Ошибка в пентаграмме

      Чанёль нервно оглянулся по сторонам и, никого не увидев, прошмыгнул в подсобное помещение, в котором хранились реагенты и травы. Он чётко знал, что ищет, да и был здесь не раз, помогая профессору переносить необходимые ингредиенты для работы. – Не то, не то, не то…О! То, что надо!       У стеллажей стояла стремянка, которой даже при немалом своём росте пользовался Чанёль. Подсобка со стрельчатыми потолками уходила куда-то в невидимые дали, но туда Чанёль ещё ни разу не забирался, хотя желание проверить, что же там, на верхних этажах бесконечных стеллажей, росло в геометрической прогрессии.       Чанёль снимал необходимые бутылки и пузатые горшочки, изредка принюхивался к порошкам и жидкостям, чтобы убедиться, что пахнут они так, как нужно, и с заклятием промашки не будет. Каждого ингредиента он откладывал небольшую меру в заготовленные пузырьки, потом осторожно сложил колбочки и баночки в сумку, которую прятал под мантией, приоткрыл дверь, опасливо выглядывая, и вылетел в нишу почти напротив.       Оттуда, гордо поправив мантию, он вышагнул и слился с толпой учеников, спешивших с занятий. Сгрузив свою находку на кровать, Чанёль воровато оглянулся и взмахнул волшебной палочкой, скрывая все склянки от чужих глаз. Да, сейчас один его сосед находился в лазарете, а Бэкхён всё равно зависал у младшекурсников, и ему ничего не грозило, но Чанёль потому и не попался ни разу, что был осторожен даже тогда, когда это было необязательно.       А сегодняшняя шалость Чанёля отличалась редкой наглостью и граничила с самоубийством. Он хотел призвать демона сладострастия и познать с ним все прелести секса. Конечно, как и у любого нормального парня у Чанёля чесалось чуть пониже живота да повыше колен, девушки учились в другом закрытом корпусе, и заклинания были настолько сильны, что даже хитроумный Бэкхён не смог их взломать, а на своего друга Чанёль готов был просто молиться. Такого хакера заклинаний, как Бэкхён, ещё надо было поискать.       Потому отчаявшийся влезть на женскую половину университета Бэкхён, который и до того чуял в своей природе нечто необычное, просто плюнул на девчонок и окончательно влюбился в недотрогу О Сехуна с курса помладше. Бэкхён долго отрицал свою влюблённость, в каникулы зажимал по углам клубов девчонок, но ни с одной не чувствовал того разряда, который прошил его тело, когда на сведённом занятии по физкультуре, Сехун оседлал его бёдра в попытке уложить на лопатки.       Бэкхён тогда послушно упал, но лопатками так и не коснулся татами, сгорая от пронзивших его тело сотен иголочек и приятного тепла внизу живота. Сехун попытался встать, заметив слишком блестящие глаза Бэкхёна, но Бэкхён придержал его за бёдра, сделал перекат и навис сверху, наслаждаясь нежным румянцем, залившим щёки Сехуна.       Губы Сехуна приоткрылись, будто бутон розы, а глаза блестели капельками стылой росы. Во всяком случае, Чанёль запомнил так. Бэкхён места себе не находил и не оставлял попыток прижать в тёмном уголке какую студентку. Для этого сбегал каждый вечер через одному ему известную лазейку. Ну, так он думал, пока не встретил на одном из танцполов клуба Сехуна.       Но когда Бэкхён вернулся помятым с бешено горящим взглядом, будто у него началась горячка от прикосновения соплохвоста, и полночи бредил коралловыми губами Сехуна и его гибким телом, Чанёль понял, что друг попал и пропал для адекватности навсегда. С той ночи Бэкхён возвращался стабильно под утро довольный, будто кот, налакавшийся сметаны и наевшийся лучшей вырезки.       