19:30

скрип дорогой кожи, прерывистое, шумное дыхание, глухие стоны. запах терпкого вина, пота, едкого парфюма и смазки с ароматом вишни. двое разгоряченных тел яростно и отчаянно прижимаются друг к другу, словно бы пытаются слиться друг с другом, стать единым организмом. Осаму с особой страстью целует Чую в губы, прижимает его к себе одной рукой, другой растягивает его. Накахара же в это время ласкает его член и прижимается к Дазаю всем телом, вдавливая его в кожаный диван, от чего тот периодически шипит — кожа натирает, неприятно. Дазай сегодня нежнее, чем обычно, и это удивляет. чаще он не церемонится с Чуей, не целует и не ласкает, берет его резко и без лишних слов где угодно, когда ему только взбредет в голову. это может быть туалет в каком-нибудь баре, где они оказались по воле случая или по работе, крыша высотного здания, автомобиль, кабинет босса... да что угодно, на что только хватит фантазии. но сегодня все иначе. сегодня их полем сексуального боя стала квартира Накахары — банальное место, впрочем, учитывая то, какие обычно места для секса выбирает Осаму. но Чую это словно бы не волнует и не настораживает. он вообще не в состоянии думать о чем-то в такое время. Дазай кончает, хрипло стонет прямо в опухшие от поцелуев губы Накахары, чуть отстраняется и с усмешкой смотрит на его лицо. — хочу увидеть, как ты слизываешь мою сперму со своей руки, — признается Осаму. — ха?! — тебе же не трудно, верно? — не собираюсь я этого делать, она мерзкая на вкус! — какой же ты упрямый, Чуя... резко и глубоко проталкивает пальцы в анус Накахары, отчего тот судорожно вскрикивает и откидывает назад голову, зажмуривая глаза. — ну же. — будь ты проклят... Чуя послушно слизывает со своей ладони сперму и слегка морщится от не слишком приятной горечи. в тот же самый момент Дазай буквально сияет от счастья, что вызывает у Накахары еще больше отвращения. без лишних раздумий Осаму перехватывает его руку, еще с остатками спермы, проводит языком от запястья и до основания среднего пальца, облизывает его вместе с указательным, берет их в рот и принимается посасывать. возбуждение разгорается внутри Чуи сильнее просто от того, что он наблюдает за этим. хмурясь, он стискивает зубы и говорит: — прекращай давай. я уже хочу покончить с этим поскорее. на это Дазай лишь слегка озадаченно смотрит на него и послушно прекращает, давая свободу руке напарника. — что, неужели какие-то дела заставляют тебя так торопиться? у нас ведь не каждый день такие долгие прелюдии... — мы завтра едем в Токио по делам, если ты не в курсе. а предварительно не мешало бы глянуть на отчеты. — а, работа... — Осаму недовольно морщится. — не хочу об этом думать сейчас. — ты... — Чуя уже хочет начать возмущенную тираду, но останавливает себя, цыкает и отворачивается. — если хочешь, чтобы мы побыстрее закончили, то нужно что-то сделать с этим, — произносит Осаму, указывая на свой невозбужденный член. — мне тебя прикончить, что ли? — да нет же, в этом случае ты останешься неудовлетворенным... — Накахара вскидывает бровь и думает, с каких это пор этого придурка вообще волнует чье-то удовлетворение, кроме его собственного. — сделай мне минет. или станцуй что-нибудь. он хмуро смотрит на Дазая и в конечном итоге отвечает: — обойдешься. и, как и в прошлый раз, принимается ему дрочить. разочарование Осаму, вызванное отказом в такой мелочи, быстро сменяется возбуждением, все-таки что-что, а ласкать руками Накахара умеет хорошо, еще и смазку не забывает добавлять, чтобы приятнее было. — достаточно, — выдыхает Дазай. Чуя прекращает, придвигается к партнеру ближе, опускает бедра и помогает рукой члену Осаму войти в него. шумно выдыхая, он чувствует, что половой орган полностью в нем и начинает двигаться. оглушительное биение сердец распространяется по комнате, они оба чувствуют этих маленьких птиц, запертых в их грудных клетках, ощущают, как они желают вырваться из плена. дышат сбивчиво, громко, сладко стонут в унисон. они оба действительно наслаждаются этой странной близостью, этой страстью, этими отношениями без всяких, как им обоим кажется, романтических чувств. и они прекрасно знают, что долго это продолжаться не будет, стоит лишь дождаться появления какой-нибудь милашки, которая заинтересуется одним из них. этого будет вполне достаточно для того, чтобы все разрушить. но сейчас у них нет никакого желания даже думать об этом, они упиваются этими моментами, не заботясь более ни о чем. — ублюдок... — выдыхает Чуя после того, как Дазай впивается в его шею явно с намерением поставить засос. — я же говорил тебе... не смей оставлять следы... но он не слушает Накахару, практически даже не слышит. в его мире сейчас не существует звуков, есть только ощущения. Чуя хватает его за волосы, отстраняет от себя, а затем жадно впивается в губы, целует глубоко, со всей страстью, что есть в нем, ласкает его язык, небо, Осаму охотно отвечает, пытается перенять инициативу полностью, однако терпит поражение.

