Его серая кружевная стая

Слушание закончилось очень быстро. Скабиор посчитал, что его крепко выручил вовремя наступивший перерыв на обед — все явно решили, что это гораздо более важное дело. Только один из авроров, раздраженно упихивая в портфель набитую бумагами папку, бросал на осужденного раздраженные взгляды и ворчал себе под нос: — Конечно, дуры-бабы за снисхождение проголосовали. Наконец портфель застегнулся и аврор, на ходу поправляя воротник и возмущенно фыркая, выскочил из зала следом за остальными. На языке вертелось: "Господа, а вы тут никого не забыли?", но спрашивать было не у кого: Скабиор оказался в зале один. Он лениво потянулся, заодно обводя помещение настороженным взглядом. Наверняка здесь пряталась целая прорва ловушек. Наиболее благоразумным казалось оставаться на месте и прикидываться хорошим мальчиком. Еще бы вспомнить, как это делается. Скабиор откинулся на спинку стула и придал лицу самое кроткое выражение, какое мог придумать. Как отворилась дверь, он не слышал, и чуть не подпрыгнул, когда шаги раздались прямо за спиной. — Привет! — жизнерадостно воскликнул незнакомый голос. Скабиор обернулся, одновременно попытавшись встать. Тут-то и выяснилось, почему осужденного преспокойно оставили в зале одного. Невидимая преграда не давала возможности оторвать задницу от сиденья. Крепко сбитый парень среднего роста обошел стул и встал перед Скабиором. Линялые джинсы, ковбойка с засученными рукавами, улыбчивая голубоглазая физиономия, увенчанная встопорщенным светлым ежиком волос. По виду и не заподозришь гадость вроде аврора. — Нед Джонсон, — представился он. — А кто ты, я сам знаю. Что расселся-то? Скабиор обдумывал, как бы ответить так, чтобы и от души, и себе самому хуже не сделать. Вмдимо, эти колебания достаточно явственно отобразились у него на лице, и Джонсон спохватился: — Извини, забыл! Эти новые заклинания вместо инкарцеро... Как загадочное новое заклинание было наложено невербально, так оно и оказалось снято. А жаль, принять бы такое на вооружение. Скабиор резво вскочил на ноги. Нед ухмыльнулся. — Дельная штука, да? Ну, пошли, я тебе должен инструкции дать. В кабинете Джонсона царил жизнеутверждающий бардак, и Скабиору там понравилось. Нед скинул со стула обувную коробку, полную старых журналов, и жестом пригласил своего подопечного сесть. Сам устроился за столом. Скабиор заметил фотографию в рамке: молодая длинноволосая женщина с карапузиком — миниатюрной копией Джонсона. Они стояли на палубе яхты. И фотография не двигалась. — Магглы? — спросил Скабиор, кивком указав на снимок. Что-то подсказывало, что с Джонсоном можно называть все своими именами. — Ага, — радостно согласился тот. — Я и сам магглорожденный. Скажешь то, что подумал — получишь. — Вот теперь подумал, — сказал Скабиор. Джонсон внимательно поглядел на него и в конце концов одобрительно хмыкнул. Они друг другу понравились. На стол легла брошюра, сразу обеспокоившая Скабиора своими размерами. — Памятка, — пояснил Нед. — Но с собой ты ее взять не сможешь. Не ровен час попадется кому-нибудь на глаза — тебя за шизика сочтут. У тебя последняя ночь в камере, там и прочитаешь. Сразу две плохих новости в одной фразе резко испортили Скабиору настроение. Во-первых, он успел обрадоваться, что в камеру не вернется. Во-вторых, прочитать столько за одну ночь — это что, довесок к приговору? Нед посмотрел на его скисшую физиономию и смекнул, в чем дело. — Ладно тебе, это же не Азкабан, да и оттуда дементоров убрали. А это целиком читать не обязательно. — Он поддел брошюру пальцем и дал ей шлепнуться обратно на стол. — Наверняка ты многое сам знаешь. Позвонить в дверь — нажать на кнопку, светофоры на дорогах... Видел светофоры? — Я водить умею, — пренебрежительно проронил Скабиор. — Правда, что ли? — в голосе Джонсона прозвучали не столько недоверчивые, сколько уважительные нотки. Скабиор кивнул. Водить его научил Грейбек, которому неистово нравились внедорожники и грузовики. "Все-таки, есть у магглов что-то толковое!" — орал он, разгоняясь до свиста в ушах на ночном шоссе. — "Ты глянь, какая зверюга матерая!" Скабиор вымученно улыбался, цепляясь то за сиденье, то за дверцу, а когда наступала его очередь садиться за руль, пробовал отыграться. Куда там: Фенрир только хвостом не молотил от восторга, и то лишь потому, что в человеческом обличье хвоста у него не было. — Тогда половина тебе не нужна, — заявил Джонсон, подтолкнув к нему брошюру. — Тут много про всякие меры безопасности на улице. Как дорогу переходить, все такое. А остальное — бытовые мелочи, вроде пылесоса. — Зачем мне пылесос? — встревожился Скабиор. — Меня к родственникам отправляют или на каторгу? — Ну, знаешь! — возмутился Джонсон. — Ты едешь к старенькой троюродной бабке, которой наверняка нужна помощь по хозяйству. Скабиор подавил вздох. Оригинальный приговор аврората, вынесенный большинству егерей, начинал казаться не столько великодушным, сколько издевательским. Год жизни среди магглов, без возможности применять магию — это звучало оптимистично, пока не начнешь вдумываться в детали. Джонсон внимательно посмотрел на него. — Как ее зовут-то, помнишь? — спросил он. — Тетя Дульсибелла, — вздохнул Скабиор. — Ей немного поправят воспоминания, — сказал Джонсон. — Теперь она будет считать, что на каждое Рождество получала от тебя открытки. — От меня?! — поразился Скабиор. — А от кого? — возразил Джонсон и тут же изменился в лице. — Извини... Я понимаю... — Да ничего, — сказал Скабиор. — Я давно уже привык. Соврал, конечно. Но врать он умел хорошо. Алкеста пропала очень давно, но Скабиор помнил ее сборы перед уходом из дома так, как будто все произошло час назад. Она легко обмахнула щеки пуховкой — на его взгляд разница осталась практически незаметной, лицо у матери всегда было точно фарфоровым, — кинула пудреницу в сумку и схватила с тумбочки перчатки. Чуть помрачнела, заметив, что они истерлись в нескольких местах, а потом махнула рукой и все равно их надела. — Я к обеду вернусь, — сказала она. — Никуда не выходи, ладно? Алкеста никогда ничего не приказывала и не велела. Они просто договаривались, и тот случай оказался, кажется, первым, когда соглашение рухнуло. Потому что Алкеста не вернулась. Ни к обеду, ни к ужину, ни назавтра. Официальную тревогу с оповещением властей забила соседка. Потом приходило много незнакомых людей, допытывались про отца, про родственников, и очень суетились. Один сорвался на крик: "Что за семейка такая, куда теперь пацана девать? Не к магглам же — вон, возле него молоко в чашке в третий раз закипело!" В конце концов Скабиор очутился в приюте, возле которого раскинулся лес. Он предпочитал бывать именно в лесу, а не в комнате с десятком других мальчишек. И однажды побывал там в полнолуние. После этого дела с приютом тоже закончились. О полнолунии Скабиор вспомнил уже в машине, когда Джонсон подвез его к дому тетушки Дульсибеллы ("Все, новая жизнь началась! Никаких теперь порталов и каминов"). — Слушай... — Говорить об этом очень не хотелось, но не сказать было бы хуже. — Такое дело... Я не внесен в реестры, но... — А, ты об этом! — обрадовался Джонсон. — Не волнуйся, тебя в реестр уже внесли, и Грейбека тоже, и еще с десяток ваших. До наступления полнолуния я за тобой заеду. Тут неподалеку оборудовали бункер, там и переждешь. А тете Дульсибелле скажешь, что тебе регулярно надо ездить к стоматологу. Скабиор фыркнул. — Как ты столько времени косил от реестра? — спросил Джонсон. — Тебя же, вроде, еще мальчишкой укусили? — В приюте хотели замять историю, — сказал Скабиор. — Кажется, это было единственное, в чем мы с его начальницей поладили. Джонсон вздохнул, полез в карман куртки и вытащил визитку. — Вот номера, звони, если какие-нибудь вопросы будут. По верхнему — днем, по нижнему — в выходные и после шести вечера. Мало ли, вдруг забудешь, что как... Брошюру прочитал? — Конечно! — соврал Скабиор. — Ну, давай тогда. Удачи! — Взаимно, — буркнул Скабиор. Он счел себя полным идиотом, когда, выбравшись из машины на тротуар, почувствовал странную слабость в коленях. Год с троюродной бабусей-магглом, среди пылесосов и электрических звонков. Лучше бы его отправили год шляться по лесу без возможности приближаться к опушке. Там, по крайней мере, все было бы привычно. Но хваленое снисхождение аврората явно не распространялось так далеко. Скабиор вздохнул, закинул на плечо спортивную сумку, в которую Джонсон напихал какое-то барахло, и побрел вдоль крашеного масляной краской забора. Сквозь заросли сирени мелькали освещенные окна двухэтажного дома. В остальных коттеджах на улице свет уже не горел — все спали. А здесь ждали гостя. У входа Скабиор на мгновение остановился и позволил себе маленькую слабость — оглянулся. Машина подмигнула фарами из темноты. Скабиор мысленно поблагодарил Неда за поддержку и толкнул калитку. Над крыльцом, к которому вела усыпанная разноцветным гравием дорожка, вспыхнула лампочка. — Эвандер! — послышался дрожащий старческий голос, и маленькая седоволосая женщина, кутающаяся в шаль, появилась в дверях. — Приехал! Уже за полночь, растянувшись на непривычно мягкой и пугающе чистой кровати, Скабиор решил, что отношение к приговору можно пересмотреть. Не так все было паршиво. Он ожидал худшего. Единственное, что напрягало — это тетушка Дульсибелла. Мерлин, какой же она была маленькой и хрупкой. Когда она передвигала посуду на столе, Скабиор смотрел на ее руки, и ему казалось, что вот-вот зашуршит бумага. А самым трудным оказалось встречаться с ней взглядом. Глаза в лучиках мелких морщинок смотрели со странной смесью нежности и любопытства, и Скабиор опускал голову, стискивая ложку в кулаке. "Да в чем дело-то?" — злился он на самого себя. — "Ее же никто не обманывает, я действительно ее родственник!" Ну да, только он все это время даже не слыхал ее имени. И вообще не знал, что она есть на свете. Алкеста о родственниках-магглах не говорила. Они остались в ее прошлой, немагической жизни, закончившейся после встречи с Александром Скабиором. О его родне она тоже почти не упоминала — если не считать того случая, когда проплакала весь вечер. "Они смотрели на меня, как на какую-то самозванку", — вытирая слезы, говорила она соседке. — "Эта расфуфыренная индюшка даже заявила, что аннулировала бы наш с Сэнди брак, если бы все еще носила фамилию первого мужа — просто чтобы не называться так же, как и... как... Ох, миссис Финч, слышали бы вы, как она меня назвала!". Она уронила голову на руки и плечи ее затряслись еще сильнее. Соседка обернулась, увидела Скабиора-младшего, хлопающего глазами в коридоре, и тихонько затворила дверь. Только тогда Скабиор и узнал, что кроме папы с мамой в семье бывает кто-то еще. Когда хоронили отца, совершенно нелепо утонувшего в озере, на кладбище пришло лишь несколько его приятелей, да еще миссис Финч обнимала за плечи мелко дрожащую Алкесту. Подкравшиеся воспоминания о родителях и чувство непонятной неловкости перед Дульсибеллой, наверное, долго не давали бы заснуть. Но непривычно мягкая подушка оказалась пуховым омутом, мягко и незаметно затянувшим Скабиора в глубины сна, такого крепкого, что в нем даже не было видений. Когда он проснулся наутро, солнце уже стояло высоко и беззастенчиво пялилось в окно в просветы между ветвями деревьев. Дульсибелла, как выяснилось, встала уже давно. Скабиора, спустившегося на кухню со второго этажа, встретил аромат кофе и поджаренных тостов. Сама троюродная бабуся, предпочитавшая, чтобы ее по-свойски называли тетушкой, возилась в гостиной: выдвигала один за другим ящики старого скрипучего комода и тяжело вздыхала, перебирая их содержимое. — Что вы ищете? — полюбопытствовал Скабиор, выглядывая с кухни. Он умял три тоста подряд и готов был обнять все человечество. — Твои открытки, — сказала тетя Дульсибелла. — Я же всегда храню открытки и письма, и все в отдельных стопочках. Вот поздравления с Рождеством и с Пасхой от Дэви и Шарлотты, вот письма Энн, а это открытки Мими... Где же твои? Она выпрямилась, сжимая в руках пачку открыток, перетянутых лиловой атласной лентой, и растерянно огляделась по сторонам, будто надеялась, что где-то прячется еще один такой же комод, про который она просто забыла. У Скабиора странно сдавило горло. — Наверняка где-нибудь на виду, просто прячутся. — Он заставил себя улыбнуться. — Знаете, как иногда бывает. — Знаю. — Тетя Дульсибелла махнула рукой. — На прошлой неделе я полчаса искала коробку со штопальными нитками, а оказалось, что она стояла совсем рядом, просто я сама не заметила, как накрыла ее салфеткой. Она положила стопку открыток на место и задвинула ящик. — Да, дорогой, ты ведь скоро познакомишься с Мими, твоей кузиной! Это внучка Изабеллы. Скабиор в упор не помнил, кто такая Изабелла, но это полбеды. Он не знал, как отнестись к услышанному известию. Джонсон сказал, что внук Дульсибеллы, Эрни, на год уехал в Африку, на какие-то геодезические работы. Это оказалось отличным поводом подсунуть тетушке блудного родственника: дескать, будет кому присмотреть за старушкой. Другим егерям, сосланным к магам, тоже сыскали кого-то из родни. Скабиор подозревал, что неведомый Эрни срочно укатил в командировку не без вмешательства со стороны министерства магии, и в остальных осчастливленных обретенными племянниками и кузенами семьях наверняка происходило нечто похожее. Все, вроде бы, оказалось улажено, но откуда взялась еще и эта Мими? О таком сюрпризе никто не предупреждал. Тетушка Дульсибелла тем временем сняла с каминной полки одну из многочисленных фотографий в рамках с завитушками и, сияя, протянула ее Скабиору. — Вот она! — радостно оповестила она. Скабиор с ужасом уставился на темноволосую девчушку лет трех-четырех, весело улыбающуюся на подвесных качелях. Этого не хватало! Да он со времен приюта детей близко не видел! Что он с ней будет делать? Стоп. Скабиор вспомнил, что тетушка показывала ее открытки. Не могла же их присылать такая пигалица? Наверное, это просто старая фотография. — Сейчас, конечно, она подросла, — сняла камень с его плеч тетушка Дульсибелла. — Совсем стала большая. Но я по-прежнему держу на полке этот снимок: очень уж славно она здесь вышла. А улыбка у нее прежняя. Скабиор, осчастливленный тем, что ему не придется исполнять роль няньки, готов был признать свою мелкую кузину королевой улыбок. Тетушка поставила фотографию на полку и снова засуетилась: — Эви, дорогой... "Эви". Скабиор понадеялся было, что ослышался, но тешить себя иллюзиями — непозволительная роскошь для оборотня, и такими привычками он себя не баловал. Оставалось только вздохнуть, смириться и спросить кротким голосом: — Да, тетушка? — Давай немного пройдемся. Покажу тебе, что где. Заодно зайду в бакалейную лавку. Идею прошвырнуться Скабиор одобрял везде и всегда. Но сейчас оставалось еще одно дело в доме. Пока тетушка Дульсибелла шуршала какими-то свертками в кладовке, Скабиор проскользнул в прихожую. Еще вчера он приметил телефон на столике, застеленном белой кружевной салфеткой. Вытащив визитную карточку Джонсона, он быстро набрал номер и поднял трубку. Оттуда донеслись мерные гудки. — Нед? — на всякий случай позвал Скабиор. Трубка продолжала отрешенно гудеть. Скабиор положил ее на место и набрал номер еще раз, внимательно сверяясь с каждой цифрой. Результат оказался прежним. Скабиор отошел от телефона и задумчиво почесал шевелюру. Либо в доме не работал телефон, либо он сам что-то не так делал. Ему доводилось видеть людей в маггловских телефонных будках, но наблюдать за всем процессом разговора не