Аллергия на март

Бён категорически ненавидел весну. Когда солнце начинало припекать после трех месяцев ледяного отчуждения, белокурый омега буквально превращался в затворника. Ненадолго, пусть лишь на месяц, но весь этот месяц он был вынужден торчать дома, как собака на привязи. "Несправедливо", - повторял Бён, набивая холодильник едой, весь февраль разоряя прилавки ближайших магазинов. "Несправедливо", - семь бутылок минералки отправляются в продуктовую корзину, и Бён медленно движется дальше вдоль прилавков, сверяясь со списком. Однажды альфа, которому совсем сорвало крышу, оставил без воды район, где жил Бён. Это не было большой проблемой, серые беты довольно быстро вновь наладили систему водоснабжения, но два дня омеге пришлось провести изнывая от жажды и собственной беспомощности. Это явно не то, чего можно хотеть от жизни. "Лучше все-таки десять", - Бён вернулся и добрал еще воды. Хорошо бетам. Невидимки, серые, какими только названиями не плевали в их способные к репродукции омеги и альфы. А те просто делали свою работу, не глядя на других, отчужденные, погруженные в собственные миры. Они никого не оставляли после себя, они были живым воплощением смертности. Они пугали, хотя для этого не было никаких объективных причин. "Для них все время зима, - с тоскливой злостью думал Бён, когда бета пробивал его товар на кассе. - Кто бы мог подумать, что презренные могут быть достойны зависти?" Два раза в год все остальные, альфы и омеги, получали отпуск от своей работы, и переходили к работам на ином поприще. Весной, неумолимо надвигавшейся на Бёна, сводимые с ума запахами, которые источали тела, они прикусывали, впивались, потели и стонали, выгибались навстречу друг другу и хватали ртом воздух. А ранней зимой те из них, кто в марте поработал особенно плодотворно, рождали новых омег, альф и иногда бет. Нормальные, по крайней мере. А вот Бён был ненормальным. В конце февраля он в последний раз проверял исправность проводки, дополнительного генератора, фильтров воды, получал последнюю на ближайший месяц почту и, наконец, тяжело выдыхал, запирая за собой железную дверь. Несмотря на свое отклонение, Бён получал отпуск вместе со всеми. Но для него это было временем книг, старого кино и длинных мультсериалов, неизбежно разбивавших ему сердце. Бён плюхнулся на диван, поджав под себя ноги, и установил на коленях ноутбук. "К обороне готов", - подумал он усмехнувшись, и надел наушники. Март вступал в свои права. Первые дни обычно были самыми неспокойными. С улицы постоянно доносился шум, чьи-то вопли, визг и рев. У почтенных граждан сносило голову, но это было в порядке вещей. Никто не осуждал их после, когда рассудок возвращался к ним, поскольку судье над другими пришлось бы сначала судить за то же самое себя самого. В такое время Бён затыкал уши наушниками и отстранялся от всего мира. Каждый раз, из года в год. Снова и снова. Он не сразу услышал, как кто-то скребется в дверь. Поставил сериал на паузу, вытащил один наушник, затем, чтобы убедиться, что ему не мерещится, второй. К нему явно кто-то ломился. Бён поежился, но вспомнив, как нахваливали ему железную дверь, немного успокоился. В мыслях парня промелькнула идея взять нож. Так, на всякий случай. Но он знал, что даже если возьмет его, толку не будет никакого. Он не сможет воспользоваться им - его всегда мутило от вида крови. Молотильня за дверью и не думала стихать. Но что-то казалось Бёну странным в этих звуках. В них не было злобы или агрессии. Только просьба, едва ли не мольба. Может, это еще один? Такой же, как и он, ищет прибежища, куда сбежать от наружного ада? Бён колебался. Стук стал вовсе жалобным: тихие удары, словно стучавший боялся, что их услышит кто-то, кроме хозяина квартиры. Может, кому-то и вправду нужна помощь? Бён вышел в холл. Глазок на двери был не предусмотрен, сказали, он делает монолитную конструкцию уязвимой. Зато была цепочка. Бён замер в нерешительности. "А вдруг не за помощью? Вдруг..." Он мотнул головой, вспоминая, как когда-то сам так же молил о приюте. Снова раздался тихий стук. Бён вздохнул и приоткрыл дверь. Как только