* * *

— это похоже на какое-то расписание смертей. Чуя, держа в одной руке пустой бокал, а в другой открытую бутылку вина, оборачивается и слегка озадаченно смотрит на Дазая. — я читаю отчеты, — поясняет он, замечая его взгляд. — очень умно, знаешь ли. я имею в виду, убивать по расписанию. точно знаешь, когда нужно ожидать этого. рационально очень. правда, для тех, кому эти убийства не по нраву, это облегчает поиски. в какой-то степени. нет же элемента неожиданности. — там нет больше никаких закономерностей, кроме этого самого расписания? — спрашивает Накахара, наполняя бокал вином. — не-а, — Осаму улыбается и ложится на кровать. — во всяком случае, я ничего такого не заметил. да и зачем они нам нужны? у нас дело за малым — нужно просто разобраться с теми, кто заказывает эти самые убийства по расписанию, вот и все. нас решили не напрягать какой-то умственной работой, полагая, что мы всего-навсего безмозглое и безвольное оружие. — ты сам прекрасно знаешь, что так никто не думает, — выдает Чуя, ставит бутылку на стол, закупоривает, подходит к постели и ложится на нее. — кстати, ты здесь спать не будешь. иди в гостиную, там и спи. — э-э-э? почему это мне нельзя спать с тобой? и это после всего, что между нами было... — заткнись! прекращай уже и вали давай. — никуда я не уйду, — обиженно бубнит Дазай. — мне тебя силой, что ли, отправить туда? — но знаешь, — он неожиданно становится серьезным. — расписание смертей — действительно странная вещь, тебе так не кажется? — кажется, — немного подумав, соглашается Накахара. — но да ну и что? мне это кажется странным только потому, что я с таким никогда прежде не сталкивался, вот и все. возможно, для кого-то это совершенно обычное дело... — нет. в этом не может быть ничего обычного. сам подумай — чтобы организовать скрытое убийство, нужны определенные обстоятельства. и не всегда они подходящие. человек непременно должен оказаться один, ведь свидетелей оставлять никак нельзя, иначе бы у нас были точные показания; если они появляются, то их необходимо убивать либо похищать, но у нас нет больше ни убитых, ни похищенных хотя бы примерно в то же самое время, когда убийства происходили. к тому же многие из тех, кто был убит, не так уж и часто бродили где-то в одиночестве, это надо было специально каким-то образом в определенное время создавать обстоятельства, при которых человек остается без сопровождения и в месте, где не будет случайных свидетелей... не так-то просто, знаешь ли. и это определенно для чего-то необходимо. иначе бы не стали так заморачиваться. ну правда же, какая разница, что какой-то человек умрет в четверг, а какой-то — в пятницу? нет ведь большой разницы. если только ты не преследуешь какую-то цель, при которой день и время смерти играют большое значение. вот только сложно понять, для чего это вообще... какой-то ритуал? либо что-то обязательно происходит после этого... — а когда конкретно происходят убийства? — по пятницам. в 19:30. ровно. — искусно... — задумчиво бормочет Чуя. — еще бы. почитай завтра по пути в Токио отчеты, много чего интересного узнаешь. — я так и собирался сделать. — ну и отлично! — а теперь вали отсюда.