Avem

Что будет делать птица, которой связали крылья? Смирится или вырвет веревки, исщиплет руки, что тянут держать; полетом и кровью свободы означит пути? Иуда режет нити, вырывает привязанность с болью и верою, ломает бело-чистые перья, красит красным и не замечает как. Ему бы вцепиться руками, клыками, душою, но свобода жизни дороже, дороже любви. «Ты спасешь нам Израиль, Искáриот!» — люди кричат, Анна тянет монет кошель: «Просто предай — спаси — уничтожь!» Иуда тянется к правде, но едва ли та знает, как выбирать между смыслом для жизни и смертию верности; вот что причина мук и сомненья: «Я не предатель, я верую в то, что спасаю, что жертвую совестью ради любви». Мягким пухом выстелить путь до распятия, в кровавое месиво разодрать грудину, добраться до сердца — едва ли осталось — и отдать навечно, пусть хоть так — чтоб не болело предавать. Яркими перьями выткать терновый венок, вплести изувеченных пальцев стараньем в последний (единственный) дар. Ночью последней вернуться после ухода, сожаленьем наполнить слова, проклясть, любви напомнив моменты — жаркие ночи подле костра, сцепленье тел в клубок, стоны страсти, не боли. Ядом, железом каленым выжечь у краешка губ «мне не жаль, мне страшней». «Спасибо за жертву», — эхом разносится гулким по залу тюрьмы, взрезает молчащий отныне разум Иуды, привносит молчанию отблеск утраты, — «Спасибо, Иуда». С благодарностью к смерти, приняв предательство, шепчет кровавым ртом «защити» Иисус, слыша глумленье и крики безумной толпы. Искариот криком «если бы смог!» поднимает в небо десятки птах, кается в грехе, швыряет монеты, приходит к кресту и стоит на коленях, не смея смотреть на прощающий взор. Приникает губами к истоптанной с кровью земле и уходит, шепча, что страшней не решиться, а пережить. Иуда сам себе надрезает крылья, лишая возможности вырваться, отдается апостолам в руки, получает плевки и удары, идет на второй день в Гефсимань, полосует запястья до крови — в искупление хоть капли. Закатным солнцем светится его оправданье: «твое желание, Боже, твое!», красным блеском озáрено решенье связать до конца и верность, и веру, и жизнь. Что будет делать птица, которой связали крылья? Иуда решает, цепляя веревку, что птица умрет.