Jesus lived in a motel room.

здесь особенный воздух. он ничего не шептал, не кричал. он молчал. он молча читал надписи на стенах замшелого города. за каждой надписью особый смысл, - думал он. ему казалось, что тоже сто'ит что-то написать. если будут поводы. всё также молча поправлял очки. но зачем они тому, кто видит больше зрячего? этот парень не вкладывал в действия мысль. он просто творил. от холодного до горячего... эй! а ты знаешь, что в этом мотеле спал на смятой постели иисус? а в баре, что рядом его награждали вином и тоскливым взглядом, шепча: "парень, ты молод, так почему так печален?" и он вспоминал, как меж райских купален с молоком и, возможно, там еще плавали хлопья с изюмом, он осознал, что рай - нереальное. он вдруг понял, что кто-то задумал его обмануть. запереть в мире иллюзий, что искушает хуже того же ада. секунда. и юноше вдруг молоко с изюмом показалось воистину ядом. я не печален, мне просто досталось такое лицо, - отшучивался он в ответ. а на стенах что-то значат эти болтливые граффити. но он смотрит в вино, в котором сам отражается. и вспоминает как тогда поскользнулся на банном граните и долго ругался. но теперь это неважно! теперь у него есть книги. бумажные. теперь у него руки. человеческие! у него есть голос! от рёва преисподней до соловьёв! теперь он сила, сама себе противоречащая. и он читает в старом мотеле запылившиеся книги. значок за значком. (знал бы еще, что держит кверху ногами) он читает дурацкие романы, новостные статьи в газетах и "Норагами", все пытаясь понять истину человека. тянется к каждому прохожему на улице с этой глупой улыбкой. он никогда, никогда, никогда не сутулится. и на самом деле довольно гибкий. сын неба, всё же. а тянется к земле и чувствует себя счастливым, зная, что больше не может ходить по воде; зная, что ему не дано молодеть. и он ждет. ждет, как по неосторожности и недоброй памяти потонет. ждет, как начнет седеть: он должен это увидеть! он так хочет увидеть, как человек, теряя жизнь начинает серебреть и отдается золотом в глазах и сердце. не пирамиды с сокровищницами, а живой человек! все это как новость. вовек в раю такого не увидеть; не насладиться собственной молодостью или старостью; не обидеться и не огорчиться; не отплатить судьбе простой благодарностью. и он с улыбкой засыпает на диване. книга выпадает из руки, сминаются страницы. и он не скажет, что лучше, чем здесь - в какой-то там нирване. он не скажет, что лучше, чем здесь - на облаках. ему нравится в дешёвом мотеле с живыми людьми тесниться.