***
Сейджи сидел в своем кабинете низко склонившись над снимками, в строгом порядке лежавшими на письменном столе. Работа у главы клана экзорцистов никогда не заканчивалась. Вот и сегодня еще до обеда заявился постоянный клиент, обремененный властью и набором классических параной. Он принес снимки недавно купленного дома. Заверил, что в особняке обитает злой дух. Матоба нахмурил брови. Если верить словам клиента, в доме действительно кто-то есть. И этот кто-то питается жизненной энергией. Значит, ловушки нужно поставить в подвале, на первом этаже и… Сейджи услышал, как раскрылись сёдзи, узнал звук шагов: — Ты рано. Еще до темноты, — усмехнулся экзорцист. — Я уж думал: заночуешь в лесу, — иронизировал мужчина, делая карандашом пометки на снимках. — Здесь… всегда так… жарко? Услышав хриплый прерывающийся голос, Сейджи резко вскинул голову. Сознание отставало от интуиции на долю секунды. Матоба медленно встал из-за стола, не сводя глаз с Такаши. Бледная кожа. Частое дыхание. Замутненный взгляд. Метка на шее. Испачканная куртка. Порванные джинсы. Стоп. Метка на шее?! Мужчина почувствовал, как сердце, сильно толкнувшись в ребра, пропустило удар. На шее юноши была черная метка, расползавшаяся в обе стороны тонким ошейником. — Кто это сделал? — тон экзорциста обдавал арктическим холодом. Нацумэ не ответил. Тяжело дыша он привалился к стене и устремил на Сейджи расфокусированный взгляд. — Кто тебя проклял?! — голос Матобы звучал громовым раскатом. — Я не знаю… Он был весь серый… — прошептал Такаши, сползая по стене на пол. — Он мстил… за… Сейджи не дослушал. Метнувшись в коридор, глава клана крикнул помощнице, работавшей в соседней комнате: — Нанасэ, пошли за Масуми! Срочно. — Что стоило взять с собой эти чертовы печати?.. — тихо произнес Сейджи, вернувшись в кабинет.***
Масуми — высокий шатен в очках с круглой оправой, одетый в коричневый брючный костюм — пришел через двадцать минут. Поклонившись главе клана, он вежливо осведомился, чем может помочь. — Ты делаешь успехи в работе с биополем. Узнай, что случилось с Нацумэ-куном сегодня утром, — приказал Сейджи. — Нацумэ-кун, — Масуми повернулся к Такаши, неподвижно сидевшему на диване, — мне нужно ваше разрешение. Нацумэ коротко кивнул, после чего младший экзорцист подошел ближе и, аккуратно опустившись на диван, щелкнул пальцами. Затем прошептал заклинание и щелкнул еще раз. И еще. Резко выдохнув, Масуми нахмурился: — Простите, я не могу… — парень растерянно посмотрел на Сейджи, присевшего на край стола. — Информация закрыта. Последнее, что я вижу: вы стоите под деревом, Нацумэ-кун, и собираетесь домой. — Да, — кивнул Такаши. — Всё, что было дальше, не читается, — подытожил парень переводя взгляд с Нацумэ на Матобу и обратно. — Простите, я… — Можешь идти, Масуми, — прервал подчиненного Сейджи. — Спасибо. — Еще раз извините, — поклонившись, парень быстро направился к выходу. — Это часть плана. — сказал экзорцист, когда шаги Масуми стихли в отдалении. — Екай «запечатал» информацию о себе, чтобы никто не узнал, как снять проклятье. На это способен только могущественный дух. Но, если верить твоему описанию, этот недотягивает. — Он сказал, что копил силы… — Такаши устремил пронзительный взгляд на Матобу. — Ясно. — взгляд Сейджи был устремлен за окно. Сложив ладони, экзорцист проговорил заклинание. Тут же из разных концов комнаты появились шики [4]. Пройдя сквозь стены, они остановились около хозяина, ожидая приказа. — Отправляйтесь в город, в леса и поля — узнайте всё, что сможете, о духе с черными глазами в сером кимоно с оранжевым поясом.***
