You'd ditch it all to stay alive A thousand kisses deep... Леонард Коэн, "A thousand kisses deep"
- Ну, и чего же великая Сияющая Чариот ожидает? Что я подниму руки и сдамся, признав свои ошибки? - я ухмыляюсь, притворно приподнимая руки с зажатыми в них Жезлом и смартфоном. - Извини, милая, но я уже почти закончила. Мне стоит лишь нажать вот эту кнопку... Большая красная кнопка на экране и правда похожа на ту, что стереотипно хранят в себе ядерные чемоданчики «сильных мира сего». Неудивительно, что она бросается на меня, заряжая свои шпильки энергией, надеясь разбить мой смартфон, как делала это уже много раз с машинами. Как удобно, я всего лишь опускаю руку — и вот, милая Чариот, ты уже летишь к краю балкона, панически пытаясь побороть импульс, который сама же и создала. Сейчас ты оттолкнёшься от колонны и вновь полетишь на меня, но у меня уже готов ответ. Чариот не оттолкнулась от колонны. Раздался хруст дробящегося под заряженными магической энергией сапогами камня, и рыжеволосая ведьма полетела дальше. Это странно — там уже точно не за что зацепиться, если только этажом ниже не висит группа поддержки с мётлами. Вот, становится веселее. С ней сейчас особо не повоюешь, а одна против четырёх-пяти сравнительно сильных ведьм — уже какое-никакое разнообразие. Я закусываю губу, поднимаю в воздух пару штурмовых дронов, покрепче сжимаю жезл. Ничего не происходит. Проходит минута. Никого нет. Что же, ты хочешь поиграть в засады? Давай, я тебе подпою. Я делаю несколько шагов к краю, громко цокая каблуками, чтобы ты точно не проморгала момент. Сделаем это противостояние поострее? Никто не бросается на меня с предыдущего этажа. Никто не пытается выхватить у меня Жезл. Странно. Я подхожу к самому краю, предусмотрительно подведя к ногам дрона, чтобы в случае чего он меня подхватил, смотрю вниз. Небо над Луна Новой разрывает вопль, полный отчаяния и боли. Крик тысячи умирающих чаек, раздавленных паровым катком, звучал бы гораздо менее пронзительно. Сияющий Жезл с лязгом падает из моих рук на мраморный пол, а я сама валюсь на колени рядом с ним, до хруста стекла и разорванной кожи на ладони сдавливая левой рукой трубку. Я не хочу верить своим глазам, но на торчащей из дыры в стене колонне лежит изломанное тело Чариот дю Норд. Моей Чариот. - Профессор Круа, сдавайтесь! Вам некуда больше бежать! - за моей спиной раздаётся полный решимости голос Кагари. Худшая ученица резко превратилась в героиню, когда все магические традиции оказались в опасности. Только вот это уже неважно. Ничто уже больше неважно. - Круа Меридье, немедленно сложите оружие и сдавайтесь! - надо же, и змея Финнеран здесь. Как можно, кто-то поднял руку на шляпы и вонючие котлы. Немыслимо, магическое сообщество ждёт гибель. Да и дьявол бы с ним. Я молча встаю и разворачиваюсь. Демонстративно поднимаю смартфон и отдаю несколько команд: организовать носилки, вызвать сюда неотложку, перенести её на первый этаж, уровень хрупкости груза — критический. После того, как я нажимаю последнюю кнопку, мою левую руку прожигает боль, и я роняю смартфон. Акко, ты — идиотка, но твоё чувство времени просто бесценно. Ни секундой раньше. Я пытаюсь собрать свои нервы, сбившиеся в дёргающийся комок страха, в ту систему, которой они были тридцать секунд назад. Идеально отлаженный часовой механизм, неуязвимый к песчинкам и каплям воды. Если ударить по такому булыжником, впрочем, не поздоровится и ему. - Я сдаюсь. Прошу не причинять вреда моим машинам. Они попытаются сделать всё необходимое, чтобы Сияющая Чариот выжила, - на последних словах мой подбородок дрожит. Надеюсь, эти снобки из преподавательского состава этого не заметили. - Выжила? Что... что ты... - а вот это уже было лишним. Я охаю, сгибаюсь пополам и прижимаю руку к животу. Откуда у Кагари такая силища? Отбила мне все почки одним ударом, вот что значит — высокая эмоциональная активность. Возможно, гораздо лучше было бы сейчас прикинуться вырубленной, но я не могу позволить себе потерять сознание, даже понарошку, в такой момент. - Я делаю всё, что в моих силах, чтобы загладить свою вину. Передаю Сияющий Жезл вам на хранение, Ацуко