Дитя Тьмы. Шаг первый: крылья

Я брела по улице, а холодный осенний ветер дул мне в спину, швырял мне вслед листья, ударял холодными плетями, ощутимыми даже сквозь куртку. И, будто этого было мало, на меня выливался холодный, противный осенний дождь. Пока ещё слабый, мелкий, моросящий, но уже непонятно как достающий лицо даже сквозь надвинутый на голову капюшон, а руки - даже при том, что они были спрятаны в карманах. Я мрачно усмехнулась уголками губ. Типичная осень как она есть. Холод, сырость, пронизывающий ветер, пытающийся сорвать с меня куртку, и общая противная, мерзкая, гнетущая атмосфера, портящая настроение где угодно. Судите сами. Когда я дома - даже горячий кофе, любимые сериалы и моя довольно уютная комната не спасают от этого мерзкого чувства тоски и безысходности. Когда я в школе - даже друзья и учителя, с которыми у меня довольно неплохие отношения, не способны развеять эту глухую тоску. Когда я гуляю с друзьями - у них что-то получается, но... совсем слабо. Это не то. Это просто временное переключение внимания. А когда Колька и Ленка расходятся по домам - снова привет, дорогая тоска, давно не виделись, и даже шутки Ленки и то, как забавно на них реагирует Колька, уже не более чем воспоминание. Ну, примерно как вот эти листья, которые ветер кидает и швыряет, как ему угодно. Ещё недавно они были яркими, жёлтыми, оранжевыми, красными, висели на своих деревьях. А теперь - унёс их ветер, и они - просто сухая, мёртвая листва. Моё хорошее настроение подобно этим листьям. Как же я хочу, чтобы произошло ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ... Только бы выбраться из этой глухой тоски! Школа, дом, школа, дом. Уроки здесь, уроки там. А после этого - институт, работа, обычная жизнь. Обычная скучная серая жизнь. Как подумаю, что придётся прожить её как все - ещё противнее становится. Безысходность такая, что хоть пили - меньше не станет, и всегда найдётся ещё, что унести. Я остановилась и прикрыла глаза. Вот и дом, милый дом, как давно тебя не видела, аж расплачусь сейчас, настолько соскучилась. В окне ожидаемо горит свет - родители дома. Милые родственники, давно не виделись. Привет, унылая пятиэтажка с серыми стенами и редкими балкончиками, больше похожими на прыщи. А внутри - холодный тёмный подъезд, в котором постоянно торчит какая-нибудь двуногая нечисть. Несмотря на дождь, ветер и насквозь промокшую куртку, сажусь на ожидаемо мокрую лавочку и прислушиваюсь к происходящему в подъезде. Ожидаемо тихо. - Скука одолева-а-ает? Тоска заела-а-а? - тихий, свистящий голос, будто нарочно растягивающий буквы. А-а-а-а! Это ещё кто?! - Ну-у-у неза-ачем та-ак пада-ать с ла-авочки... - почти обиженно произнёс неизветный почти над самым моим ухом. Если бы голос мог ухмыляться - я бы увидела живое воплощение троллфейса, зую даю! - Ты кто?! - переворачиваемся и отползаем, отползаем! Ближе к подъезду! Подальше от этого психа! - А что-о тебе да-аст мой отве-ет? - во внезапно сгустившейся темноте ничего толком не разглядишь. Вроде какой-то высокий хрен, лица не видно за капюшоном. Всё тело закутано в потрёпанный чёрный балахон, с которым только Смерть, как её изображают на картинках, косплеить. Ещё только косы не хватает. Мамочки... - Не ты ли-и-и сейча-а-ас жа-а-аловала-ась на ску-у-ку-у?.. - А... что... я что, вслух это говорила?! - ну и кто из нас теперь псих, спрашивается? - Не вслу-ух, - "обнадёжил" меня этот