Как фан-творчество заставляет быть внимательнее

Почему их встречи проходят при таких необычных обстоятельствах? Отчего их мысли всегда заходят в совершенно не то русло? Можно ли назвать спонтанные и странные решения ебанутыми? И по каким причинам их толкают навстречу друг к другу, стараются сблизить? Какого хрена их шипперят вообще?! Макс всегда задавался этими вопросами более яро, громко и с обилием ненужной нецензурной лексики. А Стас же, пусть и тоже был в замешательстве от такого поворота, даже наслаждался этим хайпом, частенько почитывая истории, что пишут ебанутые люди про них, просматривая арты, на которых они довольно даже неплохо смотрелись. Но все-таки и его бесило, когда те перегибали палку. Вообще, обзорщики встречались довольно редко, но даже за эти несколько раз им удалось стать хорошими знакомыми, если ещё не друзьями. Похожие, но различающиеся, они приносили в жизни друг друга нечто своё, новое, немного ебанутое. Поэтому им было очень даже приятно находиться рядом. Вот и уже в который раз привычный Давыдов развалился у дивана Голополосова, балдея от того как тепло в квартире и глядя на заснувшего москвича. Максим встретил латыша рано утром, совершенно случайно на сонную после ночной вписки голову свернув не в тот переулок. Стас стоял, облокотившись о стену и нервно стараясь дозвониться до кого-то, кто постоянно бросал трубку, не желая говорить с парнем. Было так обидно от игнора, что он был уже готов бросить телефон об землю, разбивая последнюю надежду услышать голос на том конце. И он бросил, только вот прямо в тихо шагающего, пошатывающегося от опьянения москвича. Техника, чудом оставшись целой, упала под ноги Голополосова. Максим даже постарался в конечном итоге сфокусировать взгляд на тёмной фигуре, что знакомым голосом начала материться. Пошарив у себя под ногами, он наткнулся на вещь, которая до конца убедила его в личности убитого горем человека напротив. — Стас, какого хуя ты кидаешься в меня вещами, это во-первых. А во-вторых, какого хуя ты занимаешься хуйней в переулке… — он глянул на экран телефона в руках и закончил фразу, — в четыре, блять, утра? Тот, кому были заданы эти два вопроса, наконец обратил внимание на приятеля, стремительно приближаясь к нему. Выброшенный девайс был передан своему хозяину. — Извиняюсь, Московская Задница, — это прозвище закрепилось за Максом ещё до их знакомства, но брюнет и не был против таких нежностей, отыгрываясь на Давыдове другими, не менее интересными фразами. — Мои знакомые не отвечают на звонки… Точнее, сбрасывают, — настроение было ни к черту. Быстро догадавшись, о каких знакомых идёт речь, Голополосов вдохнул полной грудью холодный воздух. Рыжая шпрота как всегда понадеялся на удачу, не думая о том, как в Москве бывает холодно, хотя и проходил через это раза четыре. Ветровка на футболку, джинсы, кроссовки — типичный Стас, не думающий ни о чем заранее. Максим не хотел сейчас возиться с потерявшимся обзорщиком, он хотел прийти домой и завалиться спать, в очередной раз думая, что надо прекращать ходить на вписки, хоть там и весело до охуевания. Поэтому, быстро сжав запястье Давыдова в пальцах, он, все ещё не слушая уже веселой болтовни парня, потащил его домой. Конечно, походили они извилинами, повернув с самого начала не туда, но затем, сориентировавшись в районе, наконец дошли до нужного дома. — Смотри, вот сейчас нас увидят вместе и начнут писать фанфики о том, как ты меня домой к себе ведёшь, — все не унимался Стас. — Бля, заглохни… — проворчал заебавшийся слушать все это москвич, раздеваясь. Спать хотелось неимоверно, поэтому, сказав, что рыжий может взять себе его комнату, а он поспит в гостиной, он вырубился, едва попав на диван. Рижский гость развалился у дивана, наслаждаясь теплом и поглядывая на заснувшего Голополосова. Так как была затронута эта тема, ведущий «This Is Хорошо» решил вспомнить некоторые детали последних просмотренных фанатских творений. Перематывая в голове содержания, он остановился на сравнении внешности Максима с тем, что пишут и рисуют. Тем самым он рассматривал его, стараясь замечать особенности. Ворочаясь во сне, пьяный парень перевернулся с живота на спину, поэтому стало даже легче. Перебирая детали, Стас ненадолго застопоривался, даже засматривался на