Такаши сидел на террасе, положив голову на прижатые к груди колени. Солнце клонилось к закату. Ветер стал холоднее. Запутавшись в густых кронах, он пытался привлечь внимание шелестом. Нацумэ не мигая смотрел в пустоту. Его не трогали ни закат, ни ветер, ни шум листвы. Юноша слышал, как в большом доме суетятся люди, как в своем кабинете Сейджи спорит с Натори. Такаши не вслушивался. Старался не слушать. Все пять чувств заметно обострились. Звуки, будто под давлением, врывались в сознание. Запахи кружили голову. Цвета, даже приглушенные, отпечатывались на сетчатке, словно выжженные лазером. Прикосновения… Нацумэ горько усмехнулся. К нему никто не прикасался. Кроме Натори… Натори рассказала Хираги, которую «случайно» встретил Нянко-сэнсэй. Он приехал первым же поездом… Сэнсэй… впервые на памяти Такаши он не ворчал и не упрекал подопечного в беспечности. Просто хмыкнул. И уходя прибавил: «Не умри до моего возвращения». Голоса в доме снова стали громче, видимо, спор не утихал. Тяжело вздохнув, Такаши подтянулся и обхватил колени руками. Он никогда не видел у Сейджи таких глаз. Даже тогда… много раньше, когда они только познакомились. Матоба бывал жестоким, надменным, циничным и язвительным, но никогда — таким… холодным? Такаши не понимал этой перемены. Не хотел признаваться, что понимает. Сейджи отправил шики на поиски аякаши, дал членам клана поручение искать информацию, но… «Он на меня почти не смотрит!» — эта мысль отдавалась острой болью в груди. В порыве отчаяния Нацумэ закрыл лицо руками. Внешний мир временно исчез. По внутреннему — разбежались трещины.***
— Я иду с тобой, это не обсуждается! — выпалил Матоба, гневно сверкнув глазом. Препирательства с незваным гостем порядком надоели главе сильнейшего клана. — Матоба, послушай… — Натори оперся ладонями о столешницу, шумно вздохнув. Судя по всему, терпение «светлого» экзорциста тоже трещало по швам. —Я знаю, что делаю. Ты сам признал мой план жизнеспособным! Мы справимся сами. Ты нужен здесь. — Этот спор — пустая трата времени! — выдохнул Сейджи. — Одних вас с аякаши не отпущу. Я не промахиваюсь. И, в отличие от твоих бумажек… — Ты должен остаться, — сквозь зубы процедил Шуичи, ударив ладонями по столу. — Ты нужен ему! И если ты этого не понимаешь… я не знаю, что такой человек, как Такаши, нашел в таком, как ты! — Нанасэ о нем позаботится, — отрезал Матоба. — Я отдал приказ — здесь все начеку. Все ищут способ!.. Если что-то случится — мне сообщат. Нет смысла сидеть и ждать! От этого — никакого прока. Чем мое присутствие поможет ему?! — Тем, что это ты!***
Белоснежный зверь стоял на вершине Хиэй [5]. Под ним шумели деревья. Над ним — иссиня-черную бесконечность освещал бесчисленный рой мерцающих точек. Сосредоточенное молчание нарушил огромный дух с лошадиной головой, прилетевший с востока: — У кого бы я ни спрашивал, никто не знает аякаши с черными глазами. — На севере о нем тоже не слышали, — задумчиво отозвался зверь. — В южных краях нет этого демона, — женщина с бабочкой на лице элегантно опустилась на ветку сосны. — Духи видели екай, который шел на запад. Он меньше, чем ты сказал, но у него серое кимоно с оранжевым поясом и черные глаза, — произнеся это, аякаши, пришедшая с запада, закурила трубку. Белый дух коротко кивнул и, поднявшись в воздух, быстро полетел прочь.***
