же злые слезы облегчения. Женщины были красивы, доверчивы и восторженно глупы. Архимаг был колючим, злым, таял на губах горечью и вызывая королевского рыцаря на состязание воли, постоянно проигрывал. Рыцарь, приезжавший строго по королевскому приказу, находил Резо близким к истерике. Удивляясь про себя, с чего архимаг раз за разом ломает эту комедию, рыцарь наслаждался его дикой искренней страстью. Он старался не думать, что будет, когда архимаг возжелает сыновей и приведет в башню женщину, сам архимаг никогда не поднимал эту тему. ** Над башней собирались тучи. Точнее, она была только одна, тяжелая, черная, болезненно пульсирующая, истекающая гнойными молниями из бурых разрывов. Вокруг башни истлела трава, а земля ссохлась в громадные комья и выпирала разломами. Гнедко пугливо настораживал уши и все медленнее перебирал ногами, шумно вдыхая горький воздух. Пожалев животное, остаток пути рыцарь проделал пешком, отпустив измученного коня. Благородный жеребец добрался до границы, где трава снова зеленела, и тревожно ржал во след хозяину, не понимая, зачем человек упорно пробирался между завалами туда, где возвышалась башня архимага Резо. Сэр Гилберт подошел к массивной входной двери, по обыкновению незапертой и, следуя давно определенному ритуалу, трижды гулко стукнул в нее. Ответа не последовало и рыцарь, обнажив меч, шагнул во мрак, который таила открытая дверь. Сразу же бросилась в глаза вывороченная стена в том месте, где раньше был спуск в лабораторию. Пол был залит чем-то темным и липким, эта же субстанция покрывала страницы книг, ранее педантично расставленных по полкам, теперь же валяющимися в беспорядке, подобно растерзанным птицам. Рыцарь перешагнул цветные осколки от реторт и обнаружил мертвое тельце необычного существа, что-то вроде крупного цветка, но со змеиной головой и листьями, походившими на крылья, на полу вокруг виднелись белые полосы от когтей. Что же это за цветы такие с когтями? За окном рокотало и сухой ветер швырнул в лицо рыцарю обугленный по краю лист с неизвестными письменами. Рыцаря сложно было застать врасплох, но сейчас он чувствовал, что за ним наблюдают, и не мог понять откуда. Смяв в кулаке пергамент он поспешил наверх. *** Резо висел в воздухе, удерживаемый длинными мясистыми стеблями. Стебли обвивали запястья и лодыжки, захлестывали шею, превращая тело архимага в безвольную марионетку, они вились и определенно обладали своей жизнью – несколько тупых морд стеблей, истекающих белым соком, с интересом развернулись на вошедшего. Остальные,- бесстрашный рыцарь судорожно сглотнул,- продолжали заниматься своим жутким делом – сплетаясь и скользя, они входили между разведенных ног распятого мужчины, чтобы покинуть уже не сопротивляющееся тело с влажным чавканьем. Могло показаться, что живые змеи поедают свою жертву, но вокруг было не так много крови, а еле слышные стоны из пересохшего рта давали понять, что Резо до сих пор жив. Маг даже был в сознании. Его взгляд, полный боли и мольбы был направлен на сэра Гилберта, но рыцарь уже прорубался к нему через колдовские заросли. Подобравшись вплотную, он размахнулся и одним ударом меча перерубил несколько особенно противных живых стеблей-змей. Резо свалился на него сверху, чудом избежав обнаженного клинка. -Еще смертный? – голос исходил от странного существа, восседавшего на троне из живых переплетающихся стеблей. – Ты крепче, в тебе больше огня, покорить тебя будет приятнее… Содрав с плеча тяжелый плащ, Гилберт завернул ледяное тело мага в него, как в одеяло. -Ооо, - восторженно прошептал монстр, ерзая на своем троне. – Забота. Может тогда сыграем в загадки? Вы любите последний шанс, да, смертный? Ты угадываешь три раза, я отпускаю обоих. Если один раз ошибешься, отпускаю только колдуна, а ты займешь его место. Две ошибки и ты сложишь меч к