Кагари. Взамен прошу только одного — позвольте мне уйти, - до чего я докатилась. «Позвольте мне уйти»... Минуту назад я сбросила бы их отсюда одним движением. Однако в реальности я сбросила вниз лишь ту, о чьей гибели не могла даже помыслить. - При всём уважении к заслугам мисс Кагари, не ей решать, что с вами случится. Однако, что-то подсказывает мне, что мы вынуждены будем отложить любые меры пресечения ваших дальнейших вредоносных действий, - директор Холбрук в ужасе, её голос дрожит. Она прекрасно знает обо мне и Чариот, знает, и всё равно уверена, что я убила её. Вероятно, она считает этот факт сам по себе достаточной карой, видит меня насквозь. Миранда всегда видела всех насквозь. - Покиньте территорию академии. Я отзываю ваш контракт. Если вы ещё раз появитесь на территории Луна Новы, мне придётся применить крайние меры. - Не беспокойтесь, это не понадобится, - уцелевшей правой рукой я вновь поднимаю смартфон, лишь чтобы увидеть сигнал о том, что дроны завершили «погрузочные работы», и отдать им приказ самоуничтожиться. Уровень повреждения окружающей среды — минимальный. Подкашивающиеся ноги не держат меня на последнем оставшемся дроне, поэтому я спускаюсь с башни пешком. Нужно вернуться домой.***
Шер встречает меня озадаченным мяуканьем. Кошмарное, встопорщенное рыжее создание, которое я завела десять лет назад исключительно в память о том, как сильно нужно сторониться всего, что делит с ней оттенок. Абсолютно машинально я насыпаю корм в миску одной рукой, отставляю мешок на полку, глажу довольную кошку. Кошкам так мало нужно, чтобы быть счастливыми. Если бы я умерла на той злосчастной крыше, уверена, Шер бы поорала у дверей пару часов и, не дождавшись кормёжки, покинула бы эту юдоль порока через форточку. Я мрачно улыбаюсь, водя рукой по лоснящейся спине. Мини-бар призывно манит белизной закрытой дверцы. Я открываю его и вижу там бутылку Монтраше тридцать шестого года. Я храню её уже десять лет, потому что когда-то Чариот проболталась мне, что всегда мечтала попробовать это вино. Ну, теперь уже нет смысла. Я не могу держать одновременно бокал и бутылку — левая рука очень сильно обожжена, скоро она опухнет и будет ещё большим безобразием, - поэтому я отдаю дрону устную команду стоять смирно, вскрываю бутылку вина, стоящую больше, чем вся моя квартира, и начинаю пить из горла. На полпути меня разбирает смех, я захожусь им и роняю бутылку. Та разбивается вдребезги, Шер шипит и запрыгивает на холодильник. Продолжая истерически смеяться, я иду по битому стеклу в спальню. Белое вино на полу перемешивается с красной кровью, и дрон тут же принимается убирать это, следуя своим протоколам. Пусть его. Истерическое веселье, первый признак безумия, сменяется мучительной болью. Не в ногах, изрезанных осколками, не в обожжённой руке, нет. Я рыдаю, свернувшись в клубок на простынях, как маленькая жалкая девчонка, которой, судя по официальным изданиям, никогда не была. Гениальная, современная, идеальная Круа Меридье загибается от боли в своей квартире из-за единственной ошибки в своей жизни. Вот уж правду говорят, чем выше задерёшь нос, тем больнее упадёшь. Всю ночь я лежу в агонии, не понимая, сплю я или бодрствую. Перед моими глазами проносятся наши общие воспоминания. Гонки на мётлах, где она завоевала главный приз, ночь перед Самайном, Самайн... - Тебе идёт белое одеяние. Думаю, тебе стоит почаще носить подобное! - Ты думаешь? - её глаза сверкают, как всегда, когда ей кажется, что я сказала что-то стоящее. - А как насчёт добавить к нему немного красного? - Будет просто идеально, - я прижимаю её к книжному шкафу, позади нас падает какая-то книга, и мои губы впиваются в её тонкую шею. Другая я, глядя на это со стороны, кричит и пытается дотронуться до Чариот, коснуться её волос. Волосы мягкие на ощупь, но какие-то слишком горячие. Раздаётся шипение, агрессивное мяуканье, и я просыпаюсь от боли в разрываемых когтями запястьях. Спасибо тебе, Шер, чёртова скотина, ты спасаешь меня от кошмаров своим невообразимым умением появляться не в том месте не в то время. Я с трудом разлепляю тяжёлые веки. В окно светит унылое