Сейджи сидел на полу в окружении нескольких десятков книг и свитков. Приглушенный свет четырехгранного фонаря падал на пожелтевшую бумагу. Экзорцист всеми силами старался вникнуть в текст. Час назад не сработало очередное заклинание. Сорок восьмое, не считая вчерашних попыток Мадары использовать силу очищения и потуг Натори. Матоба перелистнул страницу. Сильнейшему главе сильнейшего клана стало казаться, что где-то в жизни его… жестоко обманули. Нацумэ завозился на футоне. Бросив беглый взгляд на красное кимоно Такаши, мужчина раздраженно выдохнул. От этой тряпки, похоже, проку не было. Даром, что зачарованная! Шею юноши теперь полностью опоясывал один черный обруч проклятья, и уже начал расползаться второй. Экзорцист знал: когда сомкнется третий — Нацумэ умрет. Резко поднявшись, Матоба быстро преодолел расстояние до футона и, присев, положил руку на лоб Такаши. Движение получилось несколько жестким. Юноша дернулся, как от удара, и распахнул глаза. Они утратили свой сумасшедший зеленый цвет [6], приобретя в замен демоническую желтизну. Нацумэ ощутимо дрожал, но его лоб был покрыт испариной. Убрав руку, Сейджи поднялся и, бросив короткое «Сейчас вернусь», вышел из комнаты.***
Не включив света в травной, Матоба резкими движениями обрывал сухие листья с коротких веток и бросал их в чашку. Приготовление целебных отваров не было коньком главы клана, но этот рецепт он знал хорошо. — Вы, ведь, понимаете, что всё это может не сработать? — голос Нанасэ звучал спокойно. — Да, — ответил Сейджи не прерывая своего занятия. — Ваши шики ничего не нашли. Экзорцисты… скоро перечитают всю библиотеку клана. Ничего нет. Ни об этом духе, ни о проклятии. О других — есть! Но об этом… — Надеюсь, основная работа клана ведется в полном объеме? — глухо спросил экзорцист. — Да, — вздохнула седовласая женщина. — Я за этим слежу. Господин Матоба… —Знаешь, в юности, еще до того, как возглавить клан, я думал, что в проклятиях нет ничего страшного. Ничего стоящего тревоги. Я был уверен, что любое проклятие можно разрушить сильным заклинанием, произнесенным сильным экзорцистом. Ведь проклятие — это структура! Ее можно перенести на предмет, взять на себя в конце концов! — Да вы что?! — тусклый свет, льющийся в комнату из коридора, обнаружил искаженное ужасом лицо Нанасэ. — Не вздумайте! — А что такого?! — с вызовом бросил Сейджи. — Помните, чему вас учили? Проклятие — это код. Если подобрать к нему ключ, оно падет. — Я-то помню… — сказал мужчина. — Только ключей всё меньше. Если я ничего не придумаю, завтра Нацумэ умрет. — Переродится, если быть точным. Это иная смерть. Вы думали, что тогда? О семье, с которой он не попрощается? О той, его возможной жизни? — женщина скрестила руки на груди и пристально посмотрела на Матобу. — Он станет ёкай. Это не имеет никакого отношения к жизни. — У Нацумэ-куна светлая душа… — мягко сказала Нанасэ. — У тебя рентгеновское зрение? — горько усмехнулся Сейджи. — Нет. Просто… как бы иначе он вас вытерпел?***
Такаши лежал на футоне, неподвижно глядя в потолок. Ему казалось — мир застыл. Будто время стало чужой, больше не нужной категорией. Или это время его, Такаши, жизни подходило к концу? Странно… Нацумэ обвел взглядом комнату. Он был так счастлив здесь. Так счастлив с ним… А теперь… эта комната и этот человек… оказались бесконечно далеки. Они принадлежали другому миру. В том мире есть материя и тепло. Мир земных духов лишен этих категорий. Такаши повернулся на левый бок, смяв простыню в ладони. Он с детства видел духов, но никогда не стремился стать одним