***
Хандзо покончил с третьим напитком и с особым энтузиазмом перешёл к фруктовым коктейлям, когда внезапно почувствовал чью-то руку на своем плече. Он обернулся, чуть не пролив розовую жижу на свою рубашку, ожидая увидеть Джесси, но это был всего лишь его брат, который улыбался вместе со своим дружком рядом. Оба в различной степени пьяные. Глаза Хандзо сузились, а улыбка быстро сползла с лица, но Гэндзи успел это заметить. Его глаза игриво сузились, и он наклонился вперед, выводя из равновесия подвыпившего непальского монаха, который опирался на юношу. Хандзо заметил руку брата на талии Дзенъятты и запомнил это. Поговорит об этом с братом позже. — Оу, — крикнул Гэндзи через громкую музыку, и в его глазах начали плясать озорные огоньки, когда он заметил, что Хандзо пытается скрыть своё запястье. — Ты ожидал увидеть кого-то другого? Гэндзи натянул чеширскую улыбку, и Хандзо немедленно отвёл глаза от брата, проигнорировал его вопрос и снова отпил коктейль. Гэндзи не забыл про вопрос, хотя удивительно, что он разрешил брату ускользнуть от ответа. Хандзо был уверен, что позже его об этом расспросят. Его брат, с зелеными, торчащими в разные стороны, волосами, незанятой поддержкой Дзенъятты рукой, притянул Хандзо к себе за рукав, чтобы было удобнее перешептываться. — Aniki, — практически пропел Гэндзи так близко, что только Хандзо мог услышать его. То, что младший назвал его так, да и ещё и в таком тоне — явно плохой знак. — Я хочу тебе кое-что показать. За этим мы сюда и приехали. Старший Шимада сощурился, глядя на брата, и уже было собрался отказаться, как вдруг центральная сцена загорелась огнями софитов, и Хандзо, так долго пребывавшего в темноте, ослепила вспышка света. Он, дезориентированный, проморгался от белых пятен в глазах и понял, что брат тащит его за руку к центральной сцене, пробиваясь через толпу, облепившую освещённый островок. Он возмущался, пытаясь вырвать свою руку из хватки, но, даже если бы его не вел за собой брат, его бы перенесла туда толпа, похожая сейчас на волну. Она протолкнула бы его ближе к сцене, и толпе было бы все равно, хочет он того или нет. Люди улюлюкали, кричали, по-волчьи завывали, и головная боль Хандзо усиливалась, начиная проявляться через хмельную дымку, что заволокла его мозг. Он прижал палец к виску, тихо закипая и проклиная и своего брата, и посетителей клуба, и владельцев этого заведения, и всех известных ему богов. Он уже собирался начать ворчать вслух, когда ведущий вышел на сцену. Он подошёл ближе к краю сцены, и толпа начала сходить с ума. Все, включая Гэндзи, громко и ободряюще кричали, а Хандзо щурился, стараясь рассмотреть мужчину. Высокий, очень высокий, он держался на сцене с такой уверенностью, какую Хандзо раньше никогда не доводилось ощутить в других людях. Властный, он притягивал взгляд так же, как и вся его одежда. Его блондинистые волосы были зачесаны назад, пара прядей выбивалась из общей прически, спадая на его лоб. Со своего места Хандзо было видно точеный подбородок мужчины, а другие черты лица, исключая выдающийся нос, особо не выделялись. Он держал в замке руки, облачённые в чёрные перчатки, а его длинный синий пиджак развевался позади от каждого шага. Кроме пиджака на нем были черная водолазка и коричневые штаны, заправленные в длинные синие сапоги, увитые черными шнурками. У него были размеренные, почти хищные шаги, смягчаемые музыкой на фоне. Он поднял микрофон и с улыбкой и взмахом руки, начал говорить; его глубокий, слегка хриплый голос, своей мощью заставил всех вокруг замолчать: — Добрый вечер, господа! — донёсся громыхающий звук из колонок. — Спасибо, что пришли. Мы очень рады видеть вас сегодня, как и всегда. Зал встретил эту фразу хриплым приветствием, и мужчина попросил их замолчать взмахом руки. — Сейчас наше главное мероприятие вечера — постоянный клиент, фаворит публики! Он захватывает сердца своим лассо налево и направо, и он, несомненно, подарит вам поездку всей вашей жизни, только будьте осторожны. В городе говорят, что он брыкается как дикий мустанг. Шутка встречается смехом, а некоторые из толпы кричали, что готовы принять этот вызов. Хандзо хотелось уйти. Гэндзи с силой тряс его руку, выводя брата из равновесия. — Присоединяйтесь ко мне и поприветствуйте нашего сексуального гостя на сцене. Встречайте, Очаровательный МакКри! — выкрикнул блондин, и сцена резко потемнела, погружая весь клуб в темноту; толпа начала стихать. Поначалу было тихо. Клуб будто зачаровали, ни одна душа не осмелилась двинуться, издать звук, все затаили дыхание. Затем, один за другим, на центральной сцене начали включаться лампы, показался пилон, расположенный в центре, и зрители, Хандзо в том числе, завороженно смотрели на представший перед ними мужской силуэт. Мужчина стоял спиной к публике, на нем была надета шляпа, к поясу пристёгнута кобура; у него широкие плечи, бедра, и длинные ноги. Хандзо сощурился, тянущее чувство появилось внизу живота, ему стало интересно, кто этот таинственный танцор. Все лампы, наконец, загорелись. Освещаемый красным светом, создающими соответствующее настроение, спиной к публике стоял мужчина. Он смотрел в заднюю часть клуба, и Хандзо мог рассмотреть только его одежду: на голове стетсон, рубашка в красную и черную клетку выглядела странно знакомой, заниженные штаны на ремне, поверх которых всеми и самим богом забытые чапы, на ботинках блестели шпоры. Этот, так называемый, "МакКри", сам Бог видит, одет как ковбой. Хандзо был озадачен, и если до этого не хотел уходить, то сейчас точно хочет. Тихий гул вновь заигравшей музыки продолжался несколько мгновений, до тех пор, пока мелодия не стала такой громкой, что всё внутри Хандзо загромыхало из-за сильных басов. Мужчина на сцене начал покачивать бедрами из стороны в сторону, руки блуждали перед его грудью. Хандзо предположил, что он расстегивает рубашку. К басам из колонок присоединился вокал. Ooh ya, ooh ya, ooh ya, ooh ya, ooh ya. Мужчина отбросил рубашку в сторону, свет