случалось. Наверняка он упустил какую-то важную деталь. Нн хотелось называть себя идиотом, но увы — Скабиор не мог отделаться от мысли, что описание работы с телефоном осталось вместе со всей брошюрой далеко отсюда, в тюремной камере. Тетушка Дульсибелла появилась в прихожей, радостно сияя из-под широких полей шляпы, щедро украшенной лентами и цветами. Похоже, это было одно из тех сокровищ, которые женщины приберегают для "особых случаев". Но шляпка смотрелась слишком броско в сочетании с бежевым платьем и шерстяной сиреневой кофтой. И внезапно до Скабиора дошло, что, придав своему облику максимальную экстравагантность, на какую она только была способна, тетушка Дульсибелла хотела поддержать внучатого племянника, которому сейчас предстояло пройтись по тихим деревенским улочкам в... В чем по лесам бегал, в том и пройтись. Скабиор вздохнул и попробовал пригладить волосы. — Я почти готова, Эви. Только позвоню Дженнифер, нашей соседке: может, ей что-нибудь нужно. При слове "позвоню" в Скабиоре мигом встрепенулись охотник и волк одновременно. Он уставился на телефон, полный решимости не упустить ни единого действия тетушки. Назвать себя идиотом все-таки пришлось: до того все оказалось очевидно и просто. Надо было всего-то сначала снять трубку, а уж потом крутить диск. Но теперь звонить Неду уже было некогда. — Дженнифер? Дженнифер, мы с племянником идем сейчас в бакалею, тебе что-нибудь нужно? Ты уверена? Ах, да, приехал! Нет-нет, это сын Алкесты, помнишь? Да-да, непременно передам! Она положила трубку. — Дженнифер передает тебе привет, Эви. Она очень хорошо помнит твою маму. Правда, Алкесте было десять лет, когда они виделись... Как-нибудь зайдем к ней на чай, она будет рада познакомиться с тобой. Скабиор выдавил улыбку. Он и на Дульсибеллу-то смотрел, как на карточный домик, который может рассыпаться от первого неосторожного вздоха. При мысли, что рядом окажется целых два таких божьих одуванчика, и подавно делалось не по себе. Тетушка взяла серый зонтик с оборками, стоявший в углу. — Я всегда беру его с собой, — объяснила она. — Дождя не обещали, но мало ли, что может случиться. Так спокойнее. Скабиор собрал в памяти все обрывки сведений об этикете, которые там скопились, и учтиво придержал тетушке дверь. Это все, что он мог сделать для старушки, защищавшейся от жизненных невзгод серым кружевным зонтиком. Бакалейная лавка находилась на соседней улице, но тетя Дульсибелла с племянником сделали крюк, чтобы полюбоваться деревней. За время маленького вояжа Скабиор познакомился с двумя пожилыми супружескими парами, вогнал в оторопь шпица, и еще один парень при виде него едва не свалился с велосипеда. Возле церкви повстречали викария, окруженного стайкой дам из местного благотворительного общества. Викарий долго тряс Скабиору, руку и широта его улыбки призвана была передавать широту его взглядов, а также служить примером терпимости. Когда, наконец, добрались до бакалеи, там поджидала засада в лице хозяйки лавки. При виде Скабиора она оживилась настолько, что тете Дульсибелле явно сделалось неуютно, а из подсобки вывалился грузный джентльмен с гневно встопорщенными усами. Вряд ли он был серьезным противником в бою, но проблем там, где предстояло прожить целый год, Скабиору не хотелось, и он сказал тетушке, что подождет ее на улице. Сопровождаемый благодарной улыбкой Дульсибеллы и подозрительным взглядом встопорщенного джентльмена, он выскользнул за дверь. Улица утопала в зарослях сирени. Пару недель назад здесь еще наверняка все цвело, и мягкий аромат до сих пор ощущался в воздухе. Возле крыльца возился мальчишка в полурасстегнутой ковбойке. Положив доску на два кирпича, он сосредоточенно пытался проломить ее ребром ладони. При виде Скабиора он прервал свое занятие и окинул незнакомца одобрительным взглядом. — Вчера по телеку чувака в похожем прикиде показывали, так он классно дрался, - сообщил он. - Только названия фильма не помню. Он кивнул на доску. — Умеешь? Скабиор спустился с крыльца лавки и огляделся. У стены валялся пустой деревянный ящик. Скорее всего, он принадлежал встопорщенному бакалейному джентльмену, но Скабиор рассудил, что им с мальчишкой такая полезная вещь сейчас нужнее. Он поднял ящик, подбросил вверх и быстрым, почти неуловимым движением взмахнул ногой. Доски разлетелись во все стороны, как от взрыва. У мальчишки перехватило дыхание, и он не столько вскрикнул, сколько захрипел от восторга. — Офигеть... А как тебя зовут? — Эвандер, — сказал Скабиор. Вот появится сейчас на крыльце тетя Дульсибелла, позовет "Эви", и хоть головой десяток ящиков расколоти — репутацию не поправишь. Но в глазах мальчишки это только прибавило Скабиору очков. — Ух ты! - В его глазах светилось искреннее восхищение. — Как Холифилда? — А это кто? — Да ты что! — поразился мальчишка. — Боксер, выступает в тяжелом весе. А я Джо. — Рад познакомиться, Джо, — ухмыльнулся Скабиор. Он указал на доски. — Так сразу проламывать не надо, сначала набей ребро ладони. Джо соображал на удивление быстро. Сдвинул кирпичи под доской и вопросительно взглянул на Скабиора. — Так? — Да, для начала. На крыльце появилась тетя Дульсибелла. Скабиор молниеносным прыжком подлетел к ней, и, прежде чем она успела назвать его по имени, галантно взял у нее из рук пакет с крупой. До телефона Скабиор добрался, пока тетушка готовила обед. У него вырвался вздох облегчения, когда после двух-трех гудков в трубке щелкнуло и послышался голос Неда: — Алло? — Нед? — на всякий случай уточнил Скабиор, и убедившись, что это действительно Джонсон, спросил: — Вы ведь внушили моей тетушке, что я присылал ей открытки? — Ну да. — Судя по голосу, Нед очень удивился. — На каждое Рождество. — А вы можете сделать эти открытки? Несколько мгновений ошеломленный Нед молчал, а потом спросил: — Она что, засомневалась? — Наоборот. Она их ищет. — Ох. Судя по наступившей паузе, Нед понял, в чем проблема. Наконец он сказал: — Сейчас свяжусь с кем надо. У нас есть ребята, которые изобразят штампы. А образцы твоего почерка где-нибудь в министерстве есть? Вопрос озадачил. Скабиор задумался, когда в последний раз держал перо в руках. И наконец вспомнил. — Подпись! Моя подпись под протоколом допроса. — Сгодится, если ты поставил там хоть что-то отличное от кляксы. Если сейчас найду парней, завтра утром заброшу тебе открытки. Обед из трех блюд — Скабиор в последний раз видел такое в приюте, и только на столах наставников. Конечно, с тех пор ему случалось наедаться до отвала, но только собственноручно что-то поймав или стащив. И то всегда приходилось помнить меру: кто-кто, а оборотень знал, как клонит ко сну после сытной трапезы, и какую беду можно на себя навлечь. Сейчас можно было не думать ни о каких лесных или министерских сюрпризах. Скабиор умял все, что было на тарелках. От второй порции борща отказался, но от рагу отбиваться не стал. После обеда он только и смог, что взобраться по лестнице наверх и рухнуть в кровать. А, еще разделся. Одеяло, простыня и подушка были такими белыми, что в его обычном наряде на эту чистотень даже смотреть было страшно. Как и накануне вечером, он провалился в сон стремительно и незаметно, а когда открыл глаза, по комнате ползли сумеречные тени. Из коридора доносилась еле слышная возня. Выглянув, Скабиор увидел, что тетушка Дульсибелла снует по соседней комнате, еще вчера казавшейся необитаемой. — Это не я тебя разбудила? - встревожилась она. Скабиор заверил, что нет. — Готовлю комнату для Мими, — радостно сообщила Дульсибелла. — Она приедет послезавтра. Она оглядела маленькую комнату с кружевными занавесками на окнах. — Как хорошо, — произнесла она. — Когда Эрни сообщили, что надо будет уехать так надолго, я растерялась: целый год пришлось бы жить одной. По хозяйству, конечно, нашлось бы