Всё заново

Капитан Унохана молчаливо оберегает свою обитель, соблюдая строгий принцип: пациент уходит либо здоровым, либо ногами вперед из палаты. Тут излечивают тело, отнюдь не душу. Момо выходит за границу района четвертого отряда. Выпрямляется и глубоко вздыхает. На улице весна – серая, холодная, с отцветшими сакурами, чьи пожухлые лепестки смешались с ещё оставшимся кое-где тающим снегом и песком. И ни души на улице. Нет топота. Нет тихих шагов. Нет даже едва заметного шунпо. Будто эта дурацкая эпидемия гриппа скосила всех, как чума. Все сжалось, застыло и умерло, но не исчезало. Валялось грязными комьями снега, как сплошная язва. Может, пойти назад? К сердобольной Исане, пожаловаться, что больно колет грудь каждый день, каждую ночь, секунду, минуту, час. Всегда. Сколько лет прошло после войны с Квинси? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят? По земным меркам Хинамори дали бы лет двадцать. А себя она чувствовала то ли девочкой-подростком, то ли одинокой старушкой. Интересно, а вот как бы выглядел сейчас Кира? Или кто-нибудь другой из десятка её погибших друзей? Для шинигами нет рая. Точка невозврата для них - не тогда, когда умираешь окончательно, а когда только узнаешь имя занпакто, а потом обнажаешь его в бою и надеваешь черную одежду каждый день. И это единственное, зачем ты существуешь. Ты уже как будто умер. Впрочем, сколько можно горевать – всё это всего лишь лишние переживания. Шинигами всегда на войне. Перемалывать воспоминания, просыпаться от душащей черноты снов и пялиться равнодушным взглядом в потолок, рассматривая знакомые трещинки – это называется апатия. Внезапно заболеть и просто так, с ничтожной температурой попасть в лазарет четвертого отряда – это неудача. Хотеть обратно в палату – это глупое одиночество. Быть может, Исане согласится оставить её на денёк-другой? Хинамори наклонила голову назад и снова тихо вздохнула. Застывшие облака приобрели тяжелую громоздкость и угрюмый свинцовый оттенок. «Раздавите меня.» Рухните каменными глыбами, так, чтобы только мокрое место осталось. - И долго ты собираешься так стоять? Хицугая, спрятав руки в рукава, скептично рассматривал её ссутуленные плечи. Щеки почему-то закололо. Падали мелкие льдистые снежинки. - Пойдем, – на плечи неуклюже лег рваный шарф. Шли они молча. Только хлюпала грязь под ногами, да скрипел под подошвой сандалий ледяной снег. Любопытно, а в каком сейчас состоянии сад Кучики? Повсюду кучи мертвых лепестков и черные силуэты деревьев? Хотя, пожалуй, расторопные слуги мигом привели все в порядок. Если раньше ей нравилось болтать без умолку, рассказывая забавные истории про свой отряд, то сейчас не хотелось говорить вообще ничего. Только думать о чем-нибудь постороннем, не имеющем значения. О тех же садах капитана Бьякуи, например. Чего ей не хватало сейчас – это точно не тишина. Никто не шел на встречу. Сейретей будто заснул, впал в странное инертное состояние, когда всё делается автоматически и почти формально. Только потому что так надо. Только потому что все привыкли так делать. Даже в лабораториях Маюри ничего не взрывалось. Широ-чан вырос, стал шире в плечах и научился не пьянеть от трех бутылок сакэ. Да и вообще «Широ-чаном» звать его больше не хочется. Даже с ними все происходило по давно заученной схеме: они повзрослели, появились дела-заботы, и они друг от друга отдалились. Конечно, хотелось все вернуть. Но просто дружить, как раньше, не получится. Ей, может быть, хотелось почувствовать его руки на талии или проснуться в его, только в его комнате под одним одеялом, с забавным следом от подушки на руке. И чтобы все было по-настоящему. Но будет ли? Нет. Ничего не получится. Ничего. Хинамори поежилась, ускоряя шаг – Тоуширо шел вроде бы медленно, но опережал её на два-три шага. Так ведь и вовсе мог уйти. - Ты можешь побыстрее? – теперь это точно не Широ-чан. Это капитан Хицугая. Хинамори аккуратно снимает с плеч потрепанный, немного выцветший шарф. Его ткань стала грубой и неприятной – Хинамори быстро запихнула его в руки Тоуширо. - Я, пожалуй, пройдусь одна. Спасибо. Слева в груди снова закололо. Момо старательно вывела последнее предложение и положила готовый лист поверх небольшой стопки. Надо было подождать, пока на нем не высохнет тушь, а потом уже можно сложить все по порядку. Отложив кисточку, она подперла обеими руками лицо и взглянула в