Сэм улыбается

Первая улыбка Сэма. Он лежит в детской кроватке, а Дин, встав на стул, нависает над младшим братом и корчит ему рожи. Сэмми расплывается в широкой беззубой улыбке, а потом издает звук, похожий на смех. Дин демонстрирует ему еще одну рожицу и, спрыгнув со стула, бежит вниз к Мэри. Он тянет маму наверх, в комнату брата, чтобы поделиться с ней этим замечательным открытием – улыбкой Сэмми. Спустя четыре месяца и пять дней Мэри умирает, а Дин стоит с плачущим Сэмом на руках и смотрит, как пламя вырывается из окон детской. Второй улыбки Дин не помнит, да и третьей тоже. Он вообще мало что помнит из своего детства. Только то, как Джон не хотел говорить о маме. Дин не спрашивал, относился с пониманием, не свойственным четырехлетнему ребенку. Но у него был Сэмми, и пришлось повзрослеть. Дин не помнит, какая по счету улыбка красуется на пухлом личике. Зато отчетливо, словно это произошло вчера, помнит, как держал Сэма на руках и боялся, что и он уйдет. Как мама. После, когда Сэмми растягивает губы и открывает весело рот, Дин прижимается ухом к его груди и слушает, как бьется сердце, как дышит Сэм. И улыбается сам. Дину нравится дразнить Сэма, подшучивать над ним. Тот фыркает, огрызается и весь раздувается от возмущения, как рыба-еж. Он может проходить весь день чернее тучи, источая яд с каждой произнесенной фразой. Дин не обращает внимания и смеется. Сэм обязательно кидает в него чем-нибудь тяжелым или что под руку подвернется. А Дин уже похрюкивает от хохота. Сэм до невозможности забавный, когда хмурится и выпячивает губы. Он может долго сверлить Дина пристальным взглядом. А потом в какой-то миг, внезапно, маска трескается, и Сэм кривит губы, словно в отвращении, досадуя, что так скоро сдался. Еще секунда и он уже открыто смеется вместе с Дином, грозясь возвратить долг. Они оба мастера подстраивать друг другу подлянки. Есть моменты, когда нет места улыбкам. Пожалуй, их жизнь состоит на треть из подобных. Дин иногда забывается, на долю секунды, и дышится намного свободнее. Сэм смотрит на него, дергает уголками рта, подбадривает, и возвращает этим Дина на землю. Они теряют близких одного за другим, они теряют людей, которых не успели спасти от нечисти. Они столь много теряют в этой их охотничьей, кочевой жизни, что пора бы уже давно сорваться, а они только стискивают зубы покрепче. Сэм не произносит ни слова, все отражается во взгляде и приподнятых уголках губ. Дин выдыхает, отряхивается от ненужных рефлексий и пробует радоваться жизни дальше. Ведь у него всегда будет Сэмми. Первая улыбка Сэма, о которой Дин не хотел бы вспоминать никогда… а лучше никогда не видеть ее. Сэм улыбается, а в глазах ничего нет. Холодные, чужие, безразличные. И Дин удивляется, как не заметил раньше, насколько его Сэмми изменился. Он прошел ад, так же как и Дин, но…Дин хоть и не остался совсем прежним, все же не утратил себя. А Сэм… другой. И сердце его стучит ровно, без единого отклонения от ритма. Дина оглушает этот стук не только потому, что он перерождается, становится кровожадным монстром. Больше из-за того, что Сэм не волнуется, он спокоен. Только в глазах есть до боли знакомый блеск. Он появляется, когда Сэм достигает поставленной цели, когда все идет по плану. Впервые Дин алчно иррационально жаждет, чтобы сердце брата остановилось. Он выкарабкивается из ужаса быть монстром, попадая в новый. И этот новый кошмар гораздо страшнее прежнего. Дин не умеет не доверять Сэмми, это почти так же сложно, как удержаться от укуса, когда чувство голода затмевает разум. Сэм-без-души идеальный охотник: расчетливый и хладнокровный. Сэм без души идеальный любовник: страстный, жадный, без предрассудков. Сэм без души идеальный не брат Дина. Он просто Сэм. Не Сэмми. Дин хочет обратно его душу, жилы рвет, чтобы найти выход. И молится о том, что Сэмми не вспомнит. Ни клетку и ни прошедший год… то, как Дин узнал, каким Сэм-без-души может быть идеальным. Первую улыбку Сэма после вновь обретенной души Дин помнит так же хорошо, как самую первую. Сэм действительно ничего не помнит, а Дин практически счастлив. Он не привык жаловаться на подарки и воротить нос. Берет, что дают. Так было всегда. Так есть и сейчас. Дин смотрит на Сэма, наблюдает, ловит каждый жест, каждое движение, любой оттенок мимики. Он не хочет, чтобы Сэмми помнил, что произошло «без него». Но Дина не покидает желание иметь возможность, чтобы некоторое случилось и «с ним». Между ними. Сэмми ловит его взгляд, а с его губ не сходит таящаяся мягкая улыбка. Или Дину только кажется. В любом случае, он тоже улыбается.