изменился с красного на темно-фиолетовый, подчёркивая рельефность накачанной спины. По непонятной причине, мужчина выглядел странно знакомым, и Хандзо пытался понять, где он его раньше видел. Ooh ya, ooh ya, ooh ya, ooh ya, ooh ya. Заинтересовавшись происходящим, Хандзо наклонился вперед, и стал наблюдать за тем, как мужчина на сцене берется за шест перед ним и поднимает себя вверх; как перекатывались мышцы спины под кожей от каждого его движения. Его взгляд соблазнял. Во рту начало пересыхать. Ooh ya, ooh ya, ooh ya, ooh ya, ooh ya. Мужчина обхватил металлический шест ногами и стал медленно скользить по нему вниз, и с каждым новым вращением, свет давал возможность увидеть немного знакомое лицо. Японец пробивался через фанатов ближе к сцене, полный решимости выяснить, кто этот танцор. Тянущее чувство в животе усиливалось с каждым шагом. Ooh ya, ooh ya, ooh ya, ooh ya, ooh yа. Хандзо пробрался к переднему ряду, и в этот момент мужчина встал на ноги, полностью повернувшись, и, стоя к толпе лицом, обхватил пилон одной ногой, взялся за него обеими руками за спиной и хищно ухмыльнулся. Хандзо увидел очень знакомое лицо и замер, когда танцор, покачивая бедрами, начал съезжать к полу. «Крепкий» – лучшее слово, чтобы описать этого мужчину, и это была первая ассоциация, возникшая у Хандзо в голове, быстро дополнившаяся «не может, блять, быть». Здесь, прямо перед ним, прямо перед всеми, Джесси – “Очаровательный Маккри”, – раздевался, и выглядел так, будто полностью наслаждался каждой секундой этого танца. Челюсть Хандзо чуть не встретилась с полом, когда мужчина вызывающе вскинул бедра в направлении публики, голову слегка запрокинул назад, и посмотрел на зрителей полуприкрытыми глазами. Хандзо знал, что был лишь частью толпы, и всё же не мог закрыть рот, а его щёки начали гореть. I usually love sleeping all alone, this time around bring a friend with ya. Джесси держал одну руку на шесте, другую протянул к публике, подзывая к себе, и все наклонились ближе, будто притянутые невидимыми нитями. Хандзо встал ещё ближе к сцене и сказал себе больше не поддаваться таким порывам. Он не мог отвести взгляд от мужчины на сцене, да и в любом случае, не хотел этого делать. Люди вокруг кричали и свистели, когда Джесси провёл рукой вниз по груди, которая оказалась волосатой и накаченной, как Хандзо и представлял. Во рту пересохло. But we ain't really going to sleep at all. You ain't gonna catch me with them sneak pictures. Толпа была зачарована движениями “Очаровательного Маккри”, посетители клуба отпускали непристойные комментарии, шумели, в целом вели себя грязно, но Хандзо игнорировал это, смотрел, как Джесси проводит рукой над пахом и вскидывает бедра в такт музыке. Воздух застрял в горле, пальцы дрожали, и Хандзо внезапно осознал, что член в штанах начинает твердеть. Стыд начал душить его, когда он понял, что ведет себя как девственник-подросток, возбуждающийся от человека такой профессии, человека, который флиртовал с ним за час до начала. Скорее всего, Джесси только дразнил его, хотя ему не хотелось, чтобы это было правдой. Он хотел уйти, хотел избавиться от сложившейся ситуации, но понимал, что пригвожден к полу, а Джесси смотрит прямо на него. In my city I'm a young God, that pussy kill be so vicious. Улыбнувшись ещё шире, Джесси стал лениво покачивать бедрами. Стоя в полный рост, отпустив пилон, он начал расстёгивать ремень на поясе, хотя нельзя сказать, что тот хорошо держал его штаны. Ремень отброшен в сторону, и ковбой снова обхватывает шест, двигая бедрами самым грешным образом. Джесси не прекращал смотреть на Хандзо, хотя с его места было сложно понять, какой у него взгляд. Хандзо представил расширенные зрачки, будто этот танец только для него, и втянуться становилось легче, полностью насладиться выступлением ковбоя. И хотя он стоял в первом ряду, ему казалось, что он недостаточно близко. Сколько Хандзо себя знал, ему никогда не нравились стриптизеры, вуайеризм или непристойные танцы, но он точно уверен, что сейчас ему это точно нравится (хотя, сексуального опыта у него было мало и был он удручающе давно, так что кто он такой, чтобы говорить, что ему это не нравилось раньше?). А может его привлекает только Джесси, особенно учитывая то, что он не засматривался так на других танцоров в клубе. Неважно почему, но в помещении стало невыносимо жарко. Хандзо оттянул ворот внезапно жмущей рубашки. My God white, he in my pocket. He get me redder than the devil 'til I go nauseous. Джесси ещё раз забрался вверх по пилону, его сильные руки напрягались с каждым движением, и Хандзо захотелось почувствовать их напряжение кончиками пальцев. Ковбой обхватил пилон одной ногой, вторую подхватил рукой, другой держась за металлический шест. Толпа бесновалась, кидала деньги на сцену и кричала. Джесси упивался вниманием, взялся за пилон двумя руками и начал покачиваться на нём, прежде чем развести ноги в стороны, касаясь пальцами шеста. Он очень гибкий. Хандзо впился ногтями себе в ладони, стараясь прекратить этот поток мыслей в голове, приносящий ему детально проработанные фантазии о том, как можно использовать эту гибкость, или что могут сделать эти руки. Он сходил с ума, просто наблюдая. Ask me if I do this every day, I said, "Often." Джесси внимательно смотрел на Хандзо, выслеживая его реакцию, а последний старался подавить вырывающиеся из груди вздохи, пытаясь выглядеть раздраженным. И он четко понимал, что получается это у него плохо, когда ковбой на сцене ухмыльнулся, прежде чем свести ноги вместе и, быстро вращаясь на шесте, спуститься к полу. Опускаясь, он выпрямлялся в спине до тех пор, пока его ботинки не коснулись пола. Взгляд все ещё на Хандзо. Он немного запрокинул голову; одной рукой придерживая стетсон на голове, другой — брюки за шлевки на поясе, и одними губами повторял последнее слово в строчке играющей песни. Он опустился на колени, одной рукой опираясь на сцену, поддерживая себя. И он медленно, лениво покачивал