весеннее солнце, Шер где-то под кроватью орёт так, как может орать только голодная персидская кошка. Её нужно кормить, даже если вчера и погибло всё то, за что в этом мире стоило сражаться. Зевая, я поднимаюсь с кровати и понимаю, что делать этого не стоило. Изрезанные ноги напоминают о себе осколками стекла, и я принимаюсь вычищать мерзкие маленькие песчинки из микротрещин под усиливающийся мяв рыжей бестии. Через полчаса я готова, и вот уже на автомате варю кофе, а добившаяся своего Шер жрёт под столом двойную порцию корма. Забытый на столе смартфон напоминает о себе противным звуком: обновления в новостной ленте. Не знаю, зачем я смотрю в экран, пролистываю строчку за строчкой: очередной теракт, обвал цен на Уолл-стрит, блестящая ведьма направлена в хирургический центр Мон-луи в Париже... что? «Блестящая ведьма Чариот дю Норд, известная широкой общественности, как Сияющая Чариот, была вчера ночью в критическом состоянии доставлена в хирургический центр Мон-луи с множественными повреждениями скелета. Гениальная колдунья перенесла падение с большой высоты и была на грани смерти, однако усилиями специалистов-реаниматологов удалось достичь почти стабильного состояния...» Сон покидает меня, как крысы тонущий корабль. Проморгавшись, — ведь я не могу пока протереть глаза, — я читаю отрывок ещё раз. И ещё. И ещё. Она жива. Изломана, но жива. Жива. Я срываюсь с места, как можно быстрее одеваюсь и пинком включаю дрона. Шер обиженно ворчит, но мне некогда прислушиваться к бормотанию наглой кошки. Главное сейчас — добраться до Парижа.***
Это оказалось не так сложно. Интернет, энерголинии и техномагия в любую точку мира доставят, нужно только знать, как ими пользоваться. Клиника почти в центре Парижа, на берегу Сены — прекрасное место, если не знать, что там при смерти лежит самый светлый человек в мире. На подлёте я спрыгиваю с дрона и бегом добираюсь до приёмного покоя, уже войдя внутрь, морщусь от боли в ногах. - Вам помочь? - осведомляется искренне заинтересованным голосом медсестра. - Нет. Нет, постойте, да. Помогите. В какой палате находится Чариот дю Норд? - я выплёвываю слова, как захлёбывающийся ныряльщик воду, попутно заглатывая огромные дозы воздуха. Наверное, это выглядит чертовски глупо. - Простите, но фанатам не разрешено... - начинает было медсестра, но её лицо тут же искажается от ужаса, как только я поднимаю взгляд. - Я похожа на чёртову фанатку?! - я срываюсь на крик. - Нет, нет конечно, мадам! Она находится в палате сто сорок один, это по лестнице наверх до первой площадки, налево и по коридору справа, но... Не дослушав, я срываюсь с места, на ходу набрасывая на плечи белый халат вместо оставшегося дома привычного красного плаща. Моя Чариот, моя дорогая Чариот там, она ждёт меня. Я врываюсь в палату, набирая в грудь побольше воздуха... - Ты?! - Акко вскакивает, сжимая кулаки и уже готовясь выхватить палочку. - Что, пришла закончить начатое?! Убирайся! - Акко... я не думаю, что профессор Круа... - Лотте пытается успокоить подругу. Они здесь все трое, сидят полукругом у больничной койки. Акко кипит от гнева и кричит на меня: - Да как ты смеешь здесь появляться?! Ты, после всего... после всего!! Чариот тебе верила! Я тебе верила! А ты нас всех предала!! Ненавижу!! - она вопит во всё горло. Обеспокоенный врач заходит в палату и повышает голос: - Прекратите немедленно. Больной нужен покой, а вы тут... - Я прошу извинить мисс Кагари, - начинаю я, проглотив свою гордость и желание ударить несносную девчонку здоровой рукой. - Это я виновата. Мне и правда не стоило приходить. Простите, монсеньор. Я подвергла мадам дю Норд ещё одной ненужной опасности. Прости и ты, Акко, если сможешь. - Я никогда... - начинает было Кагари, но подруги вовремя зажимают ей рот. Девочки больше заслужили быть сейчас с Чариот, поэтому я разворачиваюсь и выхожу из палаты. Полуприкрыв глаза, я иду к выходу, вновь чувствуя слабость в ногах. Снаружи меня встречает дрон. - Принеси мне мой плащ. И попутно залети за какой-нибудь дешёвой выпивкой. И да. Сигарет купи, - обожаю механизмы. Они всегда делают то, что их просишь. Опершись на фонарный