Третий муж герцога Литерского ?

Оставшись один, Риэль с жадностью начал листать книгу. Тонкая брошюра повествовала о подготовке юношей к первому балу. Торопливо маг листал книгу, потрясывал, ожидая выпавшей записки, но ничего не было. Кто мог передать ему эту книжку, Риэль даже не предполагал. Вряд ли в Кальрадии у него могли остаться друзья. А вот враги! Риэль отбросил от себя книжицу, словно проклятую, и ринулся мыть руки. Он тщательно оттирал ладони, щедро поливая их мыльным раствором. Отмыв ладони так, что кожа покраснела и сморщилась, господин королевский маг совершенно по простолюдински плюхнулся на кровать и прикрыл глаза. Воспоминания о его первом бале пришли сами собой. Он был молод, напуган, и присутствовал при дворе всего пару недель. Генрих, конечно, был учтив и внимателен. Король помпезно представлял мага, хвастаясь перед двором могуществом своей власти, символом которой стал Риэль. Генрих обводил его по залу, перебрасываясь фразами со знатными дворянами. Представлял каждый раз, как и полагается, сначала лордов и герцогов, а потом его, выделяя тем самым высокую значимость мага. И Риэль, чувствуя незримую поддержку, уверенную теплую руку на локте, старался выпрямить плечи и не слишком краснеть, чтоб не позорить своего монарха. Ему с детства внушали значимость короля в его жизни. Учитель говорил ему об этом, когда маленький маг стоял на нагретых солнцем плитах, любуясь порханием бабочки. Наставник говорил ему об этом, когда Риэль вкушал плоды, посланные монахам свыше. А ночью само провидение посылало ему сны о короле. Так и вышло, что Риэль знал, что служение монарху – его единственная судьба. Но вышло иначе… Впрочем, на том балу Риэль совсем не думал, что может выйти хоть что-то подобное. - Познакомься, Риэль, - мягко привлекает его внимание Генрих, - мой кузен герцог Литерский с мужем. - Рад знакомству, - кивает маг, искренне стараясь запомнить кузена короля в лицо. Он уже устал и в зале порядочно душно. Риэль не привык к такой жизни. По линии позвоночника идет глухая боль от излишнего напряжения. Вспотевшие ладони горят, и он вытирает их украдкой о новый парадный костюм. Герцог Литерский, хоть и кузен, не слишком отличается от толпы тех, кого ему представили ранее. И, стоит им отойти, его лицо стирается из памяти мага. Когда череда обязательных приветствий оканчивается, Риэль не чувствует ног, а спина болит так, что кажется, словно боль захватила все тело. Поэтому, едва получив дозволение короля проветрится на балконе, Риэль сбегает в ночную прохладу, прихватив с собой бокал шипучего вина. На балконе пусто и холодно. Озноб охватывает сразу же, и маг опрокидывает залпом незнакомый напиток. Ему хочется, почти до слез хочется убежать в свою комнату, закрыться и проплакать полночи, снимая так усталость и напряжение. Растереть спину перечной мазью, снимая боль. Но Генрих разрешил ему лишь слегка отдохнуть. Тогда Риэль представлял себе служение королю, идеалам государства и славной цели. Разочарование - вот что охватывает его сейчас. Он не уверен, но ему кажется, что именно так и будет протекать его дальнейшая жизнь. К его огромному сожалению. - Господин маг, простите, - доносится от входа. Прикрытые от усталости глаза распахиваются, чуть сгорбленные плечи вопреки пронзающей боли выпрямляются. - Извините, я не знал, что здесь кто-то есть, - мальчишка пятится. Да нет, не мальчишка. Красивый, породистый юноша, знающий себе цену. Надменный взгляд, гордо расправленные плечи, ни капли робости в словах, только почтение. - Ничего, проходите, - улыбается маг, - Риэль. - Мономе, будущий герцог Сортес, - представляется собеседник, слегка склонив голову. - Позвольте спросить, это ваш первый бал? - Да, - кивает Риэль, опираясь на поручень. - Вам понравилась жизнь в столице? – Ровное любопытство, четко поставленный голос. Мономе, в отличие от Риэля, не мучается вопросом куда деть