бедрами, так, будто… Ask how many times she rode the wave—"Not so often." Он все ещё смотрел на Хандзо, дважды вскидывая бедра в конце этих слов. Янтарные омуты глаз смотрели голодным взглядом, и Хандзо понял, что действительно хочет его. Джесси сменил позу, поворачиваясь на руке, опирающейся на сцену, вытягивая ноги вперед так, чтобы по-прежнему стоять коленях, а грудь смотрела в потолок. Его ноги были расставлены в стороны, он упирался на сцену все той же рукой, и плавно толкался бедрами вверх. Сила этих движений чувствовалась бы так глубоко и хорошо… Bitches down to do it either way, often, Baby I can make that pussy rain, often. Годы Хандзо не испытывал ни к кому такого желания. Между алкоголем в его организме, фиолетовым флуоресцентным светом, оглушающим смешением звуков песни и толпы и, конечно, безумно привлекательным мужчиной, танцующим на сцене, Хандзо чувствовал себя потерянным, неспособным нормально воспринимать происходящее вокруг. Единственным, что не давало его разуму окончательно затуманиться, был тот факт, что во время всего выступления, Джесси смотрел только на него. Хандзо был очарован всем происходящим на сцене, и словно растворился во всём этом, смотря на то, как Джесси раскачивается, крутится и забирается по пилону вверх, покачивает бедрами, раздвигает ноги, делая это все ровно в ритм. Он даже не до конца осознал, что выступление заканчивается, пока последние слова не прозвучали из колонок. Make that pussy poppin', do it how I want it. Often. Музыка становилась смазанным объединением басов и тенор-вокала, пока не затихла полностью, и Джесси встал на середине сцены, тяжело дыша, и из-за света на сцене было видно, насколько он вспотел. Посетители клуба, столпившиеся вокруг, выкрикивали непристойности и кидали купюры различного номинала на сцену, и ухмылка Джесси просто ужасно прекрасна под этим светом, сменяющимся с фиолетового на белый. Он слегка приподнял шляпу публике (Хандзо отчетливо слышал, как кто-то рядом кричал «Трахни меня!») и подошёл ближе к краю, его шпоры позвякивали с каждым шагом. Хандзо хотелось отступить назад, спрятаться в толпе, убежать, потому что Джесси все ещё смотрел на него. Даже когда ведущий-блондин снова вышел на сцену, разжигая толпу ещё больше, Джесси пялился на него; даже когда Джесси взял в руки микрофон, он не отводил взгляда; даже когда он поднёс к губам микрофон, Хандзо все ещё был прикован к полу взглядом Джесси. — Спасибо всем, что пришли сегодня, — тяжело проговорил он в микрофон своим глубоким грязным голосом и кажется, будто он говорил это только Хандзо, — Я надеюсь, вам всем понравилось выступление от старого доброго МакКри. Знаете, мне понравилось танцевать для вас, — он подмигнул и что-то в животе Хандзо нервно перевернулось. — Знаю, обычно я делаю для вас марафоны выступлений на всю ночь, но сегодня я как-то слишком сильно устал за вечер, — он говорил в эротичном тоне, вязко и сладко, как мед, а его слова встретились раздосадованными стонами толпы, — Так что вместо этого, я покажу вам последний небольшой танец. Только для этого мне нужен партнер. Воздух застрял у Хандзо в горле; публика подтягивалась поближе к сцене, люди вокруг него хотели быть теми, кого Джесси выберет в качестве «партнера из зала». Но японец уже знал, кого Джесси собирается выбрать, если, конечно, этот преследующий взгляд что-то значит. Зрительный контакт все ещё не был разорван, и внезапно, ему протянулась большая рука, Джесси сидел на корточках. Хандзо хотел сказать ему «нет», настоять на том, что он не хочет быть наверху, в центре внимания, и стать объектом всеобщей зависти, но он оказался совершенно беспомощным, когда Джесси снова заговорил в микрофон, и этот баритон уговаривал его взять руку Джесси. — И я думаю, что я нашел для себя самого великолепного ангела для танца, — говорил он, поднимая Хандзо на сцену, подальше от людей, хватающих его жадными ручонками. Он обернулся лицом к толпе, рука все ещё держала руку Джесси, и он внезапно почувствовал себя очень неловко, в то время как люди свистели и громко жаловались, называя его «удачливым», хотя он чувствовал много чего под греющим светом над сценой и всеобщим пристальным наблюдением. Он четко слышал своего младшего брата, кричащего, как сумасшедшего, вещи вроде «Твою мать, это мой брат! Мой брат, прямо там с Очаровательным МакКри! Мой брат получит танец от Очаровательного МакКри! Твою мать!» Лицо Хандзо горело как на солнце, обжигающе горячее из-за смешения смущения, возбуждения и освещения сцены. Джесси, кажется, абсолютно не возражал. Он повернул Хандзо к себе лицом, стоя перед ним во всём своём обнаженном, потном великолепии. — Милый, как тебя зовут? — Хандзо на мгновение опешил, потому что говорил ему свое имя ранее, и уже собирался было сказать об этом, как вдруг Джесси конкретизировал вопрос, — Публике нужно знать. Он подмигнул и ноги японца на мгновение словно стали слабее. Он чувствовал себя гномом рядом с этими двумя мужчинами, которые были явно выше шести футов, а он — на несколько дюймов ниже этой отметки. Чувство неловкости ещё больше зарылось в мысли Хандзо. — Хандзо, — угрюмо ответил он в микрофон, смущение окрасило его щеки розовым румянцем. Он и не думал, что некоторые люди из толпы начнут кричать, свистеть, выкрикивать комплименты. «Звучит сексуально», — говорили одни. «Классная задница», — кричали другие. «Я подцепил желтую лихорадку», — орали третьи. Последнее заставило Хандзо поморщиться в отвращении, из-за того, что его рассматривали скорее как странный кинк, а не как личность. Эти люди были отвратительны, и, несмотря на то, что у него сейчас будет приватный танец от привлекательного мужчины, он всё больше и больше жалел о том, что его привели сюда. — Хорошо, Хандзо, детка, сейчас я расскажу, что я собираюсь тут с тобой провернуть, — его голос стал на октаву ниже, и у Хандзо по рукам пробежались мурашки. Его внутренности кувыркались как олимпийские гимнасты. — Я собираюсь усадить тебя вот сюда, — сильная рука