я зову тебя наваждение

Духота оплетала Юри с ног до головы, беспощадно паковала в свои плотные объятия, и он покрывался противным липким потом, пытался дышать, но спертый воздух не шел в легкие. Хотелось выйти на улицу хоть ненадолго, а в идеале – сбежать домой, подальше от отдающей басами в груди громкой музыки, льнущего всем телом Виктора и терпкой смеси всевозможных запахов. Внизу, на первом этаже, бесновалась толпа, ревела и вскрикивала в такт музыке, вскидывала руки в энергичной пьяной динамике, отсвечивая синим, красным и фиолетовым. Они все были одним сейчас, чувствуя друг друга на уровне мысли, приваривались кожей и сливались разумами, ловили кайф в единении и движении. Юри смотрел на них с недоумением и затаенной завистью. Он так не мог. Стук. – Ваш кальян, – громыхнул кальянщик, затянулся на пробу и, поменяв мундштук, протянул трубку Отабеку, сидевшему ближе всего. – Отлично, спасибо, – ответил тот, выпустив облако дыма. Юри недоверчиво глянул на вытянутый силуэт – взгляд притянула матовая черная колба, будто поглощавшая любой падающий на нее свет, – и потянулся к своему стакану с минералкой, чтобы занять руки. – Так вот, Юрочка, – продолжил прерванный спор Виктор, легко возвращая Юри к себе под жаркий бок, – я тебе говорю, что следующий Чемпионат Мира ты не возьмешь. – А я у тебя спрашиваю: с какого, блядь, перепуга? Поясни за треп, иначе гроша ломанного твои слова не стоят! – вскинулся Юра. – Да потому что в следующем сезоне все чемпионаты возьмет Юри, глупенький, – Виктор был снисходителен, целуя Юри в висок и не сводя глаз с Юры, словно говоря: ну, что ты можешь ему противопоставить? – Придурок! – жахнул Юра. Отабек рядом с ним поморщился, выдыхая дым. – Да твой Кацудон едва ли на пару десятых балла обошел меня! – Но обошел же. Юри не видел лица Виктора, но судя по тому, как подскочил на месте Юра, намереваясь если не втащить ему, то точно опрокинуть в лицо свой стакан чего-то крепкого с колой, он снова напялил это свое показушное превосходство. Даром что Юре уже не пятнадцать давно, велся на провокации Виктора он по-прежнему так, что в глазах искрило, в ушах громыхало, а в душе тряслось. И Виктор ведь, чтоб его, долбоеб сказочный, не уставал давить на больные мозоли и выводить на чистую ярость, чтобы просто поржать. Предчувствуя катастрофу, Отабек сунул Юре в руки трубку и рывком усадил – почти уложил – обратно на место. Юра сверкнул глазищами и глубоко, основательно затянулся. Юри зябко повел плечами. Он вроде и слова не сказал и вины его в произошедшем нет, но Виктор и Юра, если разобраться, снова покусались из-за него. – Все хорошо, zolotce? – спросил Виктор, повернув к нему лицо, и запустил пальцы в волосы (Юри был готов поклясться своими коньками, что он специально использовал именно это обращение). Юри хотел бы сказать, что он устал и у него начинает болеть голова, что он бы предпочел посидеть дома, приготовить что-нибудь вкусное и засесть за фильмом или игрой, что ему некомфортно. Юри лишь покачал головой и потянулся поцеловать Виктора в челюсть. Он знал, что Виктор уйдет за ним, если Юри подорвется сейчас, а потом, дома, не выскажет упрека, но будет ходить с кислым лицом и пялиться на него с этой своей хитровыебанной тоской. Но Юри уже решил для себя, что вытерпит все, потому что Виктор слишком долго звал его куда-нибудь выбраться, потому что Юри, в конце концов, пообещал. Диджей сменил трек, и на танцполе снова взорвалось: толпа распалась, взбесновалась каждой своей частичкой по отдельности и срослась снова, волнами пошла, поднимая жар ввысь. Юри зарылся