руки, его явно не беспокоят боли в спине и страх ляпнуть не то. - Она… отличается от того, как я жил ранее, - находится маг с ответом после легкой заминки. - Думаю, что этот бал вас прилично утомил, раз он первый для вас. Переживания естественны для любого в таком деле. Позвольте помочь? – именно эту манеру речи возьмет позже Риэль за основу своего безразличного напева. Но сейчас он лишь пугается равнодушию этого предложения. – Не бойтесь, я искренен. - И в чем же эта помощь? - Мой слуга, Ганци, делает отличный массаж. Вам будет очень кстати сегодня – для расслабления после тяжелого вечера, - улыбается Мономе. - Благодарю, - кивает Риэль, закусив губу. - Теперь мне пора, - будущий герцог кланяется и уходит. Позже в его покои и в самом деле прибегает мальчишка, чудодейственно разминая затекшую спину. Риэль лишь вначале сдерживает слезы, а под конец массажа беззвучно плачет, позволяя усталости покинуть его. К утру маг смирится, что его полем боя будет не ратное поле, а дворцовые просторы. Враги подстерегают повсюду, а не только когда идут на таран. Но под конец массажа он просто засыпает, отпуская тяжелый день. С утра, когда он будет неспешно завтракать в кровати, его взгляд упадет на книгу «Твой первый бал». Тонкая, буквально полсотни листов, она через каждые две строчки отсылала к другим более серьезным томам. Записка к книге прилагалась «Здесь будет ответ на любой ваш вопрос. Стоит только поискать» Они никогда больше не встречались с Мономе так лично. В случайные встречи будущий, а в последствие и текущий, герцог Сортес, лишь коротко кивал на приветствие мага, ничем не выдавая их необычное знакомство. С течением лет события того бала подтерлись из памяти, а Мономе, в свете событий последних двух лет, и вовсе вылетел из головы. Риэль резко вскакивает, подхватывая книжицу с пола. Свою предыдущую он зачитал до дыр и не смог оставить, увез с собой в Карумию. Видимо и эту стоит поглядеть внимательней. Эддрик чувствовал себя на порядок лучше, но сопровождать графа Глиссера на торжество, посвященное приезду иностранных делегатов, готов не был. Эжен бы с удовольствием остался с ним, валяясь на подушках и болтая ни о чем. Но Кисиль был неумолим, требуя сопровождать его. - При трех супругах я приду один? – поджал губы граф. - При двух, - поправил Эжен, уже понимая, что спорить дальше бесполезно. - Ты меня понял. Одевайся, - дернул Кисиль плечом. Высшее общество Карумийской столицы собралось в бальной зале в ожидании высоких гостей. Те опаздывали, как и положено иностранной делегации. Правила хорошего тона предусматривали прибытие таких гостей после всей местной знати. Эжен старался держаться ближе к Кисилю – ему передалось всеобщее волнение, возникшее в ожидании послов. Кисиль, выразив свое почтение правителю, теперь медленно перемещался между гостями, совершая малый круг обратно в сторону трона. - Куда мы движемся? – прошипел Эжен, когда они отошли от очередных важных знакомых. - Не глупи, - сквозь зубы ответил Кисиль, раскланиваясь с очередным герцогом. Эжен плохо запоминал деловых партнеров, удобных знакомых и важных приятелей Кисиля – он нечасто видел их всех. Граф Глиссер был не любитель домашних посиделок, отдавая предпочтения встречам в городе. Из всех Эжену запомнился лишь Вик, но его не было, что странно, видно. - А где Вик? - Доброго вечера, граф Лемарк, - расплывается Кисиль в улыбке, - вижу у вас новый молодой спутник? А как же тот, что на прошлом балу? Не выдержал вашего напора? Эжен тут же заученно улыбается и кивает мужчине в годах. Рядом с графом и правда совсем еще мальчик. Тоненький, испуганный с пухлыми губами. - И вам доброго вечера, Кисиль, - улыбка мужчины гаденькая и такая же неестественная, как у графа Глиссера, - Ваш гарЭм восхищает не только величием, но и разнообразием. Лемарк удалился, не дожидаясь ответа, оставив Кисиля беззвучно хватать ртом воздух от