столб, я подождала, пока дрон выполнит мои приказания. Через пару часов он принёс и плащ, и выпивку, и даже сигареты. Дрон помнил протоколы десятилетней давности, когда Чариот заразила меня страстью к напускному пафосу. Тогда же я пристрастилась к дорогущему «Парламенту». Сейчас мне было всё равно, что смолить, и после шестилетнего перерыва престижные сигареты не отличались для меня от самокруток из кембриджской подворотни, а дополненные дешёвым ромом из ближайшей забегаловки, они создавали уникальное зловоние моей студенческой жизни. Мне не хватало только растрёпанных волос, лабораторного халата и цветка в волосах, который засунула туда по-глупому счастливая и искрящаяся оптимизмом подруга, которая, наверное, сейчас практикует какое-то новое захватывающее заклинание где-то на крыше. Она не срывалась с козырька, никогда, даже когда мы обе были пьяны, как минотавры в выходной. Она обладала идеальным вестибулярным аппаратом и превосходным чувством баланса и гармонии. Как она умудрилась неправильно рассчитать траекторию? Как? Как?***
Ночью пошёл дождь. Он лил и лил, как будто небеса рыдали вместе со мной. Первый признак безумия вновь вернулся ко мне, и я вышла из-под навеса над крыльцом клиники, чтобы обнять фонарный столб и истерически засмеяться, распевая «Singing in the rain». Проходящий медперсонал кидал на меня обеспокоенные взгляды, но кто будет мешать пьяной ведьме, особенно если она никому (пока) не угрожает? К утру мне надоело закатывать истерику. Я свалилась на влажную деревянную скамью, свернулась клубком и уснула. Мне вновь снилось наше прошлое, но в этот раз я уже не кричала и не звала её, лишь молча любовалась тем, что было между нами, и тем, что я уничтожила. Наверное, я плакала, потому что когда я проснулась, веки ощущались слишком тяжёлыми. Так или иначе, меня вновь разбудили. Это был врач, прервавший вчера излияния Акко. - Я очень сожалею о том, что ваш визит не состоялся, мадам... - Меридье. Круа Меридье, - прошептала я, всё ещё всхлипывая спросонья. - Круа. Кем вы приходитесь мадам дю Норд? - Я... - кем я прихожусь Чариот? Подруга, любовница, почти жена, обманщица, соперница, предательница, лгунья, убийца. «Доктор, я та самая идиотка, из-за которой она здесь оказалась. Я почти убила её вот этими руками!» - обхохочешься просто. - Я её школьная подруга, - пробормотала я одними губами. - Что ж, у вашей подруги поразительное здоровье, Круа. Когда к нам привезли её, я думал, что справиться будет невозможно. Столько повреждений... её позвоночник почти превратился в мелкое крошево. Я не думал, что такое вообще можно как-то транспортировать на носилках. Ох уж эти ведьмы, их магия, всё же, поистине творит чудеса. - Вы правы, доктор. Магия творит чудеса, - уголки моих губ дрогнули. Это мои дроны. Мои маленькие помощники спасли Чариот от смерти. - Мы должны быть благодарны за её существование. Ведь именно это твердила Чариот всю жизнь. - Моя дочь — её фанатка. Она даже хотела поступить в Луна Нову, но не срослось. Мы вынуждены были оставить её в Париже. Всё же, боюсь представить её реакцию, когда дома я расскажу, что по кусочкам собирал её драгоценную Сияющую Чариот на операционном столе, - медик снял очки, чтобы протереть их. Я улыбнулась, глядя мимо него. - Я уверена, она будет считать вас настоящим героем. Что до магии — если хотите, я могу предоставить домашние курсы современного колдовства. Платы не нужно. Я буду счастлива помочь осуществить мечту вашей дочери — в знак моей благодарности за спасение Чариот, - и в знак того, что я могу сделать хоть что-то полезное. Пусть даже и осуществить детскую мечту парижской девчонки. - Это было бы прекрасно. Вы — удивительно чуткий человек, Круа. Вы знаете, когда я услышал ваше имя, я был очень удивлён, - доктор серьёзно посмотрел на меня. Я приподняла бровь. - Когда мадам дю Норд была в коме, она звала вас. Моё сердце ухнуло вниз и почти ощутимо ударилось о камни мостовой. Потеряв дар речи, я могла только пялиться на хирурга и мямлить: - З-звала? Меня? - Да, звала. Мне кажется, она будет счастлива увидеть вас, когда очнётся. Сейчас с ней эти девочки, день и ночь