плавно шагнувший ко мне псих. Мамочки, надо сваливать... только добраться до подъезда... вот я уже упираюсь спиной в первую ступеньку... - Ты та-ак во-опила-а-а, что тебя-а-а ра-а-азве что-о со-овсем глухо-ой не слыыша-ал, - мне кажется, или он издал хрюкающее хихиканье?.. Мамочки! Что это вообще за псих на мою голову?! Но вроде ножа или чего-то подобного не видать... Может, ещё смогу уползти от него... - Мо-ожешь не пыта-а-аться-а убежа-ать, всё-о-о равно-о не получится, - под капюшоном вспыхивают два ярких, как фары, оранжевых глаза. Огромных, круглых, как у совы. И зрачки в них - громадные, чёрные. Завораживающие. Притягивающие взгляд. От них становится ещё холоднее, а страх стискивает сердце. Я понимаю, что я сейчас перед ним - как кролик перед удавом. И кролику очень повезёт, если змей будет уже сыт... - Твоя-а-а душа-а будет вку-усной... - покрытые не то свалявшимся грязно-серым мехом, не то мокрыми перьями конечности (не называть же ЭТИ уродливые хваталки с длинными пальцами и кривыми когтями - руками?.. - ложатся по бокам от меня. Свет лампы падает на его лицо, показывая уродливую воронку вместо рта. Как же оно вообще говорит????!!! Я чувствую странную слабость... и ни пальцем не пошевелить, ни даже закричать... только и могу, что вращать глазами. - Но зна-аешь... я-а-а не ста-ану есть твою-у-у душу-у-у. Я предлага-аю тебе сделку-у. Ты умрё-о-ош-ш-шь, - он разразился свистящим смехом, - Зде-ес-с-сь, но-о тво-оя душ-ша-а бу-удет перенесена-а-а в мир, идеа-ально тебе подходя-ащий... и полу-учит но-овое тело! Смо-ожешь осво-оиться - выбериш-шь, оста-аться там или верну-уться сюда-а-а... ну как, согла-асна?.. Сил ответить нет, и я просто смотрю в его глаза своими. Ну же, тварь! Ты же умеешь читать мысли! Ты же видишь ответ! - Коне-ечно, ви-ижу-у-у, - он запрокидывает голову и снова мерзко, свистяще, больше похоже на шипение, смеётся, как простуженная змея. - Ну-у-у раз ты решила-а, то прия-атного пути! Мерзкий холодок пробегает по всему телу. Я буквально чувствую, как нечто важное, самую мою суть, из меня - попросту вырывают, вытягивают. Будто протаскивают по узкой извилистой трубе. Достают. Оценивают. Взвешивают. Он колеблется, словно не может решить, сожрать ему меня или нет. А потом меня накрывает тьма.

***

Мерзкая пульсирующая боль - она была повсюду. Она была первым, что я ощутила, когда начала приходить в себя. Ломило кости, ныли мышцы, кожу и вовсе будто исцарапала стая кошек. Во рту была странная сухость. В ушах звенело. В глаза, при попытке открыть их, будто светили яркой лампой. Не знаю, сколько я так пролежала и сколько это длилось, но вскоре боль начала затихать. А спустя некоторое время мне даже удалось пошевелить рукой. Что-то странное было в том, как я чувствовала руку, но не могу сказать точно. Всё воспринималось, кажется, так, будто на неё надели толстую кожаную перчатку. Я открыла глаза и тупо уставилась на покрытую яркой красной чешуёй конечность. Вяло подвигала пальцами. Они послушно пошевелились, и острые чёрные когти царапнули кору дерева. Я рывком поднялась и села, рассматривая себя. Нет, куртка, как и вся одежда, осталась полностью моей. Да и тело, кажется, было вполне человеческим. Не считая покрытых чешуёй ладоней, пары кожистых алых крыльев, настоящего хвоста с заострённым кончиком и крепких изогнутых рожек на голове. В кого превратил меня этот псих?! И какого дьявола я делаю посреди леса?!