осторожно толкнула его назад, и он упал на раскладной стул, который не заметил ранее из-за ведущего, который стоял позади него, оперевшись руками на спинку стула. Хандзо поднял голову, чтобы посмотреть на блондина над ним, который, улыбнувшись, подмигнул, прежде чем рука Джесси опустила голову Хандзо обратно. Янтарные глаза снова смотрели на него. Они были темными, в них читалось желание. Хандзо дрожал в предвкушении. — Потом, когда заиграет музыка, я подарю тебе поездку всей твоей жизни. Единственное правило: ты можешь смотреть, но не трогать. Договорились, милый? Хандзо не мог произнести ни слова, он только энергично закивал, смотря, как Джесси передает микрофон другому мужчине на сцене. Хоть он и был немного разочарован тем, что трогать Джесси нельзя, он был более чем готов оказаться в его власти. Он не имел ни малейшего понятия о том, во что ввязался, но если это включало в себя руки Джесси на нем, везде, где тому заблагорассудится, то Хандзо не будет возражать ничему. Огни потухли, становясь темно-синими, отбрасывая навязчивые тени на лицо “Очаровательного Маккри”. Хандзо схватился за холодный металлический стул под собой, стараясь сдерживаться, подготавливаясь к тому, что будет дальше. Музыка играла откуда-то сверху, басы пробирали Хандзо до самой глубины. Джесси обошёл его по кругу, держа руку на его плече, касаясь его шеи кончиками пальцев, оттягивая голову за хвост назад. Хандзо вдохнул через рот, голова запрокинулась назад так, что он мог смотреть только на Джесси, который, ухмыляясь, другой рукой держал его за подбородок. Хандзо чувствовал, как ковбой подушечкой большого пальца проходится по его нижней губе и его трясло в предвкушении большего. Джесси отпустил его, продолжая блуждать руками по телу, и когда он убрал руки, сверху начали доноситься слова песни. I'm just a bachelor, looking for a partner. Someone who knows how to ride, without even falling off. Джесси обошёл стул кругом, становясь напротив Хандзо, смотря на него полуприкрытыми глазами, прежде чем упасть перед мужчиной на колени. Он повёл руками по бедрам Хандзо, к коленям, которые были сведены вместе, силой раздвинул их и у Хандзо не было возможности контролировать это. Вздох, вырвавшийся из горла, был едва ли слышен кому-то, кроме Джесси, чья ухмылка расширилась до полноценной улыбки, когда он осознал, насколько сильно́ его воздействие на Хандзо. Руки пошли обратно вверх, на этот раз по внутренней стороне его бедер. Он подобрался опасно близко к верху штанов Хандзо, который заметно напрягся, и резко убрал руки, оставляя сидящего мужчину неудовлетворенным. Gotta be compatible, takes me to my limits. Girl when I break you off, I promise that you won't want to get off. Хандзо стиснул зубы, хватка на стуле усилилась, а Джесси поднялся на ноги. Публика свистела и кричала. Джесси перекинул ногу через Хандзо, и его ноги оказались между сильных бедер. Мускулистые руки лежали на его плечах, пока мужчина стоял над его ногами. Его грудь находилась в опасной близости к его лицу. Стояк Хандзо пульсировал у него в штанах, и он тихо выругался себе под нос на выдохе. Джесси великолепен, привлекателен, прямо здесь, перед ним, но такой недостижимый. Ему хочется дотронуться до него, пройтись руками по его волосатой груди, расстегнуть пуговицу на его штанах, спустить их и- If you're horny let’s do it, ride it, my pony. My saddle's waiting, come and jump on it. Мыслительный процесс прекратился, когда Джесси дразняще двинул бедрами вперед, даже не касаясь бугорка на штанах Хандзо. Он следил за движением широко раскрытыми глазами, до крови прикусывая нижнюю губу. Это определенно храм, потому что он подвергается чему-то занебесному, и не может ничего потрогать, пощупать, схватить, сжать, поцарапать, как ему бы сейчас хотелось, что само по себе было пыткой. Джесси следил за всеми его эмоциями. If you're horny let’s do it, ride it, my pony. My saddle's waiting, come and jump on it. Будто только они вдвоем на этой сцене, а бедра Джесси все ближе и ближе к его собственным. Хандзо чувствовал жар, распространяющийся от чужой груди, и ему хотелось податься вперед, укусить ее, оставить на загорелой коже свои метки, фиолетовые и красные, агрессивные, зубами, языком, губами. Ковбой поднял руку, придерживая на голове шляпу, и сел на Хандзо, прижимаясь к его бедрам и промежности. Трение заставило разряд мурашек пройтись по спине Хандзо. Он запрокинул голову, разочарованно простонав, когда приятное трение прекратилось, а Джесси слез с его колен. Дразнит. Sitting here flossing, peepin' your steelo. Just once if I have the chance… The things I would do to you. Хандзо недолго сокрушался из-за отсутствия Джесси — тот повернулся и снова сел на колени брюнета, только на этот раз спиной к нему. МакКри сидел лицом к толпе с широко раздвинутыми ногами, пока его руки поглаживали собственные округлые ягодицы, заставляя ткань штанов натягиваться. Голова повернулась в сторону, из груди вырывались рваные вздохи, а руки покинули стул, чтобы впиться ногтями в ладони. Мужской стриптиз был в разы менее эксцентричен, чем всё это действо и наблюдающая за ним толпа, не имеющая ни малейшего понятия о том, как чувствовал себя Хандзо. В действительности, единственными людьми в зале, знающими о том, как мучительно тверда сейчас плоть Хандзо, были он сам и “Очаровательный МакКри”, последний из которых будто дразнил его эрекцию круговыми движениями на своих бёдрах. You and your body, every single portion send chills up and down your spine, juice flowing down your thigh. Джесси снова встал, поворачиваясь лицом к Хандзо и с жаждой заглядывая в его глаза. Мужчина открыл глаза, глядя на ковбоя с очевидным раздражением. Джесси не обратил на это внимание. Он сжал в руке ткань рубашки Хандзо, поднимая его со стула и заставляя сменить позицию. Ковбой опустился на металл и потянул своего партнёра по «танцу» вниз, усаживая к себе на колени. Хандзо изумлённо взглянул на него; за спиной слышались