Зато утром Сехун слегка прихрамывал, в столовой садился на край скамьи и рделся маковым цветом при виде Бэкхёна, не скрывая, впрочем, довольной улыбки. Они постоянно старались прикоснуться хотя бы ненароком друг к другу и переглядывались так красноречиво, что Чанёль не находил себе места от зуда в штанах.       Потому сегодняшняя задумка должна воплотиться в жизнь, или Чанёль не выдержит и пойдёт по стопам Бэкхёна, отказавшись навсегда от мягких и волнующих его сознание грудей и длинных волос. Он уже не раз смотрел на вполне привлекательного старосту Чунмёна, да и тот мелкий глазастик Кёнсу, его заместитель тоже был очень округл в стратегических местах.       Заклинание и ритуал были точными и должны были призвать сладострастных. Старшекурсники гарантировали результат и довольно облизывались, вспоминая демониц. Правда, предупреждали о последующей усталости и головокружении, настолько сильных, что следовало отлежаться. Но такова была плата за секс, и Чанёль был готов заплатить не только семенем и силами, лишь бы поскорее вонзить пламенеющую плоть в предоставленные отверстия.       По возвращению с занятий, Чанёль собрался всё необходимое и удалился за старый мост к с виду полуразрушенной хижине, а внутри вполне себе достойному домику, где любили отрываться старшекурсники. Готовился он тщательно, смешивал ингредиенты и принюхивался, чтобы запах не изменился. Начертил круг побольше с вязью символов по краям. Круг вышел едва ли не на всю комнату из-за роста Чанёля. Ведь пустить демона в мир он не собирался, он лишь хотел почувствовать себя закатанным, будто породистый жеребец на соревнованиях.       Чанёль насыпал смесь в курительницы и расставил согласно сторонам света. Не просто так, а с компасом комнату облазил, выверяя соответствия. Густой ароматный дым стелился по комнате, пока Чанёль читал заклинание и взмахивал палочкой в такт. Он бы и ушами подмахивал от нетерпения, но они отказывались кощунственно колыхаться, будто листья на ветру.       Раздался оглушительный хлопок, и в комнате ярко запахло чуть пригоревшей к стенкам кастрюли карамелью. Чанёль потянул носом и блаженно улыбнулся, сглатывая слюну и мечтая присосаться к губам с запахом любимой сладости. Но когда в дымке вместо обнажённой демоницы возник самый обычный парень, Чанёль едва не подавился слюной своего красноречия. – Что ты тут делаешь?! – разъярился Чанёль и собственноручно выпихал его из круга. – Иди отсюда, мальчик. Ты с какого курса вообще? Не порть ритуал. Приходи завтра, тут занято. Иди-иди.        «Мальчик» сложил бровки домиком и широко улыбнулся красиво изогнутыми губами. Прищурился, склонив голову к татуированному плечу, и тронул кончиком языка пирсинг в нижней губе. Залез на кровать с балдахином для утех сексуальных, поправил браслеты на запястье и кашлянул, привлекая внимание. – Я так понял, что студенты совсем страх потеряли? – поинтересовался незнакомец, и Чанёль, собиравшийся повторить ритуал, вздрогнул. – Ах да, – поправился парень, – не только страх, но и стыд, совесть и красные труселя в ромашку, – он указал на болтающийся на кованой люстре элемент гардероба. – Ээээ, – философски протянул Чанёль. – А ты, собственно, кто? – Я-то? – Ты-то! – Я вообще-то демон. – Да ладно? – Серьёзно. Я не искуситель. Чондэ зовут. – И ты меня будешь кусать? – Мальчик, ты больной? – Что сразу больной-то? – обиделся Чанёль и надулся мышкой на крупу. – Я тебя искушать не буду. – А ты не мог бы свалить отсюда? – Что?! Ты охренел? – брови Чондэ полезли на лоб и поползли под линию роста волос.       