Smoke on the Water

Едва только Гермиона произнесла заклинание, лицо Гарри пронзила острая боль. Левый глаз мгновенно распух так, что вовсе перестал что-либо видеть, а щеку погано засаднило, словно в нее вонзили свои жала сотни пчел. Но сейчас это было не главное. Герми ― умничка. Гарри давно перестал считать, сколько раз эта девушка спасала ему и Рону жизнь. Жалящее заклинание, как умно! При правильном угле оно уродует лицо почти до неузнаваемости. Пожиратели, конечно, не дураки, но это, по крайней мере, может сохранить всей троице жизнь хотя бы ненадолго, дав тем самым время на быстрое обдумывание плана действий. Так думал мальчик-который-выжил в то время, пока егеря их почти тащили трех узников по лесу, направляясь неизвестно куда. Из обрывков тихих разговоров, которые Гарри успел уловить, было понятно, что их ведут в какое-то поместье, расположенное недалеко отсюда. «Только бы там не было Волан-де-Морта», - эта мысль крутилась в голове у парня отнюдь не от трусости перед темным магом. Гарри понимал, что окажись он прямо сейчас в руках Лорда, тот сразу почувствует его, и тогда даже заклинание Гермионы ему не помешает узнать, кто на самом деле этот «уродец». И тогда ни Гарри, ни Рон, ни Гермиона точно не смогут спастись. Жизнь друзей волновала мальчика в несколько раз сильнее своей. «Они не должны умереть из-за меня!» - Гарри повернул голову назад и встретился взглядом с Роном. Понурый, слегка испуганный, даже жалостливый взгляд друга не шел ни в какое сравнение с взглядом Гермионы, который буквально прожигал Гарри. Попытавшись ободряюще улыбнуться Рону, мальчик повернулся к подруге и увидел, как она на что-то незаметно ему указывает. Взглянув туда, куда был направлен палец Гермионы, Гарри увидел едва различимые в сумерках и холодном тумане шпили большого поместья и черные острые прутья забора. ― Это Малфой-Мэнор, - одними губами прошептала подруга, и Гарри быстро кивнул, показывая, что он все понял. Раз Малфой-Мэнор, значит, там есть камин и вообще все средства связи с внешним миром. Раз это Малфой-Мэнор, значит, что не все еще потеряно. Хуже было бы, если бы Гермиона произнесла «Лестрейндж-Холл». К воротам подошли только тогда, когда стемнело. Синюшное, жирное лицо с маленькими глазками просунулось между прутьями и недоверчиво взглянуло на путников. ― Кто такие? – отвратительный, скрипучий голос, который Гарри всегда вспоминает со жгучей ненавистью, принадлежал Петтигрю. Крыса осматривал стоящих по другую сторону забора так внимательно, что мальчику на секунду подумалось, что вот-вот он обо всем догадается. ― А ты не видишь? – резко спросил один из егерей, вероятно, главарь. - Скажи госпоже, что тут у нас три преинтересных узника. И побыстрей, Мордред тебя подери, мы тут сейчас сдохнем от холода, как крысы, - Петтигрю противно оскалился, услышав последнее слово, но тут же развернулся и побежал к входным дверям. Простояли недолго. Ворота открылись спустя минуту. Продолжая толкать узников в плечи, егеря почти вплотную подошли к огромным резным дверям и остановились, словно ожидая еще чего-то. И действительно, двери распахнулись и на пороге предстала ужасно бледная женщина в домашнем зеленом платье в пол, в которой Гарри узнал Нарциссу Малфой, мать Драко. Она без слов пригласила всех пройти внутрь, и мальчик успел заметить, что, увидев его, женщина вздрогнула, словно от холода. Узников провели через длинный темный коридор в гостиную, где, развалившись в кресле, их уже ждал Люциус Малфой. Кресло поменьше рядом занимал Драко, которого Гарри едва узнал: таким осунувшимся выглядело