из них. Что будет теперь? Его семья? Друзья? Сейджи? Острая боль прошила душу. Сейджи упорно искал способ все исправить. Но так хотелось… чтобы он был рядом. По-настоящему рядом… Послышался звук открывающихся сёдзи. В комнату вернулся Матоба. Опустившись на колени, он поднес к губам Нацумэ зеленую чашку с дымящимся отваром. — Выпей, — произнес экзорцист, поддерживая Такаши под голову. — Это ослабит жар… и озноб. Станет немного легче дышать. Такаши пил маленькими глотками ароматную жидкость. Сейджи помогал ему не рухнуть на подушки. Кажется, это был их второй физический контакт за два дня… — Спасибо, — сказал Нацумэ, сделав последний глоток. — Не за что, — ответил Матоба. Экзорцист хотел подняться, но был схвачен за рукав черного кимоно. — Сейджи! Если я умру… — Ты не умрешь! — серьезно ответил мужчина. — Если я всё-таки умру… Я знаю, что не могу о таком просить… Я, ведь, не член клана… — проговорил Такаши запинаясь. — Но моя семья… У них… кроме меня, никого нет. Я должен был стать детским психологом и позаботиться о них… — Твоя семья ни в чем не будет нуждаться. Обещаю, — Сейджи внимательно посмотрел на Нацумэ. — Но ты не умрешь. Ты переродишься в екай. У тебя большая духовная сила, значит со временем ты научишься принимать человеческий облик. Ты знаешь людские повадки, значит научишься сравнительно быстро. Этого хватит, чтобы иногда видеться с семьей. Потому что лгать им я не буду. Никаких сказок про аварию или нападение. Разве что… улажу все с университетом. — Я слышал… — осторожно начал Такаши, — что человек после обращения забывает свою жизнь. Говорят, будто новообращенный екай чувствует лишь голод… Я не хочу так. — Чтобы этого не произошло, нужно собрать воедино все четыре части души, — ответил Матоба, глядя в окно. — Я никогда не проводил таких обрядов. Но твои духи могут помочь. — Мои друзья, — поправил Такаши. — Только знаешь… я ведь еще не умер, — с упреком добавил он.***
Матоба стоял под деревом сакуры. Лучи восходящего солнца освещали сад. Отсюда все начинается. Здесь солнце появляется на небосводе, чтобы двинуться на Запад, через весь мир, и вернуться в исходную точку. Великая богиня Аматэрасу озаряет небеса… Когда человеку приходит пора молиться? До того, как закончатся все возможные варианты спасения или после? Что говорить в молитвах? «Великие Ками, помогите»? «Каюсь, я был самонадеян и глуп, решив, что стал сильнее всех»? «Если вы спасете его, я отдам все, что у меня есть, нуждающимся»?! «Что я должен сказать?» «Что пообещать вам?!» Мужчина раздраженно выдохнул и закрыл глаза. Полы его кимоно и длинные волосы развевались на ветру. Сейчас Сейджи казался себе древней статуей, из которой ушли боги. Такой же бесполезный и безжизненный. Даром что экзорцист. «Сегодня зацветет сакура», — подумал Матоба, бросив беглый взгляд на деревья. В юности, ему сказали не печалиться, когда сакура роняет лепестки. У цветов есть продолжение в виде спелой вишни. Продолжение… Разве может быть продолжение, если?.. Сейджи знает много историй о духах, погубивших влюбленных в них людей. Не должно быть связи между живым и неживым. Это противоестественно. Это нарушает… закон течения энергии. Мертвое забирает ки [7] живого. Такая связь сводит с ума, иссушает. Матоба потер пальцами виски. Он же всегда, всегда презирал экзорцистов, полюбивших екай! А Такаши… Такаши разбивал шики одним ударом. Не принимал методов клана Матоба, отказался стать частью семьи экзорцистов. Но он принял его, Сейджи. Пусть далеко не сразу. Но позволил стать частью своей жизни. Ради этого Матоба учился опускать лук. А Нацумэ учился обходиться без телохранителя. В итоге Сейджи не перестал быть экзорцистом, а Такаши не перестал дружить с екай. Только это стало не важно. Всё утрачивало значимость, когда мир сужался до них двоих. Так имеет ли значение, кем будет каждый из них, если оба останутся в этом мире?***
