Шаг вперед и ни одного назад

Звук ударяющегося мяча о гладкую поверхность площадки, тяжелое дыхание игроков, жуткая пульсирующая боль в ногах и пот, текущий градом по всему телу, прилепляя довольно свободную форму к телу — вот что такое баскетбол. Сложно не любить эту игру. То незабываемое чувство заброшенного меча, радости победы и веселого празднования... И его всегда можно разделить с командой. Просто чудо, а не игра. Сколько эмоций, сил вложено к каждый тайм!.. Вот и сейчас, стоя лицом к лицу к сопернику, слыша ее дыхание и следя за каждым движением, Теруко, атакующий защитник женской баскетбольной команды старшей школы Йосен, прожигает взглядом противника. Малейшее движение в сторону не ушло от зоркого взора девушки и актерская игра "дуэлянта" – отклонение в левый бок, как при рывке вперед – не помогли сопернице передать пас своим. Мяч с гулким шлепком ударился о ладонь Теруко и перешел во владение другой команды. Ноги от усталости еле двигались, но несли девушку в сторону кольца. Баскетболистка остановилась у самого щитка и приготовившись прыгнуть, прервала эту попытку, чувствуя, что ее ноги вряд ли выдержат еще один прыжок за эти сорок минут. Глазами девушка машинально стала сокомандницу, дабы передать ей мяч. Ближней к кольцу оказалась тяжелый форвард команды – Айяно. Теруко резким толчком отправила мяч в сторону девушки в бело-сиреневой форме и не ошиблась... Громкий визг свистка и цифры ноль ноль на циферблате, что отсчитывал секунды до окончания каждого из таймов, огласили о конце матча между Старшей Йосен и Старшей Кирисаки Дайчи со счетом семьдесят четыре-шестьдесят девять в пользу девиц в белом. Крики с трибун, вопли сокомандниц со скамейки и свисток судьи, возглашавший об очереди рукопожатия капитанов обеих команд. Все это сливалось в одно прекрасное чувство успокоения и радости. Уже в раздевалке зашли очередные послеигровые разговоры, которые никогда не интересовали Теруко. Нет, она не была белой вороной в команде или "отшельницей". Девушке нравилось праздновать победу в кругу команды, получать вместе с друзьями по ушам от тренера за разминку языка, а не мышц. Но все эти задушевные разговоры тяготили шатенку. Может другим это и нравилось, открывать душу собеседнику, но вот Теруко уж точно была не из их числа. Обычно, когда сокомандницы начинали играть свою шарманку, девушка быстро дезертировала от места будущей акупации. Но именно сегодня ноги устроили бунт и напрочь отказывались двигаться больше, чем со скоростью три метра в минуту. Сил не хватало фактически не на что. С трудом справившись с формой и запихав ее в глубь спортивной сумки, баскетболистка встала на пошатывающиеся от у́стали ноги и направилась к выходу из провонявшей потом раздевалки, но у самого выхода ее достиг звучный голос разыгрывающей защитницы и вице-капитана в одном лице — Эй, Теруко! Что, снова удумала сбежать не попрощавшись? Горе-беглянка слабо улыбнулась и опершись о дверной косяк, ответила — Как тут сбежишь, если ты видишь кругом всех и вся? — устало вздохнув, девушка возобновила попытку скрыться от весело смеющихся и что-то обсуждавших подруг. Добралась домой она только к девяти вечера, да и не мудрено. Теруко никогда не искала легких путей, а если дело касалось музыки, в которой девушка души не чаяла, могла и вовсе домой прийти забыть. Гуляя по вечернему скверику, что находился не далеко от дома, и слушая любимую музыку шатенка забывала об усталости, да только режущая плечо сумка не давала спокойно насладиться прекрасным видом. Железный замок вошел в замочную скважину и послышался щелчок, открывающий дверь в дом. — Я дома, — разуваясь в прихожей и кидая около дверного проема свою сумку немного устало прикрикнула девушка, оповещая о своем приходе.Это вошло у нее в привычку еще со средней школы и даже стало какой-то маленькой частью особого, незаметного обряда. На встречу Теруко гордо подняв голову вышел Угольно-черный лабрадор. Но шее его висел ошейник, почти сливающийся с цветом шерсти, но на нем был округлый медальон с выгравированной кличкой пса - "Аякс" У лабрадора были добрые карие глаза, в которой читалось столько любви, что сердце просто таяло от одного взгляда на его милую мордашку. Черный хвост качался мз стороны в сторону и при этом не редко ударялся о стены, что грозился проделать отверстие в бетоне. Ласково потрепав Аякса по голове, девушка направилась на кухню, надеясь что ее братик еще не ликвидировал все из холодильника. В комнате брата горел свет, значится этот большой ребенок вернулся и уже за обе щеки уплетает все запасы провизии. Покопавшись в морозилке, Теруко достала фруктовый лед. И все равно, что сейчас конец осени, все ровно, что заболеть сейчас – плевое дело. Главное – Фруктовый лед вкусен и последний в морозилке. Двигаясь в направлении своей комнаты, что бы наконец впервые за этот тяжелый день отдохнуть, шатенка ничего не замечала , пока не наткнулась, скорее споткнулась, о сумку, которую как и девушка, бросив где попало, оставил Атсуши. — Атсуши-кун! Убери свою долбаную сумку из коридора! — Крикнула раздосадованная своею неуклюжести, Теруко. — Отдавай мороженку, — Из комнаты вышел здоровяк, под два метра