одобрительные вскрики толпы, а некоторые кричали Хандзо «Снимай это!». Это последнее, чего он мог ожидать, когда его притащили в этот клуб, и он был уверен, что Гэндзи был частью подстрекающей толпы. Он понял это, когда услышал откуда-то сзади ломанный японский. Хандзо не знал, куда ему девать руки, тем более, что прикасаться было запрещено, но Джесси позаботился об этом, сжимая оба его запястья в своей большой руке, вторую опуская на его задницу. Хандзо нахмурился в замешательстве перед тем, как ковбой потянул его вниз и прошептал на ухо: “Откинься назад, малыш, устроим им шоу”. Он вздрогнул и подчинился. Разве можно было иначе, когда приказы отдаёт этот хриплый, полный возбуждения голос? If you're horny let’s do it, ride it, my pony. My saddle's waiting, come and jump on it. Хандзо откинулся назад, глядя на публику, теперь стоявшую вверх ногами, когда Джесси притянул его ближе и их бёдра встретились. Хватка ковбоя была восхитительно сильной, его руки такие большие и сильные, и кажется, что стереотип о больших руках абсолютно правдив, если, конечно, то, что Хандзо чувствовал через штаны – реальность, а не побочный эффект от почти болезненного возбуждения. Самой важной частью их близости был тот факт, что даже через туман желания, Хандзо почувствовал, что он не единственный мучается от эрекции. Джесси был целиком и полностью погружён в это действо, в мужчину рядом, как и Хандзо. Этого факта было более чем достаточно, чтобы Хандзо сделал ответное движение, чуть потеревшись бёдрами. Он мог поклясться, что слышал резкий вдох Джесси, и почувствовал, как сжались на заднице его руки. Ему это нравилось. If you're horny let’s do it, ride it, my pony. My saddle's waiting, come and jump on it. Было легко потерять себя в этой игре, во всём этом действии, особенно когда близость была так приятна, но Джесси всё контролировал. Хандзо уже почти забыл о сотне наблюдателей, среди которых был и его брат. Даже несмотря на то, что люди всё еще одобрительно улюлюкали, кричали и бросали в них обоих деньги. Они всё ещё хотели, чтобы он снял одежду, и, так или иначе, Хандзо тоже этого хотел. Не для них, нет, он хотел открыть себя человеку, на котором сидит, показать ему обвивающую руку татуировку дракона, и пирсинг на сосках, который был актом неповиновения, совершённым после того, как он оставил свою, подавляющую всякую волю, семью. Он хотел сдаться, избавиться от одежды, что была словно барьер между ними, и сделать так, чтобы Джесси взял его, имел, пока Хандзо не сможет думать ни о чём, кроме этого ковбоя. Он задался вопросом, не услышал ли ковбой его мысли, потому что тот неожиданно прижал его грудью к сцене. Руки Джесси упирались в пол рядом с головой Хандзо, который не мог дышать от застрявшего в горле возбуждения. Толпа начала вздыхать, а голос Гэндзи, повторяющий, словно мантру, «Твою мать!» на обоих языках, стал доноситься громче. Хандзо смотрел в толпу взглядом, помутневшим от слёз перевозбуждения и ослепляющих огней софитов, к которым он стал ближе. If we're gonna get nasty baby… First we'll show and tell… Джесси прижал свои бёдра к ягодицам Хандзо, заставляя его вздрогнуть от восторга. Хандзо почувствовал, как рука Джесси прижалась к его спине, и стала медленно тянуть вверх ткань рубашки. Шёлк скользил по его разгорячённой спине легко, словно благословляя. Холодный воздух ударял по обнажившейся пояснице. Большая, горячая рука Джесси украсила сначала шею Хандзо, а после поднялась к его волосам, спутывая пряди, потягивая собранные в хвост волосы. Till' I reach your ponytail, oh. Хандзо вскрикнул от болезненного удовольствия, когда Джесси схватил его хвост и дёрнул назад, заставляя выгибаться, пока ковбой прижимался вставшей плотью к его заднице. Толпа ликовала, Хандзо стонал, Гэндзи громко кричал на их родном языке «Вперёд, брат! Давай!!». Хандзо потёрся спиной о Джесси и тот выругался достаточно громко, чтобы Хандзо услышал. Ему безумно это нравилось. Lurk all over and through you baby, until we reach the stream. You'll be on my jockey team, oh. Джесси повернул Хандзо лицом к себе. Его улыбка ослепляла, брюнет едва видел его, но Господи, он его чувствовал. Эти бёдра снова прижались к его собственным, и Хандзо с громким стоном запрокинул назад голову. Толпа людей звучала так, словно находилась где-то далеко. Он прислонился к “Очаровательному МакКри”, задыхаясь от восторга, желая, чтобы Джесси никогда не отводил от него взгляд. Ему казалось, что он мог разорвать их одежду и сделать это здесь и сейчас, на сцене, перед сотней людей. Но присутствие его брата, словно пощёчина, заставило мысли смениться на отчаянное нежелание делать всё это. Вообще. Но ему действительно хотелось уединиться прямо сейчас. Хотя Джесси, кажется, не имел ни малейшего желания останавливаться раньше, чем кончится песня, постоянно двигая бёдрами, без каких-либо указаний. If you're horny let’s do it, ride it, my pony. My saddle's waiting, come and jump on it. Отвердевшая плоть пульсировала в штанах, и Хандзо был уверен, что не будь его слаксы чёрными, сейчас на них бы предательски красовалось мокрое пятно. Джесси поднялся на колени, скользя вверх по телу Хандзо, пока его пах не оказался рядом с лицом японца. Мужчина вдохнул, запах возбуждения от этой близости ударил ему в лицо. Джесси на коленях, и Хандзо не мог видеть его лица. Но он видел выпирающий бугорок на штанах и хотел посмотреть, как он выглядит под тканью. Он хотел целовать, сосать, глотать, чувствовать, как он пульсирует во рту, стекает по языку в горло, хотел, чтобы его использовали, наедине, вдали от посторонних глаз, ему было нужно это, он хотел этого очень-очень-очень сильно, пожалуйста. Джесси ненамеренно простонал, когда Хандзо приподнялся и коснулся губами бугорка, беря в рот через ткань. If you're horny let’s do it, ride it, my pony. My saddle’s waiting, come and jump on it. Джесси вдруг быстро опустился вниз по телу мужчины под ним, и Хандзо забеспокоился, что пересёк черту – прикоснулся, когда