Вам письмо

— А, Вилара, наконец-то вы пожаловали! — Бибеску сидел за столом, на котором царил непривычный начальнику жандармерии хаос. Впрочем, как и во всем кабинете. Бумаги не лежали ровными стопками, а в беспорядке валялись по всей столешнице. Перья, обычно стоявшие в малахитовом стакане, подарке одного из российских магнатов, сейчас разбросаны поверх документов. Причем часть из них — ощипанная. На низком столике около кресел стояло три початые бутылки вина и лишь один бокал. Но больше всего Вилару насторожило пресс-папье. Великолепное творение знаменитого французского серебряных дел мастера, которое и полировать-то разрешалось только старому камердинеру, торчало в вазе с персиками, перепачканное соком. Да, господарь был явно взбудоражен. — Так точно, ваше величество! — Вилара щелкнул каблуками и вытянулся во фрунт. — Что же вы там стоите? — ласково произнес Бибеску. — Подходите сюда, подходите, — но тут терпение покинуло его окончательно, и он в сердцах хлопнул по столу каким-то листом. При этом документ с печатью австрийского консула спланировал на пол. Бибеску даже не посмотрел в ту сторону. — Вот, читайте. Читайте! Вилара взял бумагу и поднес к глазам. — Ваше величество, дозвольте сообщить вам. Пишет мать... — Господь всемилостивейший, и это начальник всей моей полиции? Про себя читайте! — Н-да, — задумчиво произнес Вилара, дочитав письмо до конца. — И это все, что вы можете сказать?! — взъярился Бибеску и в сердцах стукнул по столу кулаком. На пол посыпались еще бумаги — с печатями британского атташе и турецкого посла. Он вскочил и принялся расхаживать по кабинету. — С меня... с меня! Неизвестно кто требует денег за... за... — Это может быть правдой? — перебил Вилара. — Да, — мрачно буркнул Бибеску, остановившись около столика с бутылками. — Очень интересно. — Интересно? Что же вам тут кажется интересным, ага? — Дело в том, что сегодня утром мне доставили письмо точно такого же содержания. В смысле, почти такого же. — Вот как? — Бибеску налил вина в бокал, повертел его в пальцах, сходил к секретеру и достал второй. Наполнив его тоже, он протянул бокал Виларе. — Благодарю, — Вилара сделал глоток и продолжил: — Денег требовали с меня. А вот почерк, кажется, тот же самый... — А точно одинаковые? Вилара внимательно перечитал письмо, присланное господарю. — Разве что вот здесь, — он ткнул пальцем в середину строчек. — У вас упоминается некий сад, а у меня — запутанные театральные коридоры. — Было? — невольно заинтересовался Бибеску. — Было, — вздохнул Вилара, всем видом показывая, как он об этом сожалеет. — Замечательно! — судя по тону, Бибеску был отнюдь не рад. — И что нам теперь делать? — Хм... Можно, так сказать, сверить списки, — неуверенно предложил Вилара. Бибеску на мгновение задумался и покачал головой. — Нет-нет-нет, нельзя ставить под сомнение... Хлопот не оберешься! Да и потом, как вы будете проверять? Совершенно исключено. — Тогда... — Вилара вновь тяжело вздохнул. — Я могу взять всю ответственность на себя. При соответствующей помощи из казны, разумеется. Моя вина — и точка. — Неплохой вариант, — пробормотал Бибеску, но вдруг напрягся. — А почему сразу ваша? Не то чтобы мне хотелось бы, однако... Думайте дальше. И давайте еще выпьем. — Давайте, ваше величество, — Вилара залпом проглотил вино и с готовностью подставил опустевший бокал. *** «...В конце концов, дорогой Марджелату, вы же не откажете бедной одинокой женщине в такой малости?» Агата дождалась, пока просохнут чернила, и вложила письмо в конверт. Писать Марджелату, конечно, было опасно, но она не могла отказать себе в этом удовольствии. Агата улыбнулась и кинула конверт на стол к десятку других. По правде говоря, можно было составить и два десятка посланий, а если напрячь память — то и три. Однако у ее вновь обретенного сына должен быть очень приличный отец!