Чанёль пожал плечами и принял боевую стойку, собираясь выдворить непрошенного гостям из храма прелюбодеяний. Ему непременно хотелось прямо сейчас избавиться от порочащей его честное имя девственности и всех преград на пути. – Не упирайся, иди по-хорошему. У меня отлично по защите от тёмных искусств, а ты слишком красив, чтобы портить шкуру. Красив…       Чанёль задумался, почесал в затылке, внимательно осмотрел сидящего на кровати демона. Глаза Чанёля вспыхнули похлеще фейерверка, губы растянулись в безумной улыбке, и он поманил пальцем онемевшего от такой наглости демона. – Эээ…не….– глубокомысленно протянул Чондэ и в мгновение ока оказался на кованой люстре. – Слезай! Я тебя любить буду! – Ни за что! – отрезал демон и вцепился в люстру всеми конечностями, обнимая, как родную. – Я скромный библиотекарь, а не секс-машина. Вызывай демониц, а на меня не смотри. – У меня ингредиенты кончились, – с сожалением вздохнул Чанёль. – И как же ты сюда попал такой красивый? – не унимался он, рассматривая под потолком демона.       Демон был, на удивление, красив и притягателен. И если уж на то пошло, то явно красивее описанных демониц. Он был именно такой, какого хотелось Чанёлю. Ни больше ни меньше. – Я просто свернул в дальний отдел. Шёл за книгой. Ничего предосудительного. Отвали, а? – Ну, мне, правда, очень нужно. Как я без опыта сунусь к одногруппникам? Засмеют же. – То есть то, что мир демонов будет потухать, тебя не пугает? – Да пофиг мне. Мне прям сейчас надо. Я хочу целоваться и мечтаю, чтобы подо мной стонали от наслаждения. – А если над тобой и в тебе? – ухмыльнулся Чондэ и с удовольствием прикусил колечко пирсинга, когда Чанёль залился краской. – А если стонать будут от ужаса?       Чанёль фыркнул и почесался. Зудело безбожно и возбуждение доставляло уже приличные такие неудобства. Ещё и единственное создание, находящееся в радиусе десяти метров выпендривалось. – Слезай давай! Мне надо присунуть… – Святые кубики льда в попу для профилактики тебе надо присунуть, – фыркнул Чондэ и зажмурился в попытке развоплотиться. – А ну стоять! – рыкнул Чанёль, поднимая волшебную палочку.       Первое заклинание отрикошетило и разбило окно, снаружи обречённо каркнул грач и упал в траву, от второго Чондэ ловко увернулся и показал Чанёлю язык, но заклинание ударило в стену, побелка отвалилась в форме сердца, или как любят говорить медики в форме плюшевой жопы. Третье заклинание вновь отрекошетило и влетело Чанёлю прямо в пах. Чанёль икнул, выронил палочку и медленно осел, как сугроб под раскалённым солнышком. Чондэ участливо крякнул, но не слез, наблюдая за Чанёлем с безопасного расстояния.       Чанёль немного посидел на коленях, поохал, пока ноги не затекли, потом поднялся неспешно, повздыхал, размял мышцы и пошёл в угол комнаты. Пошарудел там, погремел, постукал. И вернулся со шваброй. И принялся черенком тыкать в зад Чондэ. – Тыкай-тыкай. Я смену в библиотеке поменяю на путёвку в ад и тебе в зад вилами так потыкаю, что сесть не сможешь. – Слезай. Ну? – Отсовокупись от меня, окаянный, – всхлипнул Чондэ. – Давай я уйду, позову сладострастных, а? – Не пойдёт. Кис-кис-кис, котёночек, – поманил Чанёль пальцем Чондэ, одновременно оттягивая высокий ворот и показывая быстро пульсирующую венку. – Ты как с старшими разговариваешь? – возмутился Чондэ, но, не сдержавшись, облизнулся. – Иди сюда, мой хороший. Кровь у меня вкусная, пробовал, когда губу разбил на тренировке. Сладкая, закачаешься, ну же, тебе понравится. – Не искушай. Демониц или других демонов позову, давай? – Я тебя хочу. Я тебя призвал и теперь ты должен выполнять мои желания, так? – Так, – кивнул Чондэ. – Но я не хочу геморрой. – А это профилактика, – улыбнулся Чанёль. Чондэ отрицательно покачал головой и, не удержавшись, ухнул вниз с люстры в распростёртые объятия Чанёля. – Ыуааааааа! – взвыл Чондэ, тщетно пытаясь вырваться из медвежьих объятий. – Ихыхы, – пробасил Чанёль, пробуя на вкус изгиб губ.       