ярости. Впрочем, выросший среди дворцовых балов, граф делал это заметно лишь для Эжена, который каждой клеточкой кожи чувствовал ярость жениха. Граф оскорбил Кисиля порядочно, тут и до разборок в правительственной палате недалеко, вот только Кисиль начал первый, так что вряд ли есть смысл жаловаться. Ведь даже Эжен знал, что граф Лемарк – импотент вот уже больше десятка лет. К моменту, когда в зале появились послы, Кисиль был холоден, невозмутим и безразличен. Зато Эжен раздосадован и устал. В его молодости жизнь в провинциальной глубинке не слишком изобиловала балами и приемами. И с возрастом Эжен не смог заставить себя полюбить эти сборища народа, запертые в душном зале. Он каждый раз чувствовал, как даже стены впитывают зловонный запах пота и немытых тел некоторых особо неопрятных господ. Господа послы были одеты достаточно непривычно – в цветастые свободные халаты, неизвестно как удерживающие форму. На головах их были платки с множеством мелких кисточек по краям. Трое из них несли клетку с диковинной животинкой. Большой и поджарый, словно охотничий пес, формой напоминал зверь кота с маленькими крылышками на спине. - Великий правитель! – поклонился идущий впереди, одетый в красные одежды. – Наш Верховный князь желает тебе здравствовать долго, править мудро и видеть зорко. Правитель кивнул. - Радости и богатства вашему князю за его душевные пожелания. - Наш Верховный князь передает тебе подарок. Это Перье, - говорящий махнул рукой и клетку подтащили ближе, - мудрое животное, которое убережет тебя от сглаза и яда, закроет от летящей стрелы и благословит твой сон. - Поистине бесценный дар! - расхвалил правитель, небрежно оглядывая Перье. - Поместите его в мою спальню. Да смотрите, устройте его хорошо. Послов, похоже, жительство чудного Перье в спальне устроило и скептический настрой правителя они пропустили. Эжену казалось, они выглядели величественно и одухотворенно. Они восхищали его даже издали. - Ну как тебе? - Откуда они? – шепотом спросил Эжен у Кисиля. - Томания. Правитель просит их поддержки в войне с Кальрадией. Маги душат нас. - О, - отозвался Эжен задумчиво. Позже, совершенно неожиданно, послы подошли к ним. - Здравствовать графу и его очаровательному спутнику, - посол, склонив голову, замер. Эжен смог рассмотреть его. Несмотря на глубокий голос, мужчина был молод. Лицо было круглое с выделяющимся нелепо заостренным подбородком. Глаза ярко синие, а нос приплюснутый. Кожа гладкая на лице, как у младенца, а брови широкие, как у воина. Словом, создавалось ощущение, что на этом господине природа отдохнула, собрав воедино немыслимые противоречия. - Благолетия вам, уважаемый, - кивнул Кисиль. - Мой спутник – мой жених, Эжен. - Долголетия вашей любви. - Многочисленности вашему роду. Казалось, что Кисиль заучивал эти фразы или жил, перебрасываясь ими, всю жизнь. Так ловко у него выходило. - Ваш мудрый правитель просил оставить до завтра государственные хлопоты, дав нашим телам отдыха. - Правитель воистину мудр. Ваша дорога была долгой, - согласился Кисиль. Домой они уехали ближе к утру, когда Эжен, утомившись от изысканных бесед, начал почти откровенно засыпать. Дома никто не спал, видимо, ожидая их. Но, едва переступив порог, Кисиль с Эженом поняли, что до них никому нет дела. Слуги метались по дому, словно случился пожар. Многие тащили тазики, кто-то полотенца, а кто-то ведра с горячей водой. - Граф Эддрик изволил мыться? – иронично поинтересовался Кисиль, поймав на лестнице торопящегося слугу. - Лекарь велел, - испуганно отозвался мужчина. Эжену казалось, что они с Кисилем преодолели расстояние до спальни Эддрика в считанные секунды. - Что случилось? – запыхавшись, спросил граф. Эжен в ужасе смотрел на Эддрика, склонившегося над глубоким тазом. Судя по звукам, его знатно рвало. - Господин ждет наследника для графа Глиссера, - невозмутимо поведал лекарь. - Мои поздравления.