не должен был, – но желания, которое он прочитал в янтарных глазах Джесси, когда тот поднял его за воротник рубашки, было более чем достаточно, чтобы унять волнения. Хандзо задыхался, и это было бы видно, если бы свет ламп был красным, а не тёмно-синим, как сейчас. Джесси повернул его лицом к толпе и приподнял на бёдрах, от чего Хандзо неловко вскрикнул. Руки инстинктивно обхватили шею МакКри сзади. Руки ковбоя опускались вниз по бёдрам к коленям, сгибая и их и раздвигая, выставляя напоказ публике. If you're horny let’s do it, ride it, my pony. My saddle's waiting, come and jump on it. Хандзо отчаянно хотел скрыться от криков и оценивающих посвистываний посетителей. Он не привык быть на виду у людей, и не был уверен в том, что чувствует, ему казалось, что Джесси сводил его с ума часами, хотя прошло всего несколько минут. Он дёрнул головой в сторону и задрожал — Джесси провёл пальцами по его ягодицам. Крики людей всё ещё были где-то вдалеке. Дыхание Джесси на его шее, рядом с ухом, и хотелось рыдать. Всё это должно закончиться, чтобы Хандзо мог увести Джесси подальше от всех и отыметь его. If you're horny let’s do it, ride it, my pony. My saddle's waiting, come and jump on it. Он слышал, как заканчивалась песня, и не мог перестать дрожать даже когда Джесси опустил его ноги на пол. Дрожь только усилилась, и Хандзо выгнулся, когда ковбой сжал его пах одной рукой, а другой снова потянул его за хвост. Было больно и так хорошо, он вскрикнул и закусил губу, чтобы заглушить рвущиеся из груди крики. Джесси прижал его к себе, в нетерпении потираясь меж ягодиц, и Хандзо не хотелось ничего, кроме как уединиться где-нибудь с этим ковбоем, без всякой одежды, быть оттраханным до полного удовлетворения. If you're horny let’s do it, ride it, my pony. My saddle's waiting, come and jump on it. Джесси был груб с ним, схватив одной рукой за челюсть, а второй расстёгивая пуговицы на рубашке Хандзо до тех пор, пока шёлк не открыл разгорячённую грудь. Как бы там ни казалось, Хандзо не был податливым, нет; толпа выкрикивала непристойности, но они влетали в одно ухо и вылетали из другого. Лишь только комплимент Джесси остался в голове. "Какая красота", — пробормотал он. Сначала лишь подушечки его грубых пальцев бродили по вздымающейся груди Хандзо, а после и вся ладонь, которую он опустил к ремню его брюк, и начал играть с ним. Хандзо умоляюще простонал. If you're horny let’s do it, ride it, my pony. My saddle's waiting, come and jump on it. Ride it, saddles. Джесси позволил себе опустить руку на выпуклость в штанах Хандзо, легко и поддразнивания; мужчина не смог удержаться и толкнулся вперёд, хотя Джесси не давал возможности потереться. Музыка начала затихать, синий свет софитов сменился на обычный. Толпа бурно аплодировала и кидала деньги на сцену, а голова Хандзо кружилась от всего, что произошло здесь мгновение назад, его грудь тяжело вздымалась. Джесси чувствовал себя не лучше, судя по тому, как дыхание мужчины заставляло волосы шелестеть с каждым выдохом. Ковбой не хотел, но ему всё же пришлось отпустить Хандзо, и тот чуть не упал от потери поддержки. Ему хотелось опереться на Джесси или втянуть его в поцелуй, хоть что-нибудь, но он знал, что не должен, не перед всеми. Блондинистый ведущий вернулся на сцену. Он выглядел слегка раздражённым, хотя его голос не выдавал этого, когда он благодарил публику за то, что они пришли, и призвал их продолжать наслаждаться ночью. Огни центральной сцены погасли, и посетители клуба потянулись к бару, маленьким сценам, другим излюбленным местам, шумящие и заряженные после представления. Хандзо был благодарен за это и уже было повернулся, чтобы потребовать Джесси отвезти его в уединённое место, но остановился, заметив ведущего, топающего перед МакКри, растянувшегося в виноватой ухмылке. Мужчина наклонился ближе к Джесси и его возмущённые рычания были слишком тихими, чтобы Хандзо их услышал, и всё-таки у него всегда был хороший слух. — Что это была за хрень, Джесси? Мы платим тебе, чтобы ты танцевал и раздевался, а не чуть ли не трахал клиента прямо на сцене! Ковбой надулся, протягивая одну руку, чтобы обвить ею талию Хандзо и притянуть его к себе, прижимая ближе к боку. Хандзо хотел растаять в его объятьях, но сопротивлялся этому желанию, глядя на всё ещё беснующегося ведущего. — У тебя должна быть чертовски хорошая причина для этого, Джесси! МакКри рассмеялся, указывая на пол рукой, не занятой поглаживанием бедра Хандзо успокаивающими движениями. — Ты видишь, сколько денег собрало это выступление? Кроме того, мой ангел здесь горячее самого дьявола, если ты не заметил. Джесси выпрямился и с гордостью указал на Хандзо, который был смущён тем, что его назвали “мой ангел”. Какого чёрта это должно было значить? Блондин окинул японца взглядом; суженные глаза смотрели на усыпанный купюрами пол под ногами Джесси и Хандзо, пока мужчина, наконец, не выдохнул обречённо. — Хорошо, ты прав, оно действительно принесло много денег и этот человек с тобой очень привлекательный. Просто полегче в следующий раз, если вдруг соберёшься это повторить, хорошо? Гейб и я держим стрип-клуб, а не бордель. Он постукал об пол носком ботинка цвета кобальта, и поднял глаза такого же оттенка, на Хандзо. Его губы расплылись в улыбке, а глаза словно делали расчёт. — Ты выглядел великолепно здесь, парень. Если однажды захочешь занять тут местечко — дай мне знать. Меня зовут Джек Моррисон, я владею этим заведением вместе с моим мужем, Гейбом Рейесом. Он бармен, а я распоряжаюсь парнями, — он рассмеялся и провёл рукой по волосам, подмигивая, — Это и понятно, я же гей. В любом случае, сообщи Джесси, если захочешь вернуться. Не как клиент, как танцор. А теперь валите отсюда, вы оба. Я так понимаю, тебя завтра можно не ждать, Джесси? Ковбой отсалютовал двумя пальцами, похотливо улыбаясь. — Так точно, командир. Буду прикован к постели морозом, — он фыркнул, рука поднялась к боку Хандзо и скользнула под шёлк рубашки, — Или быть