Ничья

Чего-чего, а такой подлости от начальника жандармерии и тайной полиции Агата Слатеняну не ожидала. В этот раз Вилара не запер ее в монастыре, а просто приставил слежку. И теперь за ней по пятам постоянно ходил молодой, красивый, но истово верующий монах. Нет, он никуда не лез и ничего не проповедовал, но так молился, вздыхал и укоризненно смотрел, что у Агаты пропадал аппетит и портился цвет лица. А еще он совсем не поддавался женским чарам, что было обиднее всего. Естественно, Вилара недвусмысленно предупредил, что произойдет, если его соглядатай внезапно исчезнет. Но вымотанная постоянным надзором Агата уже была готова на все. Тем более что грамотно подстроенный несчастный случай (старые связи она бережно сохраняла) никто не отменял. Придется и самой немного пострадать, но оно того стоило. Впрочем, приводить этот план в исполнение она не спешила. Уж слишком, по ее мнению, такое решение отдавало бессилием, должен быть иной выход. Идея пришла Агате в голову после того, как Вилара, целуя руку, пальчики и шею, уговорил ее вновь приступить к поискам Марджелату. Просьба, понятное дело, подкреплялась солидной суммой. Подбрасывая в руке тяжелый кошель и довольно улыбаясь (все-таки этот проходимец иногда приносит неплохой доход), Агата размышляла над тем, что за Марджелату она, наверное, взялась бы и без денег, уж больно много он ей насолил в прошлом, еще с самой первой встречи. И тут ее осенило. Мальчика в мужчину превращают испытания, а трудности прививают вкус к жизни! Вот проехаться бы — под предлогом розыска Марджелату — с монашком (имени которого Агата никак не могла запомнить) по Дороге костей, прошагать пешком под палящим солнцем, попасть под обстрел если не полиции, то бандитов (тут-то старые связи и пригодятся), наконец, искупаться в реке — и он мигом придет в себя. Или же так намучается лазить по горам и отбиваться от разбойников, что сбежит сам. Купания Агата надеялась избежать — до сих пор при воспоминании о той речке у нее начинала ныть коленка. Три дня непрерывной скачки, еще два дня пешего перехода — даже сама Агата выбилась из сил. А монашек, как она с неудовольствием отметила, стоически держался, только взгляд стал еще более укоризненным. Судя по всему, он считал себя мучеником. Правда, небольшую победу Агата все-таки одержала. Когда во время привала она решила забраться на гребень скалы, монашек поднялся было с места, но тут же свалился обратно (все-таки хлипкая нынче молодежь!). Однако к его чести, в Бухарест не запросился. Ничего, у нее еще оставалась надежда на разбойников. При первых же выстрелах монах рухнул — не замертво, а на колени — и принялся молиться. Агата, выругавшись, схватилась сначала за голову, затем попыталась приподнять монашка, чтобы тот встретил опасность как настоящий мужчина... Тщетно! Пока она выискивала камень поувесистее — хороший удар по голове приведет в чувство любого — стрельба закончилась. Раздались крики, послышался топот, под ноги Агате свалилось чье-то старое ружье, а из-за поворота показался такой знакомый всадник. Не будь в руке Марджелату револьвера — Агата кинулась и разорвала бы его, несмотря на всю доходность. Вот почему он вечно ей мешает? Единственным утешением было то, что Марджелату при виде "спасенных" тоже скривился, будто съел кислятины. Буркнув пожелание приятной дороги (куда — Агата не разобрала), он развернулся и поехал прочь. Монашек, поднявшийся с колен, смотрел на него как на посланника божьего. Агата усмехнулась: принять Марджелату за ангела мог только болван. Впрочем, если у бога есть чувство юмора... А у него оно явно было, учитывая, что от всех планов осталась одна река. О том, что монах не умеет плавать, Агата поняла в тот миг, когда, вынырнув второй раз на поверхность, он перестал барахтаться и стал медленно опускаться на дно. Сил ругаться у Агаты уже не было. Она только мысленно вопросила: почему, ну почему мужчины ничего не умеют делать? — и взяла дело спасения в свои руки. На берегу судорожно вдыхавший монах не отрывал взгляда от Агаты, которая отжимала подол и скорбела об оставшейся на другом берегу шляпке. На грозный окрик, что хватит валяться, монах, слегка запинаясь и краснея, пробормотал: — Госпожа Слатеняну, вы такая красивая... Агата всплеснула руками, закатила глаза и вознесла мольбу господу, пожалуй, впервые за много лет искренне уверовав в его существование.