ростом и сильно пахнущий шоколадными печенками и леденцами. — Тогда и уберу. — А за новой пачкой конфет не згонять? — Фыркнула девушка, подфутболивая сумку обжоры. Пожалуй, братишка вряд ли бы отказался и отправил бы недавно пришедшую Теруко за новой порцией вкусняшек. Поэтому девушка быстро убралась с места "преступления". Закрывшись в своей комнате, девушка устало плюхнулась на кровать и просто тупо пялилась на стенку. Фруктовый лед уже стал потихоньку таять, поэтому шатенке пришлось быстро ликвидировать его. Сегодня годовщина. Годовщина смерти отца. Да, ребята осиротели совсем не давно, год назад, но эту страшную дату девушка запомнила на всю жизнь. Иногда, думая о своей семье, жизни, баскетболистке хотелось рыдать, заливаться истрерическими слезами, а вместо этого просто ела какую-нибудь шоколадку или попивала теплый кофе. Вот и сейчас, просто лежа на кровати всплывают воспоминания, которые уже давно бы следовало бы забыть, кинуть в небытие, но нет... Вот отец орет на мать, а та грозится разводом, но угрозы ее уже и не требуются. Отец разбился в автокатастрофе. А ведь сколько раз божился перед матерью, что пьяный за руль – ни ни! Овдовев, горе-мать начала пить и совсем перестала принимать какое-либо участие в жизни осиротевших детей. Благо, отец хоть и был пропоицей еще тем, но зарабатывал прилично и о завещании подумал заранее. Немалую сумму оставив Атсуши и Теруко, отец оставил матери только квартиру и несколько долгов. Тогда то подростки и переехали из отчего гнезда, что за какой-то год стал для них хуже концлагеря. Переехавши, Атсуши сменил фамилию на мамину, дабы не оставаться под "мертвой", как он выразился, фамилией. Да вот только сестренка его так не считала, поэтому и осталась носить фамилию отца – Саито. Так и началась самостоятельная жизни этих ребят... Просто пялясь в стенку накрывает пеленой воспоминаний. Веселый папаша учит ребятишек баскетболу, забрасывает мяч в кольцо, вызывая сверкание в глазах детей и радостный вопль. Именно он привил детям любовь к этой игре, и возможно только поэтому Теруко и не бросает играть. Или мама ведет маленькую шатенку в первый класс. Последняя весела и взволнована, а матушка успокаивает и говорит, что все будет хорошо... И почему счастью этой семьи не суждено было продлиться хоть еще немного..? От размышлений девушку отвлек мерзкий скрип двери и ворвавшийся вместе с причиной открытия двери запах шоколада и теплого какао. — Грустишь? Девушка молча кивнула, но не повернулась лицом к брату. — Зря... Хочешь шоколадку? — девушка покачала головой — Ну и ладно. Жрать все, что вкусно пахнет и лежит в зоне его досягаемости (везде) Атсуши был мастером, а вот утешал слабовато. Но и этой жалкой попытки хватило, что бы вызвать у баскетболистки слабую улыбку и заставить ее повернуться лицом к утешителю. — А разве тебе не грустно? — как-то совсем по-детски спросила девушка, поднимая аметистовые глаза на двухметровому бугаю. Ее взгляд встретился с такого же цвета глазами брата... Это походу было единственное, что доказывало родство этих подростков. Глаза то эти обоим достались от матери, хотя мало кто об этом упоминал. Да и вообще в этом доме было не принято обсуждать свои предков и все, что с ними связано. — А от чего мне грустить? — пожал плечами парень, как-будто речь шла о каких-то пустяках, а не годовщине смерти близкого родственника. Казалось, что этот огромный ребенок никогда не повзрослеет, но и эта любовь к детству и немного вредный, как у детей характер объединял шатенку с братом. Но девушка никогда не говорит о родителях так, как он и часто ее это выбешивает. Да, у них с родаками плохие отношения, да ребята им практически ничем не обязаны и не имеют какой-то привязанности к родному дому. Но это же не повод неуважительно относиться к отцу, который расшибся в лепешку на своей далбаной тачке! — Бессердечный обжора! — Фыркнула Теруко, отворачиваясь. Сейчас хотелось всерьез с размаха ударить этого полудурка-переростка в челюсть и чего бы так не сделать? Ах да, точно! Просто этот толстокожий переросток и не почувствует, да и вряд ли не сумеет перехватить кулак девушки. — Злая ты, — в шутку обидевшись проговорил братишка но на всякий случай вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Хоть девушка и была пониже Атсуши, прыгала она не плохо и долететь до глаза кулаком могла и баскетболист это прекрасно понимал, поэтому и дезертировал, оставляя девушку одну, со своими мыслями. Теруко спустила руку с кровати, касаясь длинными пальцами прохладного пола. Вокруг нее был полнейший срач. На полу валялись книжки и одежда цветастым комком валялась где-то под столом. Но подоконнике валялись некоторые письменные придналежнасти, над ними возвышалась ваза с тремя цветками. Они уже опустили свои головки, а стебли их уже засыхали, но это не мешало девушке любоваться ими. Так обычно и проводила баскетболистка будние дни, а выходные отличались от них лишь продолжительности ничегонеделания. Каждый день казался серым, скучным и обыденным. Иногда казалось, что если Теруко застрянет во временной петле и будет проживать один и тот же день снова и снова, то вряд ли это заметит. Как же...все...достало...