его лицо. Да и сам хозяин Мэнора тоже мало чем отличался от мертвеца: глаза глубоко впали, подбородок покрыла густая щетина, лицо его было почти также бледно, как и у жены, а некогда роскошные волосы висели сейчас грязными патлами, делая Малфоя-старшего больше похожим на мокрого петуха, чем на блистательного аристократа. В кресло по левую руку от мужа почти неслышно опустилась миссис Малфой. Но по середине стояло еще одно кресло, такое же большое, как и кресло хозяина. Оно пустовало, и у Гарри даже не было никаких догадок, кому оно может принадлежать. С минуту Люциус Малфой изучал вошедших взглядом, особенно тщательно остановившись на трех узниках. Гарри старался не смотреть в глаза ни одному из Малфоев, опасаясь окклюменции. Он уставился в пол, иногда поднимая взгляд на носки туфель Драко или миссис Малфой. Напряженная тишина безумно давила на уши. ― Если я не ошибаюсь, у нас тут богатый улов, - прерывая, наконец, долгое молчание, произнес лорд Малфой, - состоящий из достопочтенных… Он не договорил. Из соседней гостиной сначала послышалась какая-то быстрая возня, а после вскрик боли, исходивший явно от Петтигрю: ― Я же предупреждала, что тебе будет больно, крысеныш, если ты еще раз посмеешь тронуть меня сегодня, - сразу за вскриком последовал совершенно спокойный, бесцветный женский голос. – И не дай Мерлин, твой хороший улов не оправдает моих ожиданий. Гарри вздрогнул. Этот голос был очень похож на тот, который он слышал возле хижины Хагрида в ту самую ужасную ночь, когда Дамблдор был убит. Но тогда он был наполнен бесконечной злобой и яростным, неудержимым желанием уничтожить, разрушить до самого основания, а теперь он был какой-то странно-спокойный, даже равнодушный. «Может, это не она? Но тогда кто?» - мысль пролетела в голове мальчика мгновенно, едва только в коридоре послышался стук каблуков. Гарри и все, кто стоял и сидел разом повернулись на этот стук. Спустя мгновение в дверях появилась женщина, без труда узнаваемая даже в полутьме. Гордая, словно королевская осанка, надменный взгляд черных очей, изогнутая палочка, скачущая в тонких длинных пальчиках ― все это могло охарактеризовать лишь одну особу. Гарри словно зачарованный смотрел на появившуюся фигуру во все глаза, пытаясь словно пробуравить ее взглядом. Мальчика поразила перемена, произошедшая и в ней. Когда он в последний раз видел эту женщину, нельзя было почти ничего различить в быстром хороводе ее лихорадочных, безумных движений. Ее глаза горели кровожадным огнем, смертоносные заклятья срывались с ее губ громкими хриплыми криками, а полы черной мантии развивались сзади нее, словно крылья самой Смерти. Тогда это была абсолютно непредсказуемая фурия, на которую мальчик боялся взглянуть. Сейчас же… а сейчас Поттер даже не мог объяснить того, что произошло. Страх, самый настоящий страх снова захватил его. Беллатрикс Лестрейндж вызывала в мальчике-который-выжил чуть ли не больше страха, чем сам Темный Лорд. И страх этот отнюдь не смерти от ее руки, это был скорее чисто животный страх, который возникает на подсознательном уровне, страх, совершенно неконтролируемый и необъяснимый. И хотя Пожирательница еще ничего даже не сделала, лишь обвела мрачным взглядом всех присутствующих в гостиной, Гарри почувствовал, как стынет кровь у него в жилах. Мадам Лестрейндж выглядела, впрочем, что странно, лучше остальных своих соратников. Блестящие в темноте черные волосы, уже выпрямленные, а не вьющиеся огромным гнездом на голове как раньше, ниспадали на плечи и доходили до середины спины. В строгом черном платье, почти