может чем-то слишком горячим, м? Джек хихикнул и, возвращаясь за кулисы, бросил через плечо: — Ну, ты всегда был сучёнком. Развлекайтесь, детки. Хандзо смотрел в спину удаляющегося мужчины, растерянный, с ежеминутно убывающим возбуждением. Особенно сейчас, когда он ни на кого не смотрел, а Джесси не тёрся об него. К слову об этом человеке — он повернулся, поднял лицо Хандзо за подбородок и грубо провёл подушечкой большого пальца по его нижней губе, вырывая тихий стон. То, с каким восхищением и жаждой он смотрел, заставило Хандзо снова начать дрожать. — Что ж, милый, должен сказать, ты выглядел просто охренительно здесь, на сцене. Такой податливый, такой отзывчивый, — Джесси восторженно выдохнул и наклонился, чтобы оставить влажный поцелуй на щеке Хандзо, — Очень сексуальный, и это тебе говорит человек, чья работа заключается в том, чтобы быть сексуальным. Чуть раньше я говорил, что нам стоит подождать, познакомиться поближе… Думаю, сейчас мы знакомы намного лучше. Тогда как насчёт того, чтобы сделать другую вещь, о которой я говорил? Хандзо сонно моргнул, и, выжидающе глядя на Джесси затуманенным взглядом, нахмурился. — И что же это может быть? — спросил он хрипло; горло саднило от прошлых криков. Джесси чуть наклонился и провёл кончиком носа вдоль носа Хандзо. Они были в тени сцены, поэтому о пытливых взглядах можно было не беспокоиться. МакКри всё ещё смотрел на Хандзо, ухмыляясь уголками губ. — Позаботиться о твоём застое в отношениях, детка.***
Дорога к дому Джесси была наполнена лёгкими вздохами Хандзо — рука Джесси лежала на его бедре и дразняще, круговыми движениями, скользила по штанам. Хандзо даже не остановился, чтобы попрощаться с Гэндзи или хотя бы сказать, куда он идёт. Хотя, если брат смотрел выступление (которое он точно смотрел), то наверняка должен понимать, куда уходит Хандзо. Джесси позабавило то, с каким рвением тот хотел уйти, однако одного строгого взгляда хватило, чтобы МакКри и сам поторопился вывести их из клуба. Они припарковались, добежали до квартиры Джесси, и, как только дверь за ними захлопнулась, Хандзо прижали к ней, и губы Джесси наконец встретили его. Первые прикосновения — невинные, поцелуи — лёгкие, и сейчас они словно пытались съесть друг друга, рты открыты и языки жадно сплетались. Хандзо обнял плечи Джесси, сильнее прижимая его к себе. Ковбой же одной рукой прижимал партнёра к стене, второй поднимая ногу Хандзо и умещая её на своём бедре. Шимада горячо обвил ногой талию мужчины, желая стать ещё ближе, более чем готовый сделать это же второй ногой, если ковбой пожелает. Затем руки, до этого придерживавшие ягодицы, остановили движение, и пальцы переместились к бугорку в штанах. Хандзо оторвался от губ мужчины, чтобы глотнуть воздуха. Джесси воспользовался возможностью и скользнул губами вниз по подбородку, к шее Хандзо, чтобы оставить след на просторах бледной кожи. Шимада впивался ногтями в спину МакКри, закрывая глаза, пока изо рта вырывались стоны. Джесси просмеялся ему в шею, прижимая ближе, прежде чем отстраниться вместе с Хандзо от двери и отвести в направлении к двери спальни. В путешествии до спальни Джесси они часто останавливались, чтобы стянуть с себя одежду. Сначала оставленная на пороге обувь, потом прилетевшая на лампу рубашка Хандзо, наряду с расстёгивавшейся клетчатой Джесси, следующими были ремни и носки, и сейчас они, полуобнажённые, упали на кровать, неаккуратно целуясь и прикасаясь друг к другу. Хандзо лежал на кровати под Джесси, их бёдра лениво тёрлись друг о друга, и это резко контрастировало с тем, как они танцевали друг с другом в клубе. Джесси сделал несколько коротких, резких толчков, и Хандзо запрокинул голову назад, выдыхая имя ковбоя, оставляя ногтями полосы на его мускулистой спине. — Такой чувствительный, — пробормотал МакКри голосом, выдающим то, как его это забавляло. Едва соображая, Хандзо выругался, прежде чем Джесси наклонился, чтобы поцеловать его грудь, найдя пальцами один из проколотых сосков и нежно выкручивая его. Казалось, что Джесси на мгновение удивился, обнаружив там пирсинг, но тут же это удивление перешло в желание. — Мне нравится, — заметил он оценивающе, снова выкручивая сосок. Шимада задыхался — чувствительный, как и сказал Джесси — и приподнял бёдра, сильнее прижимаясь к чужой твёрдой плоти. Его партнёр накрыл губами другой сосок, вытягивая стон, и Хандзо сжал в кулак его растрёпанные волосы. Он не хотел так бурно реагировать, но не мог сдержаться. Прошло ошеломляюще много времени между нынешним моментом и последним сексом Хандзо. Больше, чем он хотел признавать. Но это, кажется, совсем не беспокоило Джесси, который с энтузиазмом дразнил отвердевшие соски. Когда он наконец отстранился, Хандзо утянул его в поцелуй, чувствуя, как трутся друг о друга бороды. Джесси отодвинулся и сел, разглядывая Хандзо полуприкрытыми, тёмными глазами. Его улыбка становилась шире с каждой секундой, и Хандзо приподнялся, свирепо глядя на Джесси. Он знал, что выглядит не лучшим образом: искусанные губы влажные, волосы спутались и выбивались из хвостика, а в местах, где касался губами Джесси, начинали проявляться следы укусов и засосы, но всё это не давало права пялиться на него. Когда тишина затянулась, Хандзо решил выяснить, что происходит. — Что такое, Джесси? — его голос прозвучал менее колким, чем ему хотелось бы, и он знал об этом, но чёрт, это было всё, что он мог сделать, будучи настолько очарованным. Ковбой немного повёл плечами, бесстрастно расстёгивая брюки; чапы остались в стрип-клубе. Он будто хотел сказать что-то, а Хандзо не был из тех, кто не общается со своими партнёрами. — Скажешь мне? — произнёс он, садясь, обнимая плечи мужчины. Джесси, кажется, смягчился от такого тёплого прикосновения, наклонился, и украл поцелуй Хандзо, прежде чем ответить. — Просто, знаешь, ты в самом деле самый прелестный из всех людей, которых я имел счастье встретить. Если честно, не могу поверить, что повёл кого-то вроде тебя за собой. Думал, я