— Мадара, стой! — крикнул Натори и на всех порах кинулся к зверю-духу, державшему в зубах серого демона. В этот момент Мадара сжал челюсти и, заключенный между ними екай рассеялся серой дымкой. — Это не поможет… — выдохнул Шуичи, останавливаясь и упираясь руками в колени. — Смерть проклявшего не поможет снять проклятье! Он должен был указать способ… — Этот мелкий уродец сказал, что проклятие падет, если Нацумэ-аякаши полюбит человек! Чушь! — прорычал Мадара, отплевываясь. — Не может быть… — пораженно прошептал Натори. — Нужно сказать господину Матобе! — сказала Хираги. — Нельзя, — упавшим голосом произнес экзорцист. — В этом суть проклятья. Человек не должен знать правды… Но Матоба никогда не полюбит ёкай. Нацумэ обречен…***
Распахнув седзи, Матоба обнаружил Такаши, стоящим у открытого окна. — Тебе не тяжело? — обеспокоенно спросил экзорцист. — Нет, — тихо ответил юноша. — Я хотел… в последний раз увидеть рассвет. Солнце такое красивое… Ты замечал? — Нацумэ обернулся и посмотрел на Матобу широко распахнутыми глазами. Они поменяли цвет, но свет, лучащийся в них, никуда не исчез. Душа не исчезла. Душа… Что станет с ней? Что чувствуют ёкай, кроме голода? Неотрывно глядя в ярко-желтые глаза, Сейджи силился найти ответ. Он был экзорцистом. Повстречал на своем пути множество духов. Но думал лишь о собственной силе и, в сущности, ничего не знал о екай. А потом… появился Нацумэ. Сдавленно выдохнув, Матоба сорвался с места и, схватив Такаши за плечи, прижал к стене. — Я тебя не оставлю… — прошептал мужчина. — Прости меня… — он крепче сжал плечи юноши. — Я очень виноват… Я не должен был так себя вести. Прости меня… Я не оставлю тебя… Никогда, пока я жив, не оставлю тебя! Нацумэ ухватился за ткань черного кимоно. Его била крупная дрожь. В ошеломленном взгляде соседствовали боль, недоверие и надежда. — Ты не обязан… — Молчи, — прошептал Сейджи, прижав изящные пальцы к побелевшим губам юноши. — Молчи… Очертив контур скул, Матоба взял Такаши за подбородок. Он всеми силами пытался запомнить это лицо. Запомнить именно таким. В эту секунду. Пока стрелка не качнулась в право и далее. По кругу. Запомнить. Каждую линию. Каждую черточку. А там… пусть наступает «дальше». Сэйджи сгреб Нацумэ в охапку, прижав к себе. Казалось, Такаши вот-вот выскользнет из объятий и растает. — Не исчезай… — мужчина стиснул юношу крепче, мучительно желая слиться воедино и так застыть. — Мой… Кем бы ни был… Мой… — шептал он, отчаянно сопротивляясь спазму душевной боли. — Не позволю… Никогда… ничему… Никому тебя не отдам. Не отпущу! Люблю!.. И мир погас. Остались только двое: он, Матоба Сейджи, и этот упрямый, порой резкий, но бесконечно добрый мальчишка. Хотя… уже не мальчишка. И почти не человек. Пусть даже — совсем не человек! Не важно, пока они оба живут на Земле. Интуиция экзорциста снова опередила сознание. Медленно отстранившись, Сейджи посмотрел на юношу и потрясенно моргнул. Тихо рассмеявшись счастливым смехом, он прижался лбом ко лбу Нацумэ: — Такаши, давай отложим твою смерть лет на восемьдесят? — О чем ты? — прошептал юноша. — Заклятье пало.