черты, присущие москвичу. Волосы, цвет глаз, улыбка, тоннели в ушах — некоторое нельзя было увидеть, пока он спит, но Давыдов вспоминал как они выглядят. Немного погодя он перешёл к осмотру тоннелей, что оттягивали мочки ушей Макса. Он не сильно обращал на них внимания, они уже являлись частью парня и не выделялись. Но теперь «Рижская Рыжа» уделил им особое внимание. В голову начали лезть различные мыслишки разной степени ебанутости и пошлости: для чего он еще использует эти штуки, останется ли отверстие таким же большим, больно ли это, почему именно такой диаметр… Особенно последний вопрос заинтересовал Стаса, так как на досуге ему довелось прочитать неоднозначную порнушку. Он даже решил, что отверстие идеально подходило бы, если туда просунуть язык, но секундно дернулся назад. Почему-то ему было реально интересно узнать, идеально ли это отверстие для такого. Телефон завибрировал, разрывая тишину, заставляя Давыдова чуть ли не подскочить. Сообщение от человека, которому он так тщетно пытался дозвониться какой-то час назад. Знакомый приглашал наконец-то встретиться и обсудить съемки и расписание, обещал извиниться вкусняхами и такси, которое пришлет на место, где находился латыш. Видимо, и вправду это был единственный шанс узнать ответ. Быстро написав ответ, он обратился к спящему. — Макс… — он тихо, не совсем решаясь, позвал парня. — Макс, ты спишь? — мурашки прошлись по рукам, он волновался. Но пьяный Голополосов не слышал, потихоньку отрезвляясь во сне. «Ничего плохого не будет, если я сделаю это и уйду», — безобидная мысль, после которой рыжий поднялся на диван, затем нависая над другом. Наклонился над ухом Максима, старался не дышать, как сложно не было бы. Если разбудить — эксперимент провалится и больше может никогда не быть второй попытки. Парень тихо подрагивал от вырывающихся выдохов экспериментатора, но не просыпался. Стас высунул язык изо рта, стараясь достать до отверстия, но это было сложно из-за их расположения относительно друг друга. Немного подумав, он облокотился на парня и, после некоторых усилий, аккуратно просунул часть языка в тоннель — к сожалению, дальше неудобно, а, как показалось ему, просто не было места. Расстроившись, погрузившись в свои быстрые мысли, Давыдов очень удивился, когда его резко оттолкнули, сопровождая движение вопросами о нормальности парня. — Че за хуйня?! Ты ебанутый?! Рыжая шпрота хотела как-нибудь поставить Макса в еще большее замешательство и сбежать. Объяснять же, напротив, ничего не хотелось, да и как тут нормально расскажешь всю историю. Не придумав ничего получше, Стас обхватил ладонями лицо обзорщика и, притянув, коснулся чужих приоткрытых губ. Тот в ответ лишь замер, сжимая в пальцах оранжевую футболку, не решаясь никак реагировать — мало ли, что этот ебанутый латыш еще выкинет. Но, надо сказать, последний и сам не понимал, что делает, ему надо бежать, а он продолжает целовать парня, лишь потихоньку распаляясь и углубляя поцелуй, чувствуя запах и вкус алкоголя. Тут Голополосов и начал проявлять протест, нелепо посыпая слабыми ударами в спину, плечи, грудь. Но в тоже время он не пытался прервать поцелуй, будучи сильнее Давыдова, пусть и на сантиметр (!) ниже. Как рыжий наслаждался фанатским творчеством, темный, вроде как, тоже получал кайф от всей этой херни. Но вибрация телефона остановила их, точнее только одного: Стас медленно отстранился, резко вскочил с дивана, влепил Максиму звонкую пощечину и, немного повозившись с одеждой, выбежал из квартиры. Сказать, что москвич охуел — ничего не сказать. Он оставался на месте, пытаясь самостоятельно разобраться во всем. Звонок был сигналом, когда машина будет у подъезда, поэтому Стас уже сидел в такси, покусывая свои губы. Странные и необдуманные решения каждый раз приходили одному из них в голову, но не настолько же. Телефон опять завибрировал: сообщение от того, кого он только что оставил одного. Не сразу решаясь открыть, он прочел. «Я буду ждать объяснений, Извращенец Хренов!». Стас пропустил удар своего сердца, понимая, что не отделается так просто. «И если об этом кто узнает… Пеняй на себя», — пришло новое через несколько секунд. — Если кто-нибудь узнает, будут фанфики, — вслух ответил он на сообщение, рассматривая мелкую трещину в уголке на экране.