таком же, как и у сестры, она смотрелась вполне неплохо на фоне остальных, уже не вызывая одним своим нарядом приступы отвращения. Встреться они с Гарри при других обстоятельствах, мальчик охарактеризовал бы ее как элегантную, ухоженную леди голубых кровей, на лице которой более не было видно уродливых следов Азкабана. Но когда женщина проходила мимо трех узников, Гарри все же успел заметить глубокие морщины, пролегшие у нее по всему лицу, а также темные синяки под глазами ― следствие крайней изможденности. Играя палочкой, Беллатрикс медленно обошла друзей, поочередно пристально вглядываясь в каждого из них, а после, обдав всех волной тяжелых духов, величественно присела в кресло и закурила. Спустя мгновение до Гарри донесся удушливый запах дыма, который тут же начал разъедать единственный видящий глаз. ― И кто тут у нас? – резко спросила мадам Лестрейндж (Гарри теперь хотелось называть ее именно так). – Мистер Уизли, верно? И мисс Грейнджер, - эту фамилию она словно выплюнула. – Что же, интересно, интересно, а это что за уродец? – женщина задала этот вопрос таким тоном, что любой, кто бы его услышал, сразу бы сказал, что эта дама не имеет ни малейшего понятия, кто стоит перед ней. Но Гарри уловил в ее голосе нотки какой-то насмешки. Неужели Беллатрикс вела игру? Мальчик сглотнул и неожиданно для себя резко поднял глаза на Пожирательницу. Она взглянула на него лишь мгновение, но и этого хватило, чтобы Поттер все понял. Мир как будто остановился. Гарри почувствовал, как все тело наливается свинцом. У них нет шансов. Хорошо, что Рон и Гермиона еще не поняли, что для них игра окончена. Предпринять больше ничего не получится. Теперь остается лишь ждать и смотреть, что приготовила для них мадам Лестрейндж. ― Это Джим, - Гарри посмотрел на подругу. Гермиона отвечала женщине без страха, глядя прямо в глаза, - мы подобрали его по дороге из… ― Как дела, Джим? - перебивая Гермиону, спросила Беллатрикс, в упор глядя на Гарри. Он растерялся от вопроса. Меньше всего мальчик ожидал услышать это от Пожирательницы Смерти. Он молчал, несколько раз открывая рот и закрывая его обратно, как рыба. На помощь опять же пришла подруга. ― Дело в том, мадам Лестрейндж, что он немой… ― Силенцио! - рявкнула Беллатрикс, направляя палочку на Гермиону. – Ты слишком много говоришь, грязнокровка. Я спрашивала не тебя, - спокойнее сказала она, снова откидываясь в кресло и затягиваясь. Гарри заметил, как побледнел Драко после вскрика, и ему внезапно стало жалко Малфоя. Сам по себе неплохой, он оказался зажат между теткой и отцом, и не имел выхода, ну, или смелости, чтобы найти выход, и теперь страдал. Впрочем, о Малфое Гарри быстро забыл, снова услышав голос мадам Лестрейндж. ― Где вы их нашли? – теперь она обращалась уже к егерям. ― На опушке леса, госпожа, возле старого поваленного грозой дуба, именно там, где находится порт-ключ, - торопливо ответил главарь. Тон его теперь растерял всю ту важность, которая сквозила в каждом слове при разговоре с Петтигрю. ― С ними был кто-нибудь еще? ― Нет, никого, это все трое и только они, - голос егеря слегка дрогнул на слове «трое», словно он засомневался, действительно ли узников было трое. ― Свободны, - не глядя на егерей больше, ответила Беллатрикс и выпустила струйку дыма, параллельно стряхивая пепел с сигареты. Однако уходить они не спешили. Кое-как помявшись и потоптавшись на месте, оглядываясь друг на друга, все замерли там же, где и стояли. ― А…оплата? – несмелый, но все же наглый вопрос. Мадам Лестрейндж резко повернулась к егерям, и глаза ее недобро сверкнули. Гарри