в нее взглядом, жадно впитывая движения, сам не заметил, как подался вперед. Юра хохотнул понимающе и передал Виктору трубку через стол, чтобы бухнуться назад, притираясь к Отабеку в накуренном расслаблении. К их столу подошла симпатичная официантка, стрельнула глазами из-за очков в большущей оправе и спросила у Виктора, видимо, оценив его самым вразумительным, не нужно ли им чего; тот окинул компанию взглядом: Юра мотнул головой, махнув рукой на их с Отабеком почти полные стаканы, Юри все еще не отзывался. Виктор прищурился и заказал два коктейля. – Юри, – не выдержал – позвал, глубоко затягиваясь, притянул к себе и тесно прижался к губам. Юри замер, распахнул глаза, дернулся, когда через чужие губы в рот полился дым. Он заполошно вдохнул и закашлялся – горло цапнуло терпким крюком, из глаз брызнули слезы. Юра на той стороне стола хрюкнул, загоготал. Виктор закатил глаза и вскинул средний палец. – Вдыхай его, durashka, втягивай в легкие. Кальян некрепкий, – пояснил Виктор. Понятнее не стало. – Давай еще раз. На этот раз горячая рука на шее не застала Юри врасплох, и он даже попытался принять дым в легкие, но безуспешно – прокатившись смутной сладостью по языку, тот застрял в глотке и полез обратно. Юри пытался вспомнить, где ж он так согрешил, что теперь столь жестоко расплачивается. Не смог. Виктор был упорным: хохотнул что-то про troitsu, Бога и любовь и затянулся. Юри предусмотрительно выдохнул и, когда почувствовал знакомую уже терпкость, с готовностью подавил спазм. Дым прохладным, непривычным потоком хлынул в легкие. Юри посмотрел вверх – и сорвался, упал в голубые глаза, чуть замутненные тонкими белесыми нитями, ползущими вверх от их губ. У Виктора взгляд был торжествующий и шалый, зрачки искрили удовольствием так, что Юри бросило в жар; задрожали губы. Из голубой глубины взирали черти, плясал кураж, рвалась вседозволенность. Юри тонул. Юри вбирал в себя вместе с дымом обещания яркие, дерзкие фантазии и жгучую, жаркую реальность, от которой в нем ничего не осталось. Исчез дискомфорт, духота перестала быть липкой и неприятной, было так хорошо-хорошо, что Юри окончательно забылся, притиснулся вплотную, закинул ноги на широко расставленные бедра своего искусителя. Дым иссяк, на языке остался отчетливый привкус меда и молока; грудную клетку распирало воздухом, и Юри выдохнул чуть мутноватые остатки дыма прямо в лицо Виктору, который не дал отстраниться. Сантиметры скрались незаметно – вместе катать во рту медовый вкус со сладкими отголосками Викторова коктейля оказалось гораздо приятнее. – Эй, педики, трубку хоть отдайте, а то кальян прогорит, пока вы там лижетесь! – крикнул Юра недовольно. Виктор наугад вытянул руку, а как только металл исчез из ладони, снова любовно сложил фак офф. Скоро вернулась официантка, – Юри поспешно отодвинулся, хотя ноги ему Виктор не отдал, ухватив за щиколотки, – поставила на стол два фигурных бокала, наполненных голубой жидкостью пополам с колотым льдом, и спокойно удалилась, сверкая, тем не менее, ярким румянцем на щеках. Юри беспомощно огляделся, тяжело дыша, и схватил со стола один из бокалов, разом осушил его наполовину. – Ты че, Голубую Лагуну заказал? – Юра отвлекся от разговора с Отабеком, его лицо вытянулось. – Господи, ты такой еблан! – и заржал, хватаясь за живот и утирая слезы. Виктор оскалился в ответ, не отрывая горящих глаз от Юри. Юри насторожился. – Виктор? Только не говори мне, что то, что я выпил, было с алкоголем, Виктор. – Хорошо, Юри, – растянул губы еще шире, взглядом сожрал – не подавился, предвкушая жаркую ночь, – не скажу.