Туалет

Агата несколько раз повернулась перед зеркалом. Все-таки это платье удивительно шло ей и отлично сочеталось с новой шляпкой. Тяжелый лионский шелк цвета чайной розы, с высоким, почти целомудренным корсажем, — то, что нужно для прогулки в коляске, а затем в парке. Остались последние штрихи. Агата достала из ящика стола два небольших — дамских — пистолета. Один, новый, работы австрийского мастера, она устроила в ридикюле. Другой, старый, проверенный, осторожно прицепила к внутренней стороне платья сбоку недалеко от выреза. Конечно, о серьезном уроне при стрельбе на расстоянии речи не шло — никаких прошитых насквозь тел, раздробленных костей или вывороченных кусков мяса, — но при стрельбе в упор пистолет зарекомендовал себя замечательно. К тому же, все получается чисто и аккуратно. Лишней крови Агата не любила, можно ведь запачкать платье! Из другого ящика она извлекла несколько флаконов с нюхательной солью. Немного поколебавшись, выбрала флакон с серебряной крышкой и поместила в кармашек у груди. Конечно, нюхательные соли там тоже были. А то она не знает мужчин! Не успеешь изобразить легкое недомогание, так сразу и лезут, чтобы сунуть флакон под нос, — лишь бы грудь мимоходом полапать. Зато в отделении с правой стороны находилось сильное снотворное, а с левой — яд. Во флаконе с серебряной крышкой — практически мгновенного действия. Несколько капель в вино, один глоток — и человек, выпучив глаза, разве что за горло успевает схватиться. Бьется в судорогах, изо рта пена, лицо синеет, а губы чернеют. Но через пару минут — ни следа. И ни разу ни один эскулап не распознал отравление: «скончался от апоплексического удара». Следом за флаконами пошли кинжалы. Один Агата убрала в ридикюль, к пистолету, а другой закрепила в ножнах на ноге, рядом с подвязкой чулка. Кинжалы были похожи — небольшие, удобные и очень острые. Можно, не особо усердствуя, провести лезвием по горлу, перерезать яремную вену, чтобы кровь брызнула фонтаном, а можно — вогнать под углом в глотку, дробя и выворачивая хрящи. Этому приему ее когда-то научил один из любовников — молодой цыган, которого она укрыла от жандармов, посчитав, что такую красоту грех отдавать на расстрел каким-то солдафонам. Правда, позже цыган все равно погиб. Но до этого успел неоднократно доставить Агате удовольствие, а заодно преподал ей несколько уроков обращения с оружием. Второй перенятый от цыгана способ она старалась не использовать, слишком уж воняло потом. Но дважды все-таки пришлось к нему прибегнуть. Она до сих пор с отвращением передергивалась, вспоминая вывалившиеся прямо ей на туфли сизые дымящиеся кишки, и залитый кровью подол платья цвета первой весенней листвы. С тех пор Агата терпеть не могла светло-зеленый цвет. Она мечтательно посмотрела вдаль, вспомнив о жарких объятиях цыгана. Может, пора пустить в свою постель того юного корнета, что уже второй месяц вздыхал по ней? Надо ведь временами разбавлять денежные мешки прекрасным, для души. Да, решено. Завтра она позволит корнету проводить ее домой. А сейчас — дела. Подумав, Агата сняла шляпку. Стоит быть готовой к любым неожиданностям. Она извлекла из бархатного мешочка шелковый шнур, на котором при желании можно было повесить раскормленного монаха, и прицепила его к внутренней стороне шляпки. Хорошая удавка никогда не помешает. В последнюю очередь Агата рассовала несколько золотых монет по разным деталям туалета — не угадаешь, когда понадобятся деньги и что на тебе при этом останется. Агата поправила шляпку. К ночному свиданию с итальянским банкиром, которого Вилара подозревал в шпионаже, она была полностью готова. Впрочем, оставалось еще кое-что. Она быстро набросала несколько слов на плотной надушенной бумаге, сунула записку в конверт и запечатала темно-зеленым сургучом. Позвонила в колокольчик и велела прибежавшей камеристке отправить посыльного в жандармерию. Выходя из будуара, Агата улыбнулась своему отражению. Если завтра к ее возвращению Вилара не удосужится привезти коробку пралине от Нойхауса, то доказательства причастности итальянца к шпионажу ему придется доставать со дна Дымбовице. Агата как раз хотела испытать на непромокаемость одну шкатулку.