***
Город, наполненный тысячами огней. Тихие, уже пустые под вечер улицы лишь с некоторым количеством подростков. Светящиеся вывески, закрывающиеся магазины, мелькающие то тут, то там зонтики. С высоты наблюдение за всем этим казалось какой-то скучной игрой в симулятор вроде «Симс». Скучной, выматывающей и удручающей. Парень стоял на краю крыши, наблюдая за непогодой, городом, людьми, словно отыскивая что-то родное и не находя. Вся его рубашка, все джинсы, кеды и волосы насквозь промокли еще час назад, но его это, казалось, волновало меньше всего. Он продолжал скользить взглядом вдоль улиц, всматриваясь в людей, нисколечко не поеживаясь от резких порывов ледяного ветра, которые норовили сбить бедного парня с места. Еще час назад этот на вид подросток прыгал на той же крыше, крича в пустоту. Иногда это были какие-то слова, адресованные известным лишь ему личностям, иногда фразы из песен, а иногда — просто протяжные вопли. И в те моменты, когда он орал во всю глотку, небо слышало и вторило ему, с новой силой барабаня тяжелыми каплями по крышам домов. Эти несчастные крики слышали люди, живущие этажами ниже, и никто из них не поднимался наверх, не пытался прекратить это. Они все знали, кто и почему изливает душу на крыше в ливень, они все знали его в лицо и даже здоровались с ним, натянуто улыбаясь приличия ради. Они знали и продолжали молча сидеть в своих квартирках, поглядывая на часы и отсчитывая минуты с мыслью «скоро кончится, совсем немного осталось потерпеть…». Они просто смирились с этой частью жизни, смирились с тем, что ему уже не помочь. Когда силы покинули парня, а на часах стукнуло восемь, он подошел к краю крыши, набрал на клавиатуре телефона пару букв и стал наблюдать за пустеющим городом, заламывая себе пальцы на руках. — Нам нужно выкроить день, чтобы оторваться от страданий, устроенных нашими мозгами, — немигающим взором глядя вниз, сказал парень, и его голос звучал слишком громко в шуме дождя и воющего ветра.***
Размазанные лица, разноцветные зонтики, серые дома. Джош бежал, не глядя по сторонам, потому что отвлечение обозначало трату времени. Он не мог себе этого позволить. Он и так потратил лишние секунды, дрожащими руками стараясь попасть в замочную скважину для закрытия магазина, и так потратил минуты, стараясь как можно быстрее разобраться с надоедливым покупателем. В ту секунду, когда телефон Джоша завибрировал, Дан начал отсчитывать время. Его взгляд стал метаться по помещению, его речь стала быстрой, фразы — короткими, а по его виду можно было понять, что ему не то, что не терпится закончить рабочий день — ему это жизненно необходимо. Что, в принципе, так и было. Парень, искавший в магазине себе струны для гитары, причем не знающий, силиконовые ему нужны или металлические, быстро сообразил, что к чему, и с извинениями как можно быстрее ушел. Спасибо, — думал Джош, пока выключал свет и запирал кассу. — Черт возьми, спасибо. Он старался не думать о том, что могли значить потраченные секунды. Бегущий по городу, Дан материл про себя все святое, думая о том, на кой-черт нужный ему сегодня дом находился так далеко от его работы. Ему приходилось дышать через раз: он не успевал восстанавливать дыхание, поворачивая и петляя по улицам. Глаза его стали красными и дико болели от напряжения и вечных капель, нещадно бившим его по лицу; взгляд его не успевал фокусироваться, из-за чего Джош пару раз не врезался в столбы и углы домов. Ему было плевать. Он перепрыгивал через ступени, врезаясь коленками в их края при падениях, вставал, падал вновь, бился, ставил синяки. Умудрился даже упасть на руку, быстро подняться и побежать дальше, за секунды преодолевая пролеты и этажи. Он добрался до крыши за считанные минуты, всем телом навалился на дверь и выбежал на крышу, в страхе осматривая ее. Его тело ныло, пульс достиг предела, лицо было бордовым. Ему было совершенно плевать. Время вновь текло патокой, и Дан был готов рвать на себе волосы и кричать, пока, наконец, он не заметил силуэт на другом конце крыши и не рванул туда. Джош резко обхватил руками парня, дернул его к себе и с силой прижал к груди. — Тайлер… — сипло сказал Джош, одной рукой продолжая удерживать парня, а другой шерстя по своим карманам в поисках баночки. — Тайлер... чертов... Джозеф… Тот попытался сказать что-то, но голос подводил его, и все, что получалось у Тайлера — лишь хриплые звуки, теряющиеся в рубашке Джоша. Он сильнее вцепился в Дана пальцами, боясь его отпускать. Джош слегка отшагнул от Тайлера, встречаясь с тем взглядом. У обоих в глазах было чувство благодарности — за то, что они сейчас стоят на этой крыше, вместе, вдвоем. Джош протянул Тайлеру таблетку, что-то шепнув тому на ухо. Джозеф проглотил таблетку, поежившись, и вновь прилип к Дану, на сей раз точно не собираясь того отпускать даже на сантиметровое расстояние. Джош всегда помогал Тайлеру бороться с его проблемами, забирая его головные (душевные) боли. Тайлер просто попросил, и Джош сделал. Как и всегда, как и каждое воскресенье.***
Джош сидел в кресле, отбивая пальцами по подлокотнику тихий ритм. На кровати перед ним лежал Тайлер, свернувшись калачиком и укутавшись в пледе Джоша. Он не спал. Смотрел в пространство перед собой, собирая мысли в кучу, пытаясь сплести из них ясную картину — такую, которую мог бы понять Джош. Дан сидел в кресле, смотрел на Тайлера и ждал. Каждый раз Тайлер говорил ему разные картины, но каждый раз это были завораживающие, пугающие сознание виды. И Тайлер, продолжая глядеть в пустоту перед собой, зашептал: — Извини за крик и рассказы о зеленых садах, Которые не растут в моей душе. Это другой я: тот, кому сложно перестать наслаждаться сгоревшими деревьями. Стоп-кадр. Прошу, позволь мне нарисовать мысленный портрет. Кое-что, что ты не забудешь, написано у меня на лбу. Отрицание — это дверь, удерживающая содержимое, Благодаря которому содержимое ящика Пандоры выглядит мирным. За моими веками скрываются острова насилия, Мой разум потерпел кораблекрушение, так что это — единственная земля, которую он смог найти. Я не знал, что это был такой жестокий остров, Полный приливов и помешанных на суициде львов. Они пытаются съесть меня, кровь течет по их подбородкам, И они знают, что я могу бороться или позволить львам победить… Тайлер замолчал, оставаясь неподвижным. Он будет лежать так всю ночь, пока солнце не покажется из-за горизонта, и можно будет начать заново. Джош молча сидел, стараясь найти силы для вздоха. Каждый раз это невероятно сложно, и каждый раз бесконечно больно. Он закрыл глаза, шумно вздохнул и постарался сдержать слезы. Я должен быть сильным. Должен быть сильным для Тайлера. Он опустил голову на грудь, и его лицо исказилось в отчаяние. Это обязательно закончится, Тайлер — невероятно сильный человек. Я помогу ему, я стану тем, кто избавит его от боли. Джош взял с тумбочки ручку и поставил на руке седьмой крестик.