щелкнул открывающийся замок, парень снаружи тут же распахнул ее настежь, вваливаясь в квартиру Бёна. Звенья разорванной дверной цепочки рассыпались по полу, а хозяин крепости оказался зажатым в плотных, как тиски, объятиях. Его держал альфа с растрепанными волосами и взглядом, полным похотливого безумия. Бён с ужасом узнал в нем своего знакомого Пака, они общались с ним всю зиму, и только к весне Пак исчез, оборвав все контакты. От страха омега замер, и альфа немедленно этим воспользовался. Ногой он захлопнул дверь, и развернул омегу к себе спиной. - Скучал по мне? - прошипел Пак на ухо Бёну, обдав его шею горячим дыханием. Бёна тряхнуло, и он словно пришел в себя. Он рванул вперед, и стоявший на одной ноге альфа потерял равновесие. Он выпустил омегу и тот бросился на обезумевшего альфу с кулаками. Но первый же удар был остановлен на полпути сильной рукой, сжавшей кулак Бёна. Омега не успел понять, что произошло. Альфа крутанул его на месте, и с силой прижал к себе, обхватив рукой торс Бёна, а второй рукой прислонив к его лицу влажную тряпку, воняющую какой-то отвратной сладковатой смесью мяты и ванильного порошка. Бён задержал дыхание, пытаясь высвободиться, или хотя бы задеть острыми локтями Пака, но все было бесполезно. Локти взбивали воздух, которого катастрофически не доставало в легких, и все попытки вырваться пресекались твердой рукой. Перед глазами омеги поплыли круги, сначала цветные, потом черные. Он почувствовал, что если не вдохнет сейчас, то уже не сможет поручится, что вдохнет когда-либо еще. Судорожным глотком он пустил в легкие воздух, мерзкий запах щекотал ноздри. Бён почувствовал ужасную слабость. Он проиграл. Он проиграл всю свою жизнь, которую ему приходилось скрываться. Все его попытки отгородиться от мира, живущего своими, чуждыми Бёну правилами, оказались напрасными. Этот альфа, ублюдок, державший у его лица тряпку с каким-то химикатом и железной хваткой удерживающий омегу, сделал старания Бёна напрасными. Омега вдыхал дрянной запах и чувствовал себя бесконечно слабым. "Я и есть слабый, - мелькнула у него мысль. - И на что я надеялся". Его тело обмякло в руках Пака, и альфа отнял тряпку от лица хозяина квартиры. Бёну было все равно. Он только ждал, когда на него наконец подействует химикат, чтобы он мог отключиться и хотя бы не знать, как произошло то, от чего он бежал всю жизнь. Чтобы всю оставшуюся жизнь ему не пришлось этого забывать. Но сознание предательски не оставляло его. Наоборот, оно странным образом обострилось, точнее, та его часть, которая отвечала за восприятие окружающего. Он почувствовал огромную силу в руках, державших его. Руки опустили его на пол, почти что бросив на спину. Альфа наступил ногой ему на живот, резкими движениями расстегивая ширинку собственных брюк. Белья под ними не оказалось. - Иди сюда, - выдохнул Пак, подминая под себя обезволенного омегу и садясь сверху ему на грудь. - Открывай. Бён послушно открыл рот, хотя разум кричал ему стиснуть зубы. Сопротивляться голосу, полному гнева, шипению из-за неразмыкающихся зубов, о не мог. - Шире, - зарычал Пак, - ты что, не видишь, какой он огромный? Бён покорился, и член одним толчком наполовину ушел в рот омеге, заняв tго целиком, отрезав возможность вдохнуть. И тут же вновь оказался снаружи. Бён всхлипнул, ловя воздух, как пытается вздохнуть рыбы, выброшенные на берег. Член снова оказался у него во рту. - Ну же, мальчик, - Пак запустил пальцы в мягкие волосы Бёна и с силой сжал. Челюсть альфы выдалась вперед, он скалился как зверь. - Ну же... Бёну хотелось сомкнуть зубы, но по лицу Пака читалось, что тогда омега останется без зубов. Омега задыхался, ища, куда деть язык, и ища, куда девать язык скользнул его кончиком по уздечке. Пака словно ударило током. Он зарычал, откинув назад голову, стискивая белокурые волосы омеги в кулаки, и Бён испугался, что теперь с ним совсем перестанут считаться, и альфа затолкает в него член до самого желудка. Пак медленно наклонил голову, сверху вниз глядя на любовника. - Ты, похоже, не в первый раз балуешься с такой штукой. Давай теперь проверим все твои