моим ногам. Тогда вы оба станете моими рабами. -Слово чести? -Рыцарь протянул вперед руку, недоверчиво улыбаясь. -Конечно, - тоже заулыбался демон, пожимая ее. – Слово чести. Честь много значит для человека с таким горячим сердцем. Столько же, сколько для рожденного в пламени. -Тогда, по рукам. Подавшись вперед, Рыцарь, все еще улыбаясь, крепко сжал ладонь демона и другой рукой насадил его на меч. Демон захрипел, хватаясь за отточенную сталь, раня руки и завывая, Рыцарь провернул оружие в ране, и хладнокровно наблюдая, как из нее полилась густая кровь, отсек демону голову. Тело обмякло и свалилось с пьедестала, тропический лес вокруг стал засыхать на глазах. Поскуливая умирали живые лианы. Зеленые комья плоти облазили, оголяя кости, которые тут же плавились и в луже отвратительной слизи остался только гладкий отполированный посох с округлым навершием. Рыцарь протянул к нему руку. *** Архимаг перекатился на живот. Он слабо уперся руками в пол, покрытый слизью, кровью и лучше не думать, чем еще. Его стошнило и тонкие лопатки жалко выступили через бледную, покрытую кровоподтеками кожу. Рыцарь помог ему подняться. -Ты живой? - Да, спасибо. Спасибо, - повторил Архимаг, кутаясь в испоганенный плащ. – А теперь не мог бы ты…убраться. Рыцарь поджал губы. - Раз отпала нужда в моей помощи, скажи мне – «Место» и я кинусь выполнять. -Чего ты хочешь теперь? – архимаг был слишком слаб, чтоб кричать. - Награды? Поцелуй от спасенной принцессы? Денег? Приди позже…И верни мне посох. -Можешь в зад меня поцеловать со своими деньгами, принцесса! – Рыцарь протянул было обугленную палку, оставшуюся от посоха в требовательные руки архимага, но с внезапной злобой переломил ее о колено и швырнул тому под ноги. Резо застонал, словно не посох был сломан, а его кости, но сделать ничего уже было нельзя. Рыча проклятья, Рыцарь удалялся вниз по ступенькам, громко топая латными набойками, Резо прислушивался к его шагам, и только когда внизу хлопнула, слетая с косяка дверь, он рухнул, где стоял. Теперь он чувствовал и боль, и холод, конечно, ему нужна была помощь, но только не от него. Не стоит увеличивать свои долги. Проявить слабость стало вдруг слишком интимным. Нельзя позволять себе такое. Он все еще не мог заставить себя двинуться, когда дверь бесшумно распахнулась и в нее боком протерся его Рыцарь. На ногах вместо снятых сапог красовались не очень чистые носки. Резо представил, как Гилберт картинно спускается вниз, а потом разувается, снимает латы, чтоб не лязгали и крадется обратно. Он расхохотался, сплевывая с прокушенных губ пузызящуюся кровь. -Я знал, что так просто от тебя не отделаюсь. -Свежий воздух меня охладил. Все эти жуткие тучи пролились дождем. Кончай корчить из себя ледяного дракона, я никому не расскажу, слово даю. –Мы сегодня уже видели иллюстрацию к сборнику сказок про рыцарское слово чести. Что-то ты плохо получился на гравюре,- усмехнулся Архимаг. Гилберт только пожал плечами. -Умоляю тебя. Я еще в своем уме, чтоб заключать сделки с демонами. Кстати, о сделках. Зачем ты позвал это существо? Архимаг посмотрел на него снизу вверх. На его лице читалась паника. -Я его не звал. -Не держи меня за идиота, Резо. Ты пытался создать гомункула. – Рыцарь потряс перед носом архимага мятой страницей и тот сдался. -Ты прав, я пытался создать кого-то. Вырастить тело оказалось не сложно, мне нужна была душа, чтобы оживить его и я… -И ты пригласил демона с той стороны? -Да. Рыцарь закатил глаза. -Пиши мне чаще, архимаг. Не прикрывайся королевскими законами. Если я тебе нужен – просто позови. Не майся дурью, ты знаешь, из столицы полдня пути. -Целых полдня. -Ты нетерпеливый. Эта черта в тебе так же прекрасна, как и твои плечи. Архимаг покраснел как девушка и отвернулся к окну. Его плечи истерично вздрагивали. Он то ли плакал, то ли смеялся.