фарфоровая кукла.

всю жизнь Айзек был один. таких историй на миллион; везде можно найти несчастных людей, ведь так? всё как по сценарию — парня постигла ужасная судьба, и не было вокруг никого, кто мог бы разделить с ним его горе... до недавних пор. — пожалуйста... убей меня. Рэйчел. эта милая девочка, будто сотканная из рюш и полевых цветов, внезапно ворвалась в жизнь убийцы, полностью изменив его дальнейшую судьбу. то, как она заботилась о нём, полностью перевернуло сознание парня, заставляя его сердце биться чаще лишь от одной мысли про эту фарфоровую куклу. что творилось в голове у девочки, когда она искренне молила убить её? у Айзека за плечами тяжёлое детство, тяжёлая полу-заржавевшая коса и тяжелые веки. парень не стремился найти родственную душу и уж точно не хотел пропадать в первом, пребывающим в его заветшалую каморку, человеке. до дрожащих колен, до жжения в груди не хотелось смотреть в мёртвые голубые глаза и возиться с этой девчонкой. и совсем не потому что она его отталкивала. взгляд её был пустой, однако манил маньяка, превращая обычный интерес в болезненную одержимость. гнилые бинты часто скрывали не только уродливо-глубокие ожоги, но и румянец, который так некстати появлялся при общении с девочкой. Зак краем глаза наблюдает за каждым её движением. непреодолимо хочется рассмотреть её клубнично-милое личико, коснуться светлых волос, явно напоминающих серебряные нити паутины. возможно, даже хотелось сорвать с неё эти глупые лоскуты одежды. Фостеру не были знакомы высокие чувства, а потому он не понимал, как именно нужно выражать любовь к предмету воздыхания: "все же влюбленные так делают?" — незачем так возиться со мной, Рэй. почему ты это делаешь? — потому что ты... мой Бог. парень много думал об этом. думал о своих нездоровых чувствах, о его клятве и о том, кем он является для этой девушки... однако, ничего не мог предложить ей взамен. он думал и понимал, что не сможет выполнить данное им же обещание — убить её. лишь при одной мысли об этом органы заручивались в тугой узел, а воздух из лёгких предательски исчезал. — Бог ненавидит лжецов. Бог презирает падших. Зак слышит это и... смеётся. смеётся раскатисто, хрипло и громко. кривая ухмылка расцветает на измученном лице лишь на секунду, тут же отзываясь болью в сердце. нарушать собственные принципы ради какой-то малявки — ну не идиот ли? здание рушится, тонет в огне и рассыпается прахом под их ногами; обломки здания заграждают путь, но Фостеру плевать — ржавая коса полностью сметает их, пока с предательским лязгом не разлетается на кучу осколков. ещё пару ступенек — и всё. конец уже близок. а ведь с самого начала их знакомства парень понимал, что со своими умственными способностями выбраться из здания для него будет практически нереально. понимал, что использует Рэйчел только для того, чтобы снова увидеть дневной свет. он мог убежать. мог оставить её одну и спастись. однако, он всё равно не бросил Рэйчел. когда девочку ранили, Айзек, ни секунды не задумываясь, взял её кукольно-хрупкое тельце на руки и — пренебрегая вязкой гранатовой жидкостью, растекающейся по всей толстовке — направился к выходу только вместе с ней. он выносит Рэй из разрушающегося здания, однако не знает, что делать дальше. безжизненно-кукольные глаза её, казалось, окончательно потухли. дикий ужас смертоносным ураганом врывается в сознание. кажется, парень начинает задыхаться. на улице тихо, — не слышно рева машин, скрипа качелей, детского смеха — но в ушах у Зака ревёт что-то нечеловеческое, разрывая барабанные перепонки. первый раз в жизни он слышит крик животного страха. парень не помнил, как приехала полиция, как его грубо запихнули в машину — он смотрел только на Рэйчел. видел, как к ней подбежали врачи и на носилках понесли в машину скорой помощи. она же и стала его мотивацией для побега из заточения. вместо воспоминаний о побеге, разрушении железной решётки на окне больницы — лишь тьма, затуманивающая разум. Айзек тонет в этой бездне, прямо как в мутно-васильковых глазах Рэй, даже не пытаясь выкарабкаться. — ну вот, снова эта кислая рожа, - попытка придать голосу безразличие выходит с какой-то еле заметной дрожью, однако сейчас парню трудно скрыть свою радость. изящно обходя сверкающие при лунном свете осколки, Рэйчел подошла к своему спасителю. её ночная рубашка с рюшами цвета крахмальных простыней вздымалась пузырём и опадала от сквозняка. — Зак... т-ты же должен быть в тюрьме... — ну, знаешь... - ухмылка-скальпель мелькает во мраке, тут же исчезая. - я решил уйти оттуда. сахарные губы девочки расплываются в робкой улыбке, а влажные искорки танцуют в больших голубых глазах. — собирайся. у нас мало времени. секунда — и парень тянет пташку на себя. та не сопротивляется и оказывается в хватке своего любимого монстра: — не бойся. ангелы умеют летать. из разбитого окна повеяло прохладой, заморосил дождь, по улицам ночного города пополз белый туман. оттолкнувшись от протёртой оконной рамы, они прыгают и камнем падают вниз. звук полицейской сирены игнорируется, а холодный ветер вместе с каплями дождя лезвиями врезаются в тело. острые камни впиваются в босые ступни Рэй, но ей всё равно — пока она рядом с Заком, любую боль можно стерпеть. холодные капли стекают с золотых волос её и хрупкими кристаллами падают на асфальт. они бегут, Айзек кричит ей матом о свободе, звездах и дожде, а девочка искренне радуется, понимая, что это только начало. с каждым шагом они отдаляются все дальше, пока не ступают под нефтяной покров и не окутываются белым туманом.