окно, немного запотевшее, с корочкой льда по углам. Неприятно получилось. Тоуширо – не дурак, сам все понимает. Для него она – словно глупая мошка, бьющаяся в прозрачное стекло. В ответ на её уход – тишина. Раньше Широ-чан бы возмутился и разорался на всю улицу. Но теперь это всё осталось в прошлом. Всё дело в дырках. Вот представить, к примеру, что их взаимоотношения – это его шарф. Некрасивый, не теплый, с рваными дырками и торчащими нитями. Значит, надо его подлатать? Момо опустила руки, уткнувшись лбом в стол. Пожалуй, так он будет выглядеть ещё более жалко. С заплатками и маленькими швами. К тому же, все будет впустую, если только Хинамори будет «латать» их «шарф». Да и все не то. Ей нужно что-то большее, но нельзя так просто взять и разрушить их дружбу. Это бы означало взять и порвать их «шарф»на мелкие лоскутки, начиная все заново. Начинать сначала так страшно. Тик-так. Время бежит, время не ждет, а вместе с ним и капитан Хицугая. Кто-то неожиданно потрепал её по макушке, взъерошив волосы. - Хинамори-чан, я тебя уже полчаса зову-у-у, - Рангику ласково улыбалась, - Негодник этот твой капитан Хирако, не успела ты выздороветь, как сразу тебя за работу посадил. Момо смущенно сложила ладошки и слегка наклонилась. Право, стыдно. Да и странно, что она не заметила Мацумото. - Что-то стряслось? - та участливо похлопала её по плечу. Отвечать не хотелось. Поэтому Хинамори, всхлипнув, просто повернулась и уткнулась в грудь Мацумото. - Э, милочка, да нам, пожалуй, выпить стоит. У меня есть отличный чай. – Рангику успокаивающе погладила её по голове, - - Заодно и поговорим. - Но, Рангику-сан, отчет... - Да забей, не завтра же сдавать. Пошли-пошли. Через несколько минут она притащила Момо в бараки десятого отряда. Вручив ей чашку чая с молоком, Рангику поудобнее устроилась за столиком и приготовилась слушать. Воцарилась тишина. - Мацумото-сан, а зачем вы обрезали свои волосы? - от такого внезапного вопроса легко подавиться чаем. Очень легко. Что и случилось с лейтенантом десятого отряда. - Мне кое-кто разбил сердце. Впрочем, как и тебе. Ты опять хочешь каре? Все же они не намного повзрослели. - Как мило и глупо, однако, отрезать волосы, когда даже не попытал своего счастья, согласись? Вам надо просто поговорить. Не бойся что-то разрушать. Это просто необходимо, если хочешь создать что-то новое или освободиться от своих чувств! - вдохновенно проговорила Мацумото. - А если все закончится плохо? - Ну, я же как-то живу. - повертев в руках кружку, Рангику с тихим стуком поставила её на стол. - Может быть, поэтому все идут ко мне за советом? Я как сваха, в самом деле. Ироничная улыбка. - Хорошо, Мацумото-сан. Завтра она с ним обязательно поговорит. И выкинет в окно этот затасканный шарф. *** В детстве, если во время какой-нибудь игры Момо или Тоуширо получали синяки или царапины, то всегда дули на них, чтобы боль ушла. Иногда она могла коснуться губами ранки на щеке или царапины на лбу. А он - держать её за руки и мазать ссадины на пальцах лечебной настойкой. Хинамори отчетливо это помнила. Хотелось вернуться в детство. Там всё было ясно, искренне и понятно. Кто бы мог подумать, что они станут шинигами. Сейчас она с ним поговорит. Надо только собраться и отворить дверь в его кабинет. Проще простого. Раз. Хинамори положила руку на ручку. Сердце гулко застучало, к щекам прилила кровь. Словно собиралась войти в Уэко Мундо, а не в штаб десятого отряда. Два. Голова пошла кругом, а в ушах стоял дурацкий шум. Она боязливо приоткрыла дверь. Три. Его там нет. Момо с облегчением выдохнула. Стол пустовал, значит, уже закончил работать. Надо бы наведаться в его комнату - чёрт с ними, с приличиями. Быстренько поднявшись на второй этаж, она зашагала к его комнате. Да, сейчас два часа ночи. Да, он устал и скорее всего спит. Да, Момо понятия не имеет,с чего начать их разговор. Но ей так осточертело накручивать себя, что поняла - с этим определенно пора завязывать. Хинамори решительно отодвинула дверь комнаты. К её удивлению и искреннему недоумению, Хицугая сидел на полу и при свете двух свечей резал ножницами свой шарф . - Поговорим? - после некоторой заминки произнес он и протянул ей вторые ножницы. - Давай, - она взяла другой конец шарфа и беспощадно разрезала его на мелкие кусочки. Будь что будет. А она будет стремиться к своей цели. К светлому будущему. Вместе с Тоуширо.