подумал, что сейчас она поднимет палочку и наградит их всех отборными проклятьями, но женщина лишь неторопливо ответила: ― Я, по-моему, не секретарша Лорда, и его финансами не распоряжаюсь, так что направляйтесь прямо к нему и взымайте плату с него, - она потянулась и с улыбкой продолжила: - Если посмеете, конечно. Я могу дать лишь по Круциатусу. Недовольно бормоча себе под нос что-то вроде: «Чертова ведьма», егеря быстро ретировались из Малфой-Мэнора и, едва двери за ними закрылись, Беллатрикс повернулась к сестре: ― Нарси, ты заметила в пленниках что-нибудь странное? Драко? Оба синхронно покачали головой. Женщина недовольно цокнула языком. ― Белл, а это не может быть Поттер? - спросил лорд Малфой, и Гарри поразила фамильярность их отношений. ― А ты думаешь, я помню, как он выглядит? Я видела его год назад, - с нотками раздражения в голосе ответила Пожирательница. – И тут пол-лица изуродовано вообще-то. Ты не помнишь, есть у какие-нибудь отличительные черты кроме шрама? – уже спокойней закончила она, поворачиваясь к свояку. ― Да Мордред его знает, - растерянно сказал Люциус, морща лоб, словно пытаясь что-то припомнить, - я видел его тогда же, когда и ты. Несколько минут Пожиратели сидели молча и просто разглядывали подростков. Гарри чувствовал на себе четыре взгляда. Один быстрый, почти украдкой, с примесью жалости и сочувствия, принадлежал Драко. Второй мягкий, даже немного ласковый, то есть такой, каким обычно женщина-мать смотрит на чужое дитя, был взгляд леди Малфой. Третий ― колючий, тщательно изучающий, беспристрастный и равнодушный, был взглядом лорда Люциуса Малфоя. И четвертый ― тяжелый, холодный, проникающий в самую глубь души и не упускающий ни одной детали, взгляд, абсолютно спокойный, но темный и именно этим страшный, принадлежал мадам Лестрейндж. Мальчик невольно сжимался под этими взглядами, и особенно неловко ему было под ее взглядом. Он прожигал, испепелял все внутри и в то же время был какой-то странно-спокойный. Парень долго думал, стоит ли поднимать глаза на Пожирательницу и даже принял решение не шевелиться ни одним своим мускулом в ее сторону, но все же не выдержал: черные глаза Беллатрикс Лестрейндж встретились с зелеными глазами Гарри Поттера, и он увидел, как похожи эти черные глаза на глаза Сириуса Блэка, его любимого крестного, убитого самой же мадам Лестрейндж. «Как ты могла?!» - злость и боль утраты последнего близкого снова поднялись в парне, и теперь он смотрел на эту женщину с горячей ненавистью: «Ты ― сука, поганая сука Волан-де-Морта!» «Не спеши с выводами, мой дорогой, ты ведь не знаешь всей истории до конца…» От звука ее насмешливого голоса, так неожиданно раздавшегося в его голове, Гарри вздрогнул. Мальчик мысленно поставил себе «Тролль» по окклюменции. Черт, как же он мог забыть про защиту? Она ведь только этого и добивалась! Хотя теперь уже все равно, эта женщина и так все знает. А вот Гарри не помешало бы узнать, что замышляет она… Наконец, Беллатрикс шумно вздохнула, и в гостиной раздался ее слегка хрипловатый голос: ― Что же, думаю, мы зря теряем время. Так мы от них ничего не добьемся. Люц, - она повернулась к свояку, - Уизли и девчонку в подземелья под ключ. А с Джимом, - она сделала особый упор на это имя, - я поговорю самостоятельно. Петтигрю! Приготовь комнату на втором этаже! - Крыса, тяжело топая кривыми ногами, мгновенно умчался наверх. ― Белл, так он же вроде этот…немой, - насмешливо сказал лорд Малфой, перехватывая хищный взгляд напарницы. ― Думаю, мы найдем общий язык, - Беллатрикс выпустила струйку дыма и улыбнулась.