кому помочь. Но пустой дом... это так... жутко. Скабиор молчал. Он давно нигде толком не жил, но что такое пустой дом, хорошо помнил. Когда пропала Алкеста, пустота расползалась повсюду, сколько бы не приходило посторонних людей. — Но вот приехал ты, и все наладилось. — Дульсибелла улыбнулась, подошла к Скабиору и положила сухонькую ладошку на его руку. — Это было очень великодушно с твоей стороны, Эви. Не думай, я же понимаю, что молодому человеку скучно со старухой вроде меня. Приедет Мими — станет веселее. Она очень умная девушка. И с ней приедет жених. Надеюсь, вы подружитесь. Она снизу вверх смотрела ему в глаза своими выцветшими глазами в морщинках, а Скабиор молчал, не представляя, что можно ответить. Поздним вечером того же дня Скабиор сидел на подоконнике своей комнаты, глядя на звезды, мерцающие над неподвижными кронами деревьев. Внизу, в комнате Дульсибеллы, свет уже не горел. Перед сном тетушка опять сновала по гостиной в поисках рождественских открыток, и оставалось только уповать на то, что Нед отыщет в министерстве подходящих умельцев. Вчера мысль о необычном приговоре озадачивала и в чем-то забавляла. "Побудьте как магглы и узнайте на себе, с какими трудностями приходится им справляться! Поживите среди магглов и поймите, каких хороших людей вы травили, как диких зверей!" — Скабиор именно так толковал решение суда в отношении егерей. Но вот шелуха показной наставительности начала слетать с приговора, и как из-под разметанной опавшей листвы начала проглядывать совсем другая ловушка."Поживи год среди тех, кому ничего от тебя не нужно, кто просто радуется.тому, что ты есть на свете. Поживи с людьми, готовыми принимать тебя таким, какой есть, любить просто так, ни за что. А потом вернись в вечно настороженную стаю, прячущуюся по шалашам и землянкам, и спроси сам себя, как теперь тебе нравится твое место". По улице прокатил запоздалый автомобиль; у поворота свет фар на мгновение выхватил из темноты угол дома напротив, прислоненный к стене велосипед и горшок с геранью на подоконнике. Через секунду все снова исчезло. Скабиор слез на пол. Деревянные половицы обожгли холодом босые ступни. Он быстро забрался на кровать. Кажется, он начинал считать ее своим логовом. Что поделаешь, одно из волчьих правил: высыпайся, когда есть такая возможность. Чем он и занялся. Наутро Нед привез открытки. Скабиор увидел его из окна, когда он только подходил к калитке, и вышел навстречу, растирая пальцы правой руки. — Что случилось? — нахмурился Джонсон. — Пустяки, — отмахнулся Скабиор. — В коридоре перегорела лампа, я ее и... — Понял. Ты ее поменял. — Ну да. — И при этом не выключил. — Н-ну... да. Нед вздохнул, полез во внутренний карман куртки и вытащил знакомую брошюру. — На этот раз прочитай, придурок. Обидеться на "придурка" не удалось: не самые приятные ощущения в руке настаивали на том, что определение вполне справедливое. Скабиор с ответным вздохом взял брошюру. — А если кто-нибудь увидит? Нед ухмыльнулся. — Глянь на обложку. Скабиор перевернул брошюру и прочитал: "Основы безопасного образа жизни для проблемных детей". Поржал, но кулаком в плечо Неда все-таки ткнул. Нед дал сдачи и тоже посмеялся. На этом они разошлись, пожелав друг другу ни пуха. — Кто это был, дорогой? — спросила тетушка Дульсибелла, когда Скабиор вернулся в дом. — Коллега, — сказал Скабиор. — Из лесничества. Байку про работу в лесу они с Недом придумали на пару как наиболее правдоподобную. По счастью, тетя лишних вопросов тактично не задавала, в том числе и про родителей. — Что же он не зашел выпить чаю? — огорчилась Дульсибелла. — Торопится, дел много. И Скабиор улизнул наверх. Пачку открыток он засунул в ящик стола в комнате, предназначенной для кузины Мими. Либо неведомая сестрица на них наткнется и отдаст тетушке, либо Дульсибелла сама их найдет, сдувая с мебели последние пылинки. Но в этот день Дульсибелла занялась уборкой комнаты, предназначенной для жениха Мими. — Они вместе учились, — рассказывала она Скабиору, помогавшему ей передвигать мебель в комнате. — Я его, правда, ни разу не видела, даже на фотографиях. Но думаю, что Мими не подвел ее вкус. Она остановилась и поднесла руку ко лбу. — Как же его зовут... О господи. Не помню. — Она виновато посмотрела на Скабиора. — Кажется, Арнольд. — Приедет — выясним, — успокоил Скабиор. — Я все разведаю. Дульсибелла благодарно улыбнулась ему и принялась взбивать подушку на постели. До прибытия кузины с предположительно Арнольдом оставалось часа полтора, когда приключилось ЧП. Собственно говоря, произошло оно у некоего Тоби, сына подруги Дульсибеллы, который собирался встретить Мими на железнодорожной станции. Машина сломалась и категорически отказалась выезжать из гаража. Расстроенная подруга позвонила Дульсибелле, и теперь та, нацепив очки, судорожно листала потрепанный телефонный справочник в поисках такси. — Еще неизвестно, успеют ли они добраться в нашу-то глушь, — твердила она. — Вот ведь в чем беда! Скабиор некоторое время наблюдал, как ее дрожащие пальцы перебирают страницы, и наконец не выдержал: — А у Эрни есть машина? Я бы сам мог встретить. Гараж он видел, но не знал, есть ли там что-нибудь. Тетя Дульсибелла встрепенулась, выпустив справочник из рук. — Эви, это так любезно с твоей стороны! Машина есть, сейчас! Она подошла, шаркая тапочками, к настенному шкафчику и, радостно улыбаясь, протянула Скабиору ключи с блестящим автомобильчиком-подвеской. "Спасибо тебе, Грейбек, за то, что научил меня, как управлять этими колымагами, и хвала Локи за то, что ты меня сейчас не видишь, а то ржал бы целую неделю", — говорил себе Скабиор, выруливая в голубеньком форде на дорогу, ведущую к станции. Заблудиться было трудно: тетушка сказала, что надо ехать прямо до указателя, а если указатель и проморгать, то в железнодорожный переезд все равно упрешься. И он спокойно катил вдоль изгородей, за которыми сквозь ветви деревьев мелькали черепичные крыши коттеджей. Мими собиралась приехать на электричке, прибывающей ровно в половине первого, и на перрон Скабиор подоспел одновременно с поездом. По торжественному случаю он собрал волосы в хвост, но, судя по настороженным взглядам пассажиров, выходящих из вагонов, цивильности его облику это не прибавило. Ну и тролль с ним. Засунув руки в карманы, Скабиор оглядывал спешивших мимо него людей. Пожилая дама с кошелкой, папаша с двумя девчонками, сжимавшими леденцы в липких ладошках, хлюпик с галстуком... Ох, нет, ну вот зачем это? Скабиор с тоскливым отчаянием уставился на тех, кого меньше всего ожидал, да и хотел здесь видеть, хотя когда-то очень их искал. Лесная симпотяшка с ее рыжим ухажером, Грейнджер и Уизли, вывалились на него из вагона, как боггарт из шкафа. Судя по их лицам, его тоже приняли за что-то вроде боггарта. Рыжий загородил Грейнджер и попробовал воинственно сверкнуть глазами. Было бы у Скабиора на него время, он бы умилился. — Ты, тебе что здесь надо? — выкрикнул Уизли. — Простите, забыл утренний доклад прислать! — Скабиор ощерился. — Вали отсюда, у меня свои дела, у тебя свои. Рон попробовал было огрызнуться в ответ, но Грейнджер решительно схватила его за локоть и потащила дальше. Далеко они, впрочем, не ушли: остановившись в десятке ярдов, сбросили спортивные сумки и принялись что-то обсуждать, время от времени оглядываясь по сторонам. Если совещались, не сообщить ли в министерство, так на здоровье. Скабиор впервые за много лет жизни по-настоящему был в законе. Он отвернулся, воодушевленный внезапным приливом справедливого негодования, и снова принялся оглядывать пассажиров. Перрон почти опустел, и последний вагон поезда давно скрылся за поворотом, когда Скабиор сказал себе, что нет толку дольше отрицать очевидное. Он развернулся и поплелся к Грейнджер и