сидят, спят по очереди. Мне стоит их попросить? Они, кажется, не очень-то вас любят. - Нет, доктор, спасибо. Я дождусь, пока она проснётся, - мой подбородок снова начал предательски дрожать. - Это может случиться через несколько недель, - с явным опасением в голосе произносит доктор. - Я знаю. Пока что дайте мне вашу визитку — уверена, ваша дочь будет рада услышать моё предложение, - голос срывается. Я принимаю визитку дрожащими пальцами правой руки, прячу её во внутренний карман плаща, сажусь обратно на скамейку. - Благодарю вас, месье. - Хорошего дня, - он уходит обратно в клинику, а я остаюсь под серым парижским небом. Но теперь оно мне улыбается, и я пытаюсь улыбнуться в ответ.***
Так проходит неделя. Я фактически живу на скамейке, отлучаясь только в ближайший ресторанчик с уборной, чтобы продолжать жить, подобно человеческому существу. Меня облюбовала под свою подушку уличная кошка, удивительно похожая на отощавшую Шер. Я глажу это рыжее создание и смотрю на окна клиники. К сожалению, окна палаты номер сто сорок один выходят во внутренний двор, а не на набережную. Если Чариот и очнулась, она не видит ни Сены, прекрасной в это — да и в любое — время года, ни меня, что ожидает её. Каждый раз, когда её лечащий врач покидает клинику, я подбираюсь, как пантера, изготовившаяся к прыжку, но он лишь вежливо кивает в знак приветствия. Я уже привыкла к этим встречам. Они приносят мне успокоение. Они значат, что она всё ещё жива. Но вот однажды доктор улыбается мне и говорит: - Пройдёмте со мной, мадам Меридье. Мадам дю Норд проснулась. Я следую за врачом, вновь меняя свой истрепавшийся за неделю красный плащ на белый халат. Жаль, что я не могу поменять волосы и обувь. Я выгляжу, как неумело отмытый городской нищий со Двора Чудес. Разумеется, именно это привлекает её в первую очередь. - Боги мои, Круа. На кого ты стала похожа. Я падаю на колени у её койки и начинаю рыдать. - Прости меня. Прости меня! Я почти убила тебя, я правда почти тебя убила! Я идиотка. Я чёртова идиотка, Чариот, я наделала кучу ошибок, я чуть не погубила кучу народу, я чуть не погубила тебя ради какого-то бреда. Кому какое дело, что будет с миром, если это будет мир без тебя?! - я никогда не думала, что могу быть столь эмоциональна. По часовому механизму вновь ударили тяжеленным валуном, а потом ещё раз и ещё, пока часы не превратились в кашу из оголённых ноющих нервов, каждый — вопящий на свой лад. Я рыдаю, по моим щекам катятся крупные слёзы, подбородок ходит ходуном. Я упёрлась локтями в край её койки, уткнула голову между плечами и плачу, как маленькая девочка. Мои плечи сотрясаются, и тут я чувствую, как она гладит меня по голове. - Ты всё такая же растрёпанная, как десять лет назад. Что случилось с твоим стилем, Круа? - я поднимаю глаза. Она лучезарно улыбается мне, слегка щурясь от бьющего в окно солнца, и гладит меня по голове. - Сколько ты там простояла, неделю? - Ну... вообще-то просидела. Там довольно удобная скамейка, и неподалёку есть хороший ресторанчик, - я до сих пор не до конца понимаю, что происходит. Сглотнув, я решаюсь-таки задать вопрос, волновавший меня семь ночей подряд. - Ты что... не злишься на меня? - За что, глупая? Если бы я хотела, я бы отправила тебя в полёт прямо там. Но я же знала, что ты не оставишь меня одну. Я знала, что в глубине души моя заученная Круа — добрая и отзывчивая девочка, - Чариот хихикнула, как школьница, и поцеловала меня в макушку. - Прости. Всё-таки, во мне всё ещё прочно сидит профессор Урсула. - Я тебя ненавижу, - шепчу я, упираясь лицом в её бедро. - Я тебя тоже люблю, - одними губами произносит она, наматывая, как прежде, на палец прядь волос на моей чёлке. - Ты помнишь ту бутылку Монтраше, которую мы хотели открыть на выпускной? - спрашиваю я её, когда рыдания прекращаются, и подбородок перестаёт пытаться вырвать мою нижнюю челюсть. - Так вот, я выпила половину той ночью... а вторую половину разбила. Мы смеёмся, как смеялись десять лет назад, а потом она ловит мои губы своими. - С возвращением, глупышка, - её горячий шёпот обдаёт жаром моё ухо. - Я скучала. - И я, - отвечаю я и целую её ещё раз.