„Лишь мертвые дождались конца этой войны“ Плато
Сомали. Восточная Африка.
Продолжительная война между соперничающими кланами привела к тому, что в стране разразился голод катастрофического масштаба, от которого погибает 300 000 мирного населения. Столицу страны Могадишо контролирует самый могущественный полевой командир, Моххамед Фарах Айдид. Он захватывает в портах международную гуманитарную помощь и превращает голод в своё оружие. Это вызывает резкую критику мирового сообщества и поставки продолжаются под прикрытием 20 000 морских пехотинцев США. Порядок восстановлен. Миротворческий контингент оказывается не в состоянии справиться с ситуацией. В помощь им Вашингтон высылает элитные армейские подразделения США: 75-й полк армейских рейнджеров, 160-й авиаполк специальных операций, «Дельта».На операцию отводится три недели, но проходит шесть и Вашингтон начинает выражать нетерпение…
«Это была не наша война, но мы принимали в ней активное участие. Сколько людей погибло из-за политических партий, сколько невинных, чьи тела были спрятаны за слоями пыли, крови и останками других. Казалось, что до сих пор помню тот день. Ту ночь, то здание, тех ребят и тот рассвет. Прошел уже год, а только теперь я понял: мы не сможем жить как прежде. Человек, привыкший к коварству войны, никогда не сможет стать «своим» в чужом ему мире. Мире, где повседневные проблемы казались тяжким грузом на плечах: медицинская страховка, работа, семья — это все было ему чуждо. Каждый, кто выжил в том аду, когда стены разлетались от взрыва снаряда, а пули свистели над головами, думает, что в мирной жизни все закончится — неприятности будут позади. Но это мнение было ошибочно. Если привык спасаться от осколков мин и сомалийцев, желающих разорвать твое обмякшее тело, то сюрпризы мирного времени не поймешь. Мир съедает душу, оставляя тело жить и как-то стимулировать по инерции большого города. Человек уже мертв, но осознания до сих пор нет... Я обещал, что скажу родителям, приятель, что ты сражался стойко и героически пал в бою. Как и принято солдату. Мне не хватило смелости рассказать все в подробностях, а потому кратко сообщил о твоей смерти и отдал жетон, запачканный пятнами высохшей крови. Прости, большего не смог сделать... Наверное, глупо жить прошлым. Вспоминать, как ты истекал кровью, лежа на столе, а мы стояли над тобой и с улыбкой говорили, что вернешься домой. Но знали, что это были твои последние часы, Джимми. Это было невыносимо! Смотреть, как ты умираешь, а мы, бравые вояки, не можем ничего сделать! Да, мы попробовали... Помочь. Остановить кровотечение из бедренной артерии. Нам всем было плохо. Никогда прежде не знавшие привкуса крови на губах, этого омерзительного вкуса жестокости войны, мы сидели в комнате и ждали конвой. Помощи, которая вытащит нас из этого пекла. Да, перестрелка закончилась, но от этого было только хуже. Каждый погружен был в свои думы; стеклянный взгляд и усталость в мышцах, ноющая боль в плечах и запах пота, крови и гари. Все это давило на виски с обеих сторон, а теперь смерть товарища, спавшего солдата, пожертвовав собой. Мы понимали, что, возможно, о нас забыли и теперь молча, с отчаянием в глазах наблюдали с высоты птичьего полета, как мы отдаем жизни за ошибки политиков и неверных развед. данных, за гражданскую войну чужого государства. Мы к ней не были причастны, пока наши власти не решались вмешиваться».Мэтт Эверсманн. Вирджиния, 1994 год.*