Демон посопротивлялся для приличия, но вскоре обмяк под неумелыми, но искренними ласками Чанёля. Для первого раза им хватило нескольких поцелуев и случайно-неслучайной ладони Чондэ на ширинке, чтобы снять возбуждение Чанёля.       Во вторую встречу они даже успели раздеться и облапать друг друга под сдвоенное хриплое дыхание и громкое тиканье древних часов. Фигуры, которые выезжали на специальной подставке в тот раз не решились выглядывать из укрытия.       С каждым разом ласки становились всё откровеннее и откровеннее, поцелуи развратнее, стоны громче, а дыхание отрывистей. Они переставали стесняться и того, насколько их тянуло друг к другу, несмотря на различия. Им нравилось быть вместе и они часто хохотали, вспоминая первую встречу.       После всего, что творилось в этом доме годами ранее, стены не краснели и часы продолжали отсчитывать ход времени. Но после похождений Чанёля и Чондэ, стены приобрели мягкий нежно-розовый оттенок, как щёки и зацелованные губы Чондэ. Часы так и вовсе от стыда даже тикать перестали.       Чанёлю пригодились все знания, почерпнутые у Бэкхёна, когда тот готовился к завоеванию Сехуна. Да и клубничная смазка с презервативами из верхнего ящичка прикроватной тумбочки тоже очень пригодилась.       Бэкхён, конечно, поорал для порядка, потом допросил с пристрастием, кто, откуда и как, поохал, удивляясь совершенно безумному поступку Чанёля, но и порадовался за друга, куда уж. Раз Чанёль цвёл и пах, пропадая в затерянной хижине, то Сехуна можно было спокойно водить к себе. Ведь на своей постели он ещё не любил прекрасного и отзывчивого младшего. А душа жаждала новизны и приключений.       Сехун тихо радовался покупке банановой смазки, ведь бананы он любил намного больше, чем клубнику. Он вообще с трудом сдерживался, чтоб не лакать смазку прямо из банки, как варенье. Останавливал Бэкхён и вытеснял все мысли о вкусе и разнообразии приготовления бананов, заменяя собой. Засиял Сехун ещё ярче, когда подслушал пароль входа в ванные для старост, где они оторвались так, что Сехун потом весь день тянул ногу и не мог сесть.       Чанёль потом узнал, что Чондэ был исключительно невредным демоном, но его любопытство или желание помочь влекло за собой неприятности. Или неожиданные приятности, как странная и внезапная встреча с Чанёлем. Но встреч оба никогда больше не избегали, а благодаря посещению таинственной библиотеки на грани миров, Чанёль, наконец, сдал руны и историю магии, разобравшись во всех хитросплетениях символов.       Со временем Чанёль поднатроел в этом деле и даже решился заняться исследованиями древних символов при кафедре рунологии и символочтения. Как выяснил Чанёль гораздо позднее, в первую начертанную пентаграмму закралась ошибка, где вместо нескольких значков, призывающих демонов сладострастия, получился призыв любви.       Но Чанёль не расстраивался ошибке в пентаграмме, ведь такая нелепость свела его с Чондэ, который приходил потом уже по зову, падая в объятия. А ещё Чондэ уговорил его набить парные татуировки в виде феникса – как символа вечной любви.