Уизли. Их физиономии явно служили зеркальным отражением его собственного уныния. Скабиор подошел к ним, вздохнул и, не вынимая рук из карманов, обратил страдальческий взгляд на Грейнджер. — Как я понимаю, кузина Мими? К середине пути машина была раскалена не столько от солнца, пригревавшего сверху, сколько от страстей, кипевших внутри. Особенно усердствовал Рон. — Я вообще надеялся, что его пришибли у Хогвартса! — бушевал он. — Рон... — Кажется, Гермиона, поначалу шипевшая на пару с женихом, переходила на отдельный фронт. — Да у меня ребер было поломано больше, чем у тебя извилин в мозгу! — разозлился Скабиор. Рон открыл рот, чтобы что-то ответить, но Гермиона яростно стукнула кулаком по спинке сиденья. — Хватит! Рон, это мой брат, в конце концов! Рон с шумом втянул в себя воздух и умолк. Машина затормозила у поворота на улицу, где жила Дульсибелла. — Значит, так, — сказал Скабиор. — Сейчас все заткнулись. К тетушке явимся, мило улыбаясь. Поняли? — Ты о ней так заботишься? — хмуро спросил Рон. — Можно узнать, с каких пор? Скабиор стиснул зубы и некоторое время молчал, чтобы не выдать вслух всего, что вертелось на языке. — Если тебе плевать на мою тетушку, будь любезен считаться с тетушкой Гермионы, — сказал он наконец. — Мы раньше знакомы не были, ясно? — И друг другу не грубим, — подхватила Гермиона. — Тебе, надеюсь, это тоже ясно? — Конечно... Мими. — Умница, Эви. Тогда поехали. Вся троица пригладила иголки, только вылезая из машины во дворе дома. Тетя Дульсибелла встречала их у крыльца, радостно сжимая сухонькие пальцы. Скабиор, направляясь к гаражу, чтобы открыть ворота, подошел к ней. — Рональд, — шепнул он ей на ухо, и Дульсибелла с благодарностью подмигнула ему в ответ. Из гаража выходить не хотелось. Здесь царили привычные для оборотня прохлада и полумрак, и Скабиор сказал себе, что, оказывается, какие-то представления о домашнем уюте у него были, пусть даже они очень резко отличались от общепринятых. Здесь не водилось сверкающих тарелок и мягких подушек, зато ничто не мешало усесться на перевернутый ящик, вытянуть ноги во всю длину и запрокинуть голову к потолку, давая слабой дрожи, предшественнице волчьего воя, пощекотать пересохшее горло. — Эв? — Голос был тихий, будто кто-то тихонько скребся в дверь. "Эв". Наверное, лучший выход из положения. В последний раз его так называл Грейбек, когда решил, что Скабиора насмерть зашибли скамейкой в драке. Стоило, однако, открыть глаза, как встревоженное "Эв" сменилось яростным "мать твою, хрен ты разлегся?". Скабиор оглянулся. Гермиона переступила порог гаража. — Ты в порядке? — спросила она. Она еще о нем беспокоилась? — Вполне, — сказал Скабиор. — А ты? — Тоже вполне. Без кипящего от гнева Рона стало гораздо спокойнее. Гермиона подошла ближе, отодвинула от стены второй ящик и села рядом. — Все это, конечно, очень внезапно, — сказала она. — Не говори, — фыркнул Скабиор. — Я вообще не знала, что у меня есть родня среди магов. Твоя мать... — Она не была магом, — сказал Скабиор. — Просто отцу понравилась обычная маггловская девушка. Я полукровка. — Тогда понятно, почему все это было неизвестно, — вздохнула Гермиона. Она секунду помолчала, а потом продолжила: — Не держи зла на Рона. Он так сорвался, потому что... Видишь, я в ходе войны нашла брата, а он потерял. — Ясно, — сказал Скабиор. — Которого? — Фред. Один из близнецов. — Тот, которому принадлежал такой занятный магазин? — вспомнил Скабиор. — Жаль. Я слышал, толковый был парень. Гермиона кивнула. Некоторое время они молчали. Когда не высказано очень многое, слова напоминают огромный клубок, где кончик нитки затолкан в глубину. — Пойдем, а? — сказала наконец Гермиона. — Тетя удивится, куда мы делись. Они поднялись с ящиков, отряхнули с себя пыль и направились в дом, где на кухне призывно свистел чайник. Как и предвидел Скабиор, открытки нашла Гермиона. Она принесла их, спустившись на кухню к вечернему чаю, и тетушка Дульсибелла подпрыгнула от радости. — Это же твои рождественские открытки, Эви! Скабиор чуть не поперхнулся. "Эви" в комплекте с рождественскими открытками, да еще при этих двоих. Это он дал маху, надо было спрятать получше. — И как я их туда положила? — удивлялась тетушка, убирая стопку разноцветных карточек в ящик комода. Рон вытаращил глаза, но ничего не сказал. Гермиона сохраняла полную невозмутимость. Про открытки она спросила позже, когда Скабиор, не зная, куда сбежать из дома, напросился полить из шланга цветы на клумбе. Там его кузина и настигла. — А откуда взялись открытки? — спросила она. — В министерстве сделали. Чтобы тетушка думала, будто мы все время поддерживали контакт. — Ясно. А твоя родня среди магов? Они кто? — Кучка напыщенных чистокровок, пришедших в ярость из-за выбора отца. Я их никогда и не видел. — Напыщенных чистокровок, говоришь? Скабиор и Гермиона обернулись, вздрогнув от неожиданности. Рон стоял в паре шагов от них, меряя будущего родственника хмурым взглядом. — Что ж тогда бегал по приказу этих чистокровок по лесам, гоняясь за магглорожденными? Гермиона вздохнула. — Извини, конечно, но мне как-то без разницы, за кем бегать, чтобы пожрать, — ответил Скабиор. И продолжал, распаляясь при виде презрительной улыбки Рона: — Не так много возможностей нам оставили чистоплюи вроде тебя. — Ты мне жаловаться вздумал? Скабиор развернулся к нему, но Гермиона тут же встала между ними. — Хватит припоминать! Все кончилось. — Для вас кончилось, а в байки про то, что министерство что-то сделает для оборотней, я не верю, - огрызнулся Скабиор. — А байкам Волдеморта поверил? — ХВАТИТ! Рон раздраженно отмахнулся и, отвернувшись, наступил на декоративный заборчик у клумбы. — Тьфу ты! — Репаро, — буркнула Гермиона, еле заметно качнув палочкой, спрятанной под курткой. Заборчик встал на прежнее место. Пострадавшая штакетина снова оказалась целой. — Эв, меры будут приняты, точно, — сказала Гермиона. — Прежнее отношение к оборотням было одно из важнейших ошибок, это уже официально признали. Просто нужна толковая организация. Скабиор пожал плечами. — Поглядим. Мне без разницы, если честно. Я и так справляться привык. — Эвандер! В голосе, разнесшемся над сумеречным садом, звучало столько страдания, что все трое подскочили от неожиданности. От калитки по гравиевой дорожке мчался Нед Джонсон, и его лицо искажала гримаса отчаяния. — Нед? — изумился Скабиор. — А что... — Спятил ты, что ли? Джонсон подбежал к нему, схватил за рукав и потащил в сторону. — Простите, важный разговор, — бросил он Рону и Гермионе и вдруг замер и уставился на них с открытым ртом. — Мисс Грейнджер? Мистер Уизли? — Ты еще не знаком с моей кузиной, Нед? Познакомься, это моя маленькая сестричка, — сказал Скабиор, аккуратно высвобождая руку. — А это ее жених... Арнольд, или как там его. А это Нед, приятное исключение в мире аврората. — Кузина?! — Нед переводил взгляд с него на Гермиону и обратно. — Но... Вы о чем тут? — Вы не проверили родственные связи? — спросила Гермиона. — Чьи? Скабиора? — Нед все еще был растерян, но уже начинал догадываться, что произошло. — Почему же, проверили... Только самые близкие. Вы что, и правда... — Да, только ради Мерлина, не спрашивай, кто именно кому кем приходится, — сказал Скабиор. — Я до сих пор еще не выяснил, кто такие Шарлотта и Дэви. — Заклинание, — вырвалось у Неда. — Кто из вас применил репаро? — Я применила, — ответила Гермиона. — Но магглы не видели. — Уфф. — Нед с шумом выдохнул. — Поступил сигнал, что здесь использовали магию. Я уж думал — Эвандер все-таки решил попасть в Азкабан. Никто не успел ответить. На крыльце вспыхнула лампочка и в пятне света появилась худенькая фигурка в сиреневой кофте. — О, вы коллега Эви! — Тетя Дульсибелла замахала рукой. — Но ведь теперь вы не торопитесь и выпьете с нами