способности. И не дожидаясь, когда омега вдохнет, медленно и неотвратимо, сантиметр за сантиметром затолкал свой член в глотку Бёна. Курносый нос коснулся лобка, Бёну отчаянно хотелось откашляться, но стонущий альфа, крепко держал его за волосы, навалившись всем телом и толкаясь в него. В горло ударила горячая струя, потом еще. Пак закричал, напрягшись всем телом, и сполз на пол. Бён отвернулся, его мутило. Он старался отдышаться и при этом не захлебнуться спермой. Альфа рядом замер, Бён не видел его лица, для этого пришлось бы поднимать голову. Вместо этого омега попытался уползти прочь, куда угодно, забиться в любой угол. Помощи ждать было неоткуда, и он мог только оттягивать время. Ноги не слушались его, подняться он не мог. Альфа сел на полу, наблюдая за попытками омеги. Когда он отполз на несколько метров, Пак небрежным движением схватил его за щиколотку и подтянул к себе. - Иди сюда, - беззлобно сказал альфа. - Мы только начали. Бён лежал на полу, уткнувшись лбом в прохладный паркет. Дыхание, отражаемое от пола, обжигало ему лицо. Он вздрогнул, когда почувствовал ладонь между ягодицами. Пальцы были смазаны чем-то склизким и холодным, Бён напряг мышцы и сразу получил болезненный шлепок по заднице. - Расслабь, - приказал Пак, поглаживая место удара. - Больно больше не сделаю, обещаю. Эта боль была самой сильной. Будет немного неприятно но это скоро пройдет. Бён напрягся еще сильнее. Он не собирался повиноваться. Только не сейчас. - Не заставляй меня злиться, - еще тише сказал Пак, с силой раздвигая ягодицы омеги и приставляя к отверстию головку члена. - Когда я сержусь, я не помню своих обещаний. Пак с настойчивой, медленной неотвратимостью проникал все глубже в омегу. Бён вскрикнул от боли, остро пронзившей анус когда он попытался сжать мышцы. - Расслабься, слышишь, расслабляйся. Все же должно было пройти нормально. Бён почувствовал, как Пак вышел из него. Альфа поднял отброшенную тряпку и поднес к лицу омеги. Острый запах мяты и ванильного порошка теперь почти не вызывал отвращения, перебиваясь запахом возбужденного альфы, свободной рукой жадно водившего по телу Бёна, задерживаясь на ягодицах, царапая их, проскальзывая к паху. Пак вставил средний палец в омегу. Лежавший ничком Бён похолодел от ужаса. Он не мог поверить и простить себя за то, что ему нравились прикосновения альфы, нравилось то, что мужчина делает с ним, ему нравился его запах. Не такой как у других, не раздражающий и отталкивающий, а притягательный, каких он никогда прежде не чувствовал. Пак присоединил указательный палец, выжимая из парня стон, и расплылся в хищнической улыбке. Член альфы, снова твердый, как гранитная колонна, прижимался к животу. Пак навалился на Бёна, чувствуя, как парень прогибается в спине, прижимаясь задницей к его члену. Бён чувствовал нестерпимый жар внутри от мысли, что он должен принять в себя. - "Должен? - Эта мысль пронеслась у него в голове, но была изгнана другой - Конечно". - Эта смесь действует не сразу, но сам понимаешь, как тут устоять? - насмешливо сказал он. - Может, тебе будет удобнее на спине? Не дожидаясь ответа, Пак перевернул омегу и ухмыльнулся стоячему члену парня. Он вошел в него целиком, и омега протяжно застонал, закатив глаза и выгибаясь под ним, словно хотел лопатками сломать себе позвоночник. Пак впился в пересохшие губы омеги, одновременно обхватывая руками его член и плавными движениями доводя омегу до исступления, стал двигаться сам. Тугое отверстие поддавалось тяжело, плотно обхватывая его собственный член, пылавший от возбуждения, требовавший срочной разрядки, но альфа терпел из последних сил, ускоряя движения руки под сносящие крышу стоны омеги, хватавшего его за плечи. Он двигал рукой еще быстрее, чем двигал себе каждый год, забываясь в мечтах об этом омеге. Бён Бэкхён - его заветная мечта извивалась в его руках, кричала его имя и извергалась потоками спермы ему на грудь, когда альфа понял, что не сможет больше терпеть. Он наполнял собой омегу, толкаясь в него глубже, чем это казалось возможным. И стих, повалившись на парня, благодарно обвившего его шею тонкими руками.