Сложности переезда

Бьенпенсанта сама не поняла, как это произошло. В одну не слишком прекрасную ночь она кружила по замку, отчаянно скучая по Греттиру. "Вот куда его понесло? Рыцарь, видите ли, на службу надо. Жениться ему надо, а не в Англию ехать! Чего дома не сиделось? Мне теперь и поговорить не с кем. И за ним кто присматривать будет? Я же, в конце концов, родовое проклятие, а не какое-то там бездомное привидение!" В раздражении она полетела к замковым воротам, но вместо того, чтобы просочиться сквозь них, внезапно растворилась в воздухе. Проявившись в темной и тесной комнатушке, Бьенпенсанта не удержалась от крепкого словечка. — Отстань, Санта, — сонно простонал знакомый голос. От неожиданности Бьенпенсанта взлетела к потолку. Проснувшийся было Греттир вновь задремал, свесив руку с кровати. Бьенпенсанта повела носом и возмутилась: "Не успел уехать из родного замка, а уже напился как свинья!" Впрочем, будить и ругать Греттира она не стала. Наоборот, подлетела к кровати и аккуратно подоткнула сбившееся одеяло. Потом уселась на грубо сколоченный стол и, болтая ногами, с умилением стала смотреть на правнука. Утром же тихонько растворилась, чтобы не радовать раньше времени Греттира. На корабле Бьенпенсанте не понравилось. Раздражали шорохи, скрипы, шум моря. Греттир с зеленоватым лицом сидел у борта, ухватившись за канат. "Так ему и надо, — злорадно подумала Бьенпенсанта, — нечего прабабушку бросать!" Правда, сама она становиться на палубу не решилась и вместо этого облетела корабль. Еще не старое судно уже обзавелось своими призраками. Впервые увидев одного из них, Бьенпенсанта даже преобразовалась — загорелись желтые глаза, изо рта вытянулись окровавленные клыки. Но шествовавший мимо призрак — огромный, косматый, одноглазый, чем-то похожий на покойного отца Греттира — даже не взглянул в ее сторону. Он смотрел только перед собой, а из его пропоротого брюха стекала кровь и вываливались кишки, волочились следом, будто сизые змеи, оставляя на палубе скользкий след. Носовую фигуру в виде русалки облюбовала распухшая утопленница с кровоподтеками по всему телу. Лицо у нее было синюшное, в остатках рыжих волос запутались водоросли, объеденная крабами грудь болталась клочьями, напоминая изодранные лохмотья. Время от времени она мечтательно улыбалась, и на одутловатых щеках появлялись ямочки. Еще мелькал коренастый юноша с проломленным черепом — из ошметков кожи и мозгов торчал топор, которым совершили убийство. К удивлению Бьенпенсанты, никто из команды и пассажиров призраков не чувствовал, а сами привидения не проявляли интереса к людям. Она неожиданно остро осознала отличие родового проклятия от простого привидения и подкрепила это открытие коньяком, который перевозили в трюмах. В очередном трактире Греттир устроился в углу и вяло ковырялся ножом в тарелке. Рядом с ним увивалась стройная молодая служанка, не умолкавшая ни на мгновение: — Так вы в Ноттингам едете? Ой, хорошо, если доберетесь! Говорят, там в лесах разбойники лютуют. Никак переловить их не могут. Грабят всех, кто заезжает в лес! Ездит тут сэр Гарсеран, так вечно жалуется, что его безбожно обирают, до разорения доводят. Два года как грабят, все никак не дождемся, когда уже... Но Греттир не обращал внимания ни на болтовню, ни на саму служанку, так что в конце концов та разочарованно отошла. Бьенпенсанта, притаившаяся на соседней лавке, только хмыкнула: не понимает правнук своего счастья. Проверив, хорошо ли Греттир устроился на ночлег, Бьенпенсанта отправилась изучать окрестности. Так и не проявившись, конечно, а то никогда не угадаешь, у кого под боком святая вода припрятана. Заглянув в одну из комнат, она застыла, наполовину высунувшись из стены. Давешняя служанка изгибалась, оседлав здоровяка, при виде мышц которого Бьенпенсанта чуть не присвистнула. Платье девицы валялось на полу, волосы были распущены, глаза сверкали, рот с чувственными губами полуоткрыт. Пышные груди подрагивали от касаний рук и языка мужчины. При каждом толчке с губ девицы слетал стон, любовник вторил ей почти звериным рыком. Слияние тел, ласки, стоны наслаждения напомнили Бьенпенсанте происходившее — подумать только! — двести лет назад. Она вздохнула, едва удержалась, чтобы не подлететь поближе и не дать парочке несколько советов, и выскользнула из комнаты. В первый вечер Греттир так обрадовался явлению прабабушки, что едва не задушил ее в объятиях. Теперь же он частенько пропадал у новых знакомых. Вот и сейчас уже вечерело, а он еще не появился. Бьенпенсанта, отпивая из кубка вино, размышляла о своей судьбе. В Ноттингаме ей, пожалуй, нравилось. Хороший, просторный дом, не такой пыльный, как старый замок. Правда, немного беспокоила стоявшая рядом церквушка святой Касильды-в-Розах. "И чего ей женой сарацинского конунга не сиделось? — проворчала Бьенпенсанта, выглядывая в распахнутое окно. — Впрочем, сарацины не одну жену берут. Не умеют мужчины свои силы рассчитывать!" Бьенпенсанта уже отходила от окна, когда на тихой улочке раздались голоса. — Вечно ты, Мари, убегаешь, — прогудел какой-то мужчина. — Вот остановилась бы, я тогда рассказал бы, как мы давеча разбойников побили! — Ой, как же, побили! — задорно возразила Мари. — Еще скажи, самого Локсли поймали. Заливай кому-нибудь другому! Бьенпенсанта скривилась. Ей давно надоели разговоры о разбойниках — и слуги о них сплетничают, и Греттир каждый вечер о планах шерифа восторженно вещает. Да и кто же девиц разговорами о разбойниках соблазняет? Вот и эта Мари, похоже, уже сбежала. Бьенпенсанта снова посмотрела в окно. — И так всегда, — один стражник громко жаловался другому. — Вот у тебя складно выходит! Приятель похлопал его по плечу и, улыбнувшись, бросил взгляд на раскрытое окно. Бьенпенсанта почувствовала, что краснеет. Чего уж тут. Но... В конце концов, возраст за двести — еще не повод для воздержания. И то, что она призрак, ничего страшного. "Главное, в Ноттингам попала, а дальше как-нибудь справлюсь", — твердо решила Бьенпенсанта.