чаю? На следующий день Скабиор проснулся с первыми лучами. Раннее пробуждение не оставило вялой сонливости — наоборот. В крови закипал голод. Хотелось движения, хотелось дать выход нарастающей силе. И солнце здесь было совсем ни при чем. Скабиор вытащил из сумки тренировочный костюм, засунутый туда Недом. Это сейчас подходило больше всего. Затем бесшумно выбрался из дома, вышел на дорогу и побежал. Это не был размеренный спортивный бег, каким борцы за здоровую жизнь занимаются с ответственным, сосредоточенным видом. Это была яростная гонка за летящим впереди горизонтом, с перемахиванием через живые изгороди и через колодцы, с нырянием под низко нависшие ветви деревьев. Это был бег освободившегося зверя. Единственное средство измотать себя до того, как нарастающая лунная сила сделается неконтролируемой. Деревня и окружавшее ее поле быстро остались позади, и Скабиор вбежал в лес. Из-за солнечных пятен на сосновых стволах и редких крон здесь было светлее, чем обычно в чаще. Скабиор свернул с тропинки и побежал по густому хвойному ковру; под ногами потрескивали шишки. И все было бы хорошо, только это оказался не лес. Просто небольшая полоса деревьев, отделявших поле от озера. Оно появилось перед Скабиором внезапно, и он остановился. Широкая серебристая гладь сверкала под солнечными лучами. На мгновение к горлу потянулась мохнатая лапа — но тут же отпустила. Скабиор не видел, как утонул отец, но видел озеро. Точнее, два озера. Первое было накануне. Светлое, подмигивающее голубоватыми бликами, доброе и озорное. На следующий день оно уже было другое и походило на огромный безгубый рот, готовый втянуть в себя не только отца, но и Алкесту, и его самого, и качалку-лошадку, умеющую вставать на дыбы, и вообще все, что вокруг было хорошего и любимого. Он видел его несколько раз в самых неожиданных местах. Например, в заброшенном доме, где Скабиор сдуру заглянул в старый шкаф. Озеро хлынуло на него, разевая бездонную пасть-воронку, и он орал, корчась на полу, пока Грейбек не выволок его из комнаты. Потом Скабиор разузнал, что надо делать, и когда очередное озеро напало на него из выброшенного шкафа на свалке, он развеял его в стайку мыльных пузырей. Настоящее озеро не нападало. Оно было спокойным, мирным, возможно, даже благожелательным. Но Скабиор все равно сник и повернул обратно. Из комнаты он выходил только к завтраку и обеду. Тетушка явно посчитала, что Эви стесняется в новой компании и тактично ни о чем не спрашивала, Рон не спрашивал, потому что ему было наплевать, а Гермиона поглядывала на него с тревогой и после обеда все-таки постучалась в дверь. Скабиор развлекался тем, что читал вчерашнюю маггловскую газету, в которой половину не понимал. Имена политиков и их разборки ничего ему не говорили, но разглядывать снимки с вертолетами и подъемными кранами оказалось занятно. При виде Гермионы он отложил свое чтиво. — Полнолуние? — без обиняков спросила Гермиона. Скабиор кивнул. — Да, завтра. — Тебе плохо? Скабиор удивленно посмотрел на нее. — Нет, с чего ты взяла? Гермиона села рядом с ним на кровать. — Профессор Люпин хуже чувствовал себя перед наступлением полнолуния. И я читала... — Люпин был нытиком, который так и не принял себя самого, — перебил Скабиор. — А то, что ты читала в книгах... — Не говори так о Люпине, — в свою очередь перебила Гермиона, и в голосе у нее прозвучала злость. — Хотя бы мертвых уважай. — Прости. Но главного это не отменяет. Он болел потому что считал волчью сущность проклятием. И книги об оборотнях писали люди, которые думали точно так же. — Ты хочешь сказать... — Гермиона внимательно вглядывалась в его лицо. — ...что хорошо себя чувствуешь? — Именно, — кивнул Скабиор. — У меня сейчас прилив сил. Просто в такое время мне нужно держаться подальше от всего, что может разозлить. Например, от Рона. Гермиона прыснула. — Понятно. А я-то хотела позвать тебя с нами в паб. — Не лучшая идея, — честно сказал Скабиор. — Мне сейчас спиртное даже лучше не нюхать. — Хорошо, что ты это сказал, — хмыкнула Гермиона. — Отличный повод не дать Рону ничего выпить. И она вышла из комнаты, оставив Скабиора в заметно улучшившемся настроении. Тревогу забила тетушка Дульсибелла. После ухода Гермионы и Рона прошла пара часов, когда Скабиор услышал телефонный звонок. Телефон пару раз при нем уже трезвонил, и он больше не подскакивал при этом пронзительном требовательном дребезжании, но в этот раз возникло смутное предчувствие чего-то неладного. Интуиция у оборотней — такое же необходимое для выживания чувство, как обоняние или зрение, и ей следовало доверять. Через минуту после звонка тетушка стучалась к племяннику в дверь. — Эви, — жалобно произнесла она. — Мне звонила миссис Торнвуд из паба. Ей очень неспокойно из-за каких-то ребят, которые обращают слишком много внимания на Мими... Ощущение, пробежавшее по телу Скабиора, неприятно напомнило случай с перегоревшей лампочкой. — Она, конечно, в первую очередь позвонила в полицейский участок, — продолжала тетушка Дульсибелла, зябко кутаясь в кофту. — Но там только посмеялись и сказали, что не могут приезжать каждый раз, когда молодым людям нравятся девушки. Эви, мне очень неспокойно. Она, конечно, с Рональдом, но... Она умолкла, когда Скабиор, протиснувшись мимо нее, побежал вниз по лестнице. — Где паб? — крикнул он через плечо. — Как выйдешь на дорогу — направо, и через два перекрестка сразу увидишь... Эви, осторожнее, дорогой!.. За Скабиором захлопнулась дверь. Местному полицейскому участку пора было на пенсию или на курсы по ловле мышей. Скабиор пробежал мимо целого табуна мотоциклов, припаркованных возле жизнерадостно освещенного паба, мимо кучки взволнованно переговаривающихся людей, нетерпеливо смотревших на дорогу, и распахнул дверь. В уши сразу ударила мешанина из ритмично грохочущей музыки, негодующих воплей дамы в белом фартучке и пьяной брани пяти-шести парней в кожаных куртках. Человек средних лет в заляпанной кровью синей рубашке кое-как поднимался с пола, ощупывая разбитую губу. Рон с обритым наголо, лобастым, как бычок, амбалом держали друг друга за грудки. Уизли явно не желал сдаваться, но шансы против такой компании у него были небольшие. Гермиона прижималась к стене, напуганная, конечно, но еще больше рассерженная. Один из парней, обойдя своего приятеля, сцепившегося с Роном, подошел к ней и схватил ее за руку. Скабиор двинулся вперед. — Пардон муа? Он вежливо взял непрошенного собеседника Гермионы за плечо и, когда тот обернулся, хрястнул его кулаком в переносицу. Тот отлетел к стене, стукнувшись об нее затылком. — Э, это что за пидор тут выискался? На "пидора" Скабиор отзываться не любил, но иногда приходилось. На этот раз в ход пошли ноги, а потом и перевернутый стол. Первый противник, опомнившись от удара, кинулся было своим на выручку и немного не рассчитал разбега. Не то чтобы Скабиор совсем ему не помогал, но в полицейском протоколе окно записали бы на счет того, кто через него пролетел. Один из оставшихся на долю Скабиора двоих парней попятился к дверям, а второй, с глазами, мутными от выпитого пива, все-таки пошел в атаку. Удушающий перегар ударил и в ноздри, и в стремительно налившиеся кровью глаза. Когда Скабиор снова стал четко различать предметы, на полу, вяло подергивая руками и ногами, валялось четверо парней. В том числе и бритый, с которым обнимался Рон. Сам Рон сидел на полу, мотая головой и хлопая глазами, а над его противником стояла белая, как мел, Гермиона с бутылкой в руках. В разбитое окно влетали свежий вечерний ветерок и паническое мигание полицейского "ведерка". Попытки полицейских обвинить в чем-то его самого Скабиор пресек на корню: орал на весь паб, что он не для того платит налоги (ухватил емкую фразу в сериале, который вчера смотрела тетушка), чтобы охранники порядка позволяли каким-то бандитам нападать на его сестру. Дама в фартучке, видимо, та самая бдительная миссис Торнвуд, вопила еще громче и куда пронзительнее и кричала, что подаст жалобу за игнорирование вызова. Гермиона поднимала Рона с пола и требовала, чтобы блюстители немедленно приняли меры, пусть даже задним числом. Из паба Скабиор выходил безусловным королем сегодняшнего вечера. Рядом с полицейской машиной уже сверкала мигалкой скорая помощь. Народу собралась целая толпа, и вперед протолкалась стайка мальчишек во главе с Джо. — Эвандер! Это же Эвандер! — Он смотрел на Скабиора такими глазами, будто только что уверовал в существование бога на земле. Скабиор шел, поддерживая слегка пошатывающегося Рона, но на этот крик обернулся и помахал рукой. — Привет, Джо. Теперь остальные мальчишки смотрели на Джо как на наместника этого самого бога. Наверное, по долгу службы Неду положено было ругаться, но все равно убедительно бы не получилось: Скабиор, спустившись в гостиную, застал его в тот самый миг, когда он с горящими глазами слушал Рона, пытавшегося в лицах изобразить вчерашнюю баталию. Формальности он, все-таки, соблюсти попытался: — Через окно-то зачем кидать было? Скабиор развел руками. — Извини, Нед, в другой раз попрошу, чтобы он прыгал на меня возле двери. Нед ухмыльнулся и махнул рукой. — Проехали. Я здесь не за этим. Ты помнишь?.. Еще бы Скабиор не помнил. Он с утра был словно в веселом похмелье. Глаза блестели так, что бедная тетушка Дульсибелла забеспокоилась, не температурит ли внучатый племянник после вчерашних переживаний. Нед поднялся с дивана. — Поехали. Нам час туда добираться. — Что, опять маггловским транспортом? — спросил Скабиор. — Да, чтобы ты на всякий случай дорогу запомнил. Час дороги, полчаса, чтобы ты там обустроился, полчаса запасных. — Вы уезжаете? На пороге гостиной стояла тетушка Дульсибелла. Она печально смотрела то на Скабиора, то на Неда. — Тетя, я же вам рассказывал про стоматолога... — начал Скабиор. — Я помню, Эви, но почему ты не обратишься к родителям Мими? Они тоже стоматологи. Скабиор и Нед, не ожидавшие такой засады, в растерянности переглянулись. Выручила Гермиона. — Курс уже начат, тетя Дульсибелла, — пояснила она. — Это значит, что его должен продолжать тот же врач, иначе могут возникнуть проблемы. — Понимаю, — закивала головой тетушка. — То есть, ничего не понимаю, если честно, но доверяю тебе. Ты же росла среди стоматологов. Она засеменила к Скабиору и остановилась возле него, запрокинув голову. — Береги себя, Эви, — попросила она. — Все-таки, мне кажется, что тебя лихорадит. Бетонный куб с литой дверью, стоявший посреди пустыря, казался совсем небольшим и мог легко сойти за какую-нибудь техническую постройку. — Лестница ведет вниз на три метра, — говорил Нед. — И там еще одна дверь плюс решетка. Между второй дверью и решеткой — душевая и кухня с холодильником. Это когда ты уже оклемаешься. На решетке замок защелкивается снаружи. Зайдешь внутрь, запрешься и снова открыть дверь сможешь сам, но только в человеческом обличье. Окон нет. Звукоизоляция — как в студии звукозаписи. — Что-что? — Слышно тебя не будет, — пояснил Нед. — Наверняка ведь выть будешь. — Буду, — согласился Скабиор, припоминая, как после некоторых превращений саднило горло. Во всяком случае, он надеялся, что саднило именно от воя. — Ну, тогда, пожалуй, все. А, еще вот. Нед вытащил из багажника машины пластиковую бутылку. — Пей. Прямо сейчас нужно выпить. Скабиор с сомнением вертел бутылку в руках. — Это то, что я подумал? — Оно самое, — ухмыльнулся Нед. — Будешь упрямиться — в следующий раз молоко привезу. — Убедил, — согласился Скабиор, обдумав перспективу. Он откупорил бутылку и осторожно сделал глоток. — До дна, — предупредил Нед, внимательно наблюдая за ним. Волчье зелье оказалось вовсе не такой гадостью, как представлял себе Скабиор. В основном чувствовались травы, и ему это нравилось. Он допил бутылку и протянул ее Джонсону. — Вот и отлично. Эвандер? Нед с тревогой посмотрел на Скабиора. Тот стоял, пристально глядя через его плечо. Нед обернулся и проводил глазами огни от фар, скользившие по дороге в отдалении. — Что там такое? — спросил он. — Кто-то останавливался прямо напротив нас, а теперь снова поехал, — пояснил Скабиор. Нед пожал плечами. — Мало ли. — Ну да. Ты сейчас назад в деревню? — Нет, зачем мне туда, — удивился Нед. — Я же сейчас везу тебя к стоматологу, ты что, забыл? Я в другую сторону, к городу. — Забыл, — сказал Скабиор. Слова Неда устраивали его как нельзя больше. Потому что огни фар, остановившись и померцав немного на дороге напротив бункера, повернули и полетели сквозь сгущающуюся темноту в обратную сторону, к деревне. В холодильнике на самом видном месте стояла бутылка с этикеткой "Молоко". Скабиор не успел мысленно послать вслед Джонсону много бодрых пожеланий, как заметил возле бутылки записку: "Шутка. Травяной чай". Скабиор хмыкнул и закрыл холодильник. Такая полезная штука будет особенно хороша не сейчас, а после. Он сбросил одежду, оставив ее валяться прямо на полу, вошел в крайнюю комнату и затворил решетчатую дверь. Щелкнул замок. Скабиор подошел к накрытому шерстяным пледом топчану и вытянулся на нем во весь рост. Теплая ткань приятно покалывала тело. Он прикрыл глаза, но ощущение света, пробивающегося сквозь ресницы, не исчезало, а наоборот, нарастало с каждой секундой. Сердце билось размеренно, но все сильнее и сильнее, будто готовясь к прыжку. Далекие шумы лесов и полей, неуловимые для слуха, но живущие в воздухе, становились отчетливее. Уголки губ Скабиора дрогнули в улыбке. Пальцы согнулись, упираясь заостряющимися ногтями в материю, и переполненная силой луна хлынула в его кровь. Скабиор бодро пел в душе. Обычно с ним такого не случалось. Во-первых, душ ему вообще попадался нечасто, а во-вторых, насчет своих вокальных данных он не обольщался. Но тут Нед, вроде, пообещал, что снаружи слышно ничего не будет. Спев пару жизнеутверждающих песенок, Скабиор вытер полотенцем волосы и с сомнением посмотрел на фен, лежавший на полке. Подумал и решил не трогать. Ко всему, у чего были провода, он относился так же, как иные люди относятся к тому, у чего восемь ног. К тому же, в брошюре долго пугали сочетанием воды и электричества... Словом, да ну его. Травяной чай оказался не розыгрышем, и Скабиор взбодрился еще больше. Наружную дверь он открывал в приподнятом настроении, необычном после метаморфоз даже у Грейбека. Перед бункером стояла машина, возле которой выстроились Нед, Рон и Гермиона. — А где оркестр? — спросил Скабиор, обводя их взглядом. — Если ты про тот, что с мигалками, то он укатил еще вчера, — хмыкнул Нед. Скабиор побледнел. — Не говорите, что я отсюда выбрался, — с тревогой произнес он. — Не скажем, — успокоил его Нед. — Зато кое-кто хотел к тебе забраться. Скабиор присвистнул. — А подробнее? — Садись в машину, — сказал Нед, распахивая дверцу. — По дороге расскажем. А то там тетушка Дульсибелла одна, без присмотра. По пути в деревню Скабиор узнал много интересного. Про то, как к их дому примчался запыхавшийся Джо, рассказавший, что те из парней в пабе, которые не попали под арест и могли удержаться на мотоциклах, поехали следом за Эвандером и его другом, а потом вернулись за своими дружками. Про то, как всю компанию, вооруженную ломами и арматурой, застали возле бункера авроры. Про то, как приехала вызванная кем-то из проезжавших водителей полиция. — Полицейским внушили, что там какой-то склад электроприборов, или еще чего-то... Словом, такое, что открывать нельзя, — рассказывал Рон. После приключения в пабе его враждебность к Скабиору точно сдуло. — А одному пришлось часть воспоминаний стирать, потому что он видел, как Гермиона приложила кого-то из тех типов петрификусом тоталусом... — Ты что, тоже там была? — поразился Скабиор, взглянув на кузину. — Конечно. — Та как будто даже обиделась. — Сейчас вся эта компания в участке, и явно надолго, — проговорил Нед, не отрывая взгляда от дороги. — У двоих нашли наркотики, а это у магглов очень серьезно. — Вот и хорошо, — проворчал Рон. — Теперь им точно не до нас будет. Машина нырнула с дороги на затененную улочку и затормозила у коттеджа, окруженного сиренью. — Эви! — Тетя Дульсибелла распахнула калитку. — Ох, я так и знала. Вы поглядите, какой он бледный! Мими, надо было отвезти его к твоим папе с мамой! Всю следующую неделю Гермиона куда-то исчезала. На вопросы Скабиора и тетушки Дульсибеллы Рон ответил, что она в библиотеке. Тетя изумилась: в здешней библиотеке работала одна из ее многочисленных подруг, и она никакой кузины Мими не видела. Рон пояснил, что Гермиона ездит на электричке в соседний городок, потому что там "больше материалов". Дульсибелла, знавшая, что ее племянницу не оторвать от книжек, такое объяснение не приняла. Скабиор не поверил, но донимать Рона допросами не стал. Единственная его попытка разведать из чистого любопытства, чем занимается кузина, свелась к тому, что он заглянул в книгу, оставленную ею на скамейке в саду. На странице, заложенной закладкой, было окончание главы, всего одна фраза: "...главной отличительной чертой волка можно смело назвать его преданность своей стае — преданность семье". Скабиор долго бродил задумчивый и больше к книгам Гермионы не приближался. Если не считать этих отлучек, Гермиона больше всего времени проводила с тетушкой. Пока Скабиор и Рон орудовали лопатами в саду, она листала вместе с ней фамильные альбомы, сравнивала фотографии, о чем-то расспрашивала. А на другой день снова куда-то уезжала. Сова прилетела, когда Скабиор пытался покрасить садовый столик. Трава вокруг изменила цвет вполне успешно, и только после этого возникла идея постелить газету. Краска все равно не ложилась ровно, и Скабиор заподозрил, что здесь кроется какая-то хитрость. Возможно, столик сначала надо было сделать гладким, вопрос только, как. В любом случае, теперь лучше всего помогла бы магия, и при этой мысли Скабиор машинально посмотрел на окно кузины. Туда как раз влетала сова, и он чуть было не почесал в затылке, но в последнюю секунду спохватился, что синие пряди вдобавок к уже имеющимся красным в его волосах будут смотреться чересчур вызывающе даже по его меркам. Гермиона спустилась в сад через несколько минут. У нее был какой-то странный вид, и Скабиор решил выбрать подходящий момент, чтобы попросить о помощи с краской. Пока ей явно было не до того. Она подошла к нему, не обращая внимания ни на синие пятна на траве, ни на столик в необструганных проплешинах. В руке она держала сложенный листок бумаги. — Знаешь, — сказала она и посмотрела на лист бумаги так, словно это была шпаргалка. — Знаешь, ты только не волнуйся. Алкеста нашлась. Приди Скабиор в Сент-Мунго по любому другому поводу, ему было бы страшно. Больницы его всегда пугали, и дни, проведенные в тюремном лазарете после падения с моста, он вспоминал с большим содроганием, чем время в камере. Но сейчас он не обращал внимания ни на врачей, ни на больных, слоняющихся по коридорам, ни на сотрудников министерства, шагавших с ним рядом. Ему что-то говорили, но слова долетали как будто издалека, и уж совсем с трудом доходил их смысл. "Маггловская психиатрическая клиника... Конечно, если бы был запрос, ее отыскали бы раньше..." Скабиор замотал головой, словно это могло привести путающиеся мысли в порядок. Запрос. Откуда такие слова и такие порядки мог знать оборотень, с малолетства шатающийся где угодно, лишь бы от властей подальше. Врач с седой заостренной бородкой распахнул перед ним дверь, и он увидел Алкесту, съежившуюся на стуле у окна. Ее нельзя было не узнать, пусть даже каштановые волосы стали почти совсем седыми. И рост. Она же была такой высокой... А теперь она сама поднимала голову, чтобы заглянуть в лицо поджарого мускулистого мужчины с синевой щетины и гривой жестких волос. — Если надежда есть, то только сейчас... — проговорил чей-то голос у двери, и еще кто-то сразу же шикнул. Алкеста покачивалась на стуле, и в серых глазах искрились ироничные огоньки. — Эвандер. — Голос был точно такой, каким она спрашивала: "Думаешь, я верю, что ты спишь?". — Ты что, опять сломал расческу? День был осенний, но еще достаточно теплый, чтобы сидеть за уличным столиком в кафе Флориана Фортескью. — Ты сломал расческу или потерял? — полюбопытствовала Алкеста. Скабиор похлопал себя по нагрудному карману пальто. — Она здесь, — заверил он. Как он ее в первый раз туда положил, так она там с тех пор и оставалась. Если бы мать не спросила, он бы о ней и не вспомнил. — Попробуйте фисташковое, — сказал Рон. — Следующим номером, — пообещала Алкеста. — В маггловской психушке я пообещала себе, что если выберусь из этого кошмара, съем все мороженое, до которого дотянусь. Там, как вы понимаете, ничего подобного не давали. Гермиона, до этого с наслаждением уплетавшая свое мороженое, нахмурилась. — Все-таки, — произнесла она, — вы уверены, что та женщина, которая вас туда упрятала, действовала одна? — Из магов — да, одна, — кивнула Алкеста. — А двое типов, которые увезли меня в машине, были из магглов. Так что, к ответу теперь привлекать некого: моя свекровь преставилась, а те бедолаги-магглы действовали под империусом. Глаза у них были такие, знаете... Как будто без зрачков. Рон усмехнулся. — Если остальные родственники и участвовали в этом, теперь ни за что не признаются. За такое светит года три в Азкабане. Вон, даже дом вам без звука вернули. "Дом". Скабиор все еще учился называть его так. И поймал себя на том, что это стало легче делать, когда обстановка внутри стала немного походить на тихий деревенский уют тетушки Дульсибеллы. — Пока еще это дом Гринграссов, — поморщилась Алкеста, и Скабиор в который раз поразился тому, как одинаково они мыслят. — Моя покойная свекровь как-то сказала, что аннулировала бы брак своего сына, если бы не носила фамилию второго мужа — чтобы не иметь одного имени с женщиной-магглом. Так вот, теперь я радуюсь, что принадлежу к Скабиорам, а не Гринграссам. — Я сегодня снова к тете Дульсибелле поеду, — ввернул Скабиор. — Тоже не хочешь идти в этот дом? — спросила Алкеста. — Смотри, тебя ведь амнистировали. — Да нет, — соврал Скабиор. — Просто там еще надо починить лестницу. Он умолчал о том, что теперь, с возвращенной волшебной палочкой в рукаве, сделать это будет гораздо быстрее и проще. — Кстати! — вспомнил Рон. — Грейбека же тоже амнистируют, Гарри вчера говорил! Гермиона и Скабиор подскочили на месте, но каждый по своим причинам. — Это чудовище? — возмутилась Гермиона. — Ура! — просиял Скабиор. И оба тотчас обменялись сердитыми взглядами. — Гарри сказал, что среди родственников, к которым его отправили, оказалось три маленьких внучатых племянника, — продолжал Рон. — Какой ужас! — вырвалось у Гермионы. — И не говори, — тщетно стараясь сдержать ухмылку, согласился Рон. — Все трое теперь требуют мотоциклы и хотят организовать рок-группу "Волчья Вальгалла", чтобы давать концерты по полнолуниям. На несколько секунд за столом повисла пауза, а потом грохнул дружный взрыв хохота. — Ну, тогда ладно, — вытирая глаза кулаком, проговорила Гермиона. — Его решили вернуть в магический мир от греха подальше, но боюсь, что уже поздновато, — сказал Рон. Скабиор откинулся на спинку стула, вытянул ноги и улыбнулся. Перед его мысленным взором понеслась асфальтовая дорога, освещенная мечущимися огнями фар, и примерещилось дыхание встречного ночного ветра на лице. Грейбек возвращается. Как говорят магглы, "черт возьми". Оказывается, он соскучился.