тебе не понравлюсь, — признался МакКри, снова спускаясь поцелуями от шеи Хандзо к его груди. У него складывалось стойкое ощущение того, что Джесси нравятся его накачанные грудные мышцы, если такое внимание к ним что-то значило. Он не задерживался там надолго, спускаясь губами ниже к животу, продолжая разговаривать между поцелуями и укусами. — Куча времени прошла с тех пор, как я приводил кого-то к себе домой, — признался он, скользя языком по животу Хандзо, — Никому не нравился. Но ты, ох, ангел, ты просто нечто. Пальцы Джесси возились с пуговицей на брюках, удостаивая вставшую под тканью плоть короткими касаниями, от которых Хандзо резко поддавался вперёд, желая ощутить больше. — Я удачливее, чем краб с четырёхлистным клевером, дорогуша. Сквозь его мягкий голос просачивались нежность и желание, и, тяжело выдохнув, Хандзо ответил: — Со мной то же самое, — пробормотал он, глядя, как резко Джесси поднимает голову, чтобы встретиться взглядами с Хандзо. Их позиция не способствовала подобного рода беседам, решил японец, обвивая руками шею Джесси, притягивая его к себе. Его янтарные глаза сияли. Его губы расплылись в тёплой улыбке, едва-едва оголяя зубы. В уголках глаз пролегли морщинки. Хандзо хотел бы видеть это лицо чаще, решил он, поглаживая пальцем пульсирующую вену на шее Джесси. — Я не спал ни с кем уже очень давно. Меня удивляет, что ты привёл такого как я к себе домой. Джесси провёл тыльной стороной ладони по щеке Хандзо, его глаза по-прежнему были прикованы к японцу. Даже в темноте комнаты Хандзо видел нечто в этих янтарных глазах. Нечто, что нравилось ему. Нечто, что его пугало. — Почему ты удивлён, сладкий? Хандзо судорожно вдохнул, зарываясь пальцами в каштановые волосы Джесси. Ему нравилось, как Джесси прижимается к нему, его улыбка стала шире, под прикосновениями пальцев он расслабился. Хандзо мог привыкнуть к этому. Привыкнуть к таким отношениям, если не будет осторожен. — Ну, я не так уж и молод, — горько сказал Хандзо, с ужасом вспоминая о своём возрасте. Внезапно он решил, что Джесси хотелось бы кого-нибудь более молодого, кого-нибудь более подвижного, того, кто больше бы отзывался на его прикосновения. Эти мысли потоком холодной зависти выплеснулись в его кровь. Громкий смех Джесси очень удивил японца. Смеясь, ковбой откинул голову на мгновение, а после опустил её на плечо Хандзо, чтобы передохнуть. — О, детка, ты говоришь как я в свои двадцать. Мне почти сорок, Хандзо, думаешь, мне нужен кто-то молодой? Нет, мне нравятся более опытные, — в его голосе проскользнула игривость, — И я сразу положил глаз на тебя. Столкновение в баре не было случайностью, знаешь. Хандзо закатил глаза, осознав сказанное Джесси, но вовсе не сердясь из-за всего этого. Ковбой наклонил голову и поцеловал одну из меток, оставленных ранее, вырывая вздох из лёгких Хандзо. — Тогда почему бы тебе не дать мне возможность показать, насколько я опытен? — предложил Хандзо, проводя короткими ногтями по спине Джесси, оставляя на загорелой коже красные полосы. Ковбой вздрогнул в предвкушении, одной рукой спускаясь по груди Хандзо к косточке бедра, опираясь на вторую так, чтобы хорошо видеть японца. Хандзо ухмыльнулся, желание проскользнуло в изгибе его покрасневших губ, и Джесси не мог сопротивляться этому, наклоняясь, чтобы захватить его губы своими и вновь начать их танец. Хандзо принялся за свои брюки. Расстегнув пуговицу, он несколько мгновений боролся с ширинкой, прежде чем расстегнуть её и уменьшить давление на эрекцию, приподнимавшую ткань серых боксеров. Рука Джесси покинула бедро мужчины, чтобы расстегнуть собственные брюки, и с губ Хандзо сорвался лёгкий вздох, когда отстранился. Он подарил японцу мягкий взгляд, прежде чем встать с кровати. Смущённый, Хандзо привстал, когда понял, что Джесси лишь снял штаны и тонкое нижнее бельё под ними. Он восхитился тем, как двигаются мышцы сильной спины под лунным светом, льющимся из окна, и счастливый вздох покинул его грудь, когда он смотрел, как Джесси роется в тумбочке, доставая бутылочку смазки. Хандзо посмотрел на бутылочку, и нервозность узлом затянулась в животе. Давненько этого не было… Джесси повернулся к нему лицом, его вставший член прижимался к животу, а у Хандзо появился шанс разглядеть американца. Он очень мускулистый, как Хандзо и предполагал, беря во внимание его профессию. Стриптиз — дело нелёгкое, нет, оно требует много силы, которой у Джесси было в избытке. Это было видно по шести кубикам на покрытом волосами животе, и изгибу бицепсов и предплечий. Хандзо более чем страстно желал почувствовать, как этот человек прижимает его к себе и берёт. Джесси сделал несколько неспешных шагов и снова взобрался на кровать. Он стоял на коленях, но не над Хандзо, что определённо было проблемой. — Хочешь снять брюки, детка? Я хочу посмотреть на твой симпатичный член, который чувствовал только что, — сказал Джесси голосом, полным возбуждения. Хандзо с энтузиазмом закивал и смутился, понимая, что должен был избавиться от штанов еще когда это делал Джесси. Он быстро снял брюки, бельё, и отбросил их в сторону, оставаясь голым на кровати, отдавая на растерзание прохладному воздуху пульсирующую плоть. Она была не очень длинной, средней длины, но толще обычного, с необрезанной крайней плотью, и выступал член из аккуратно постриженных чёрных завитков. Джесси оценивающе присвистнул, раздвинул ноги Хандзо и прижал друг к другу их стояки. Хандзо застонал, почувствовав что-то вроде металла у ствола, и поднял руку, останавливая Джесси. Мужчина тут же остановился и отстранился на мгновение. — Что-то не так, сладкий? В его голосе слышалось волнение и Хандзо пожалел, что остановил его прежде, чем смог подтвердить свою догадку. — Нет, я просто… Хандзо сел и схватился за член Джесси, а тот резко втянул воздух и двинул бёдрами. Он опустил руку к основанию, чувствуя и слыша, как перекатывание металлических шариков перекликается со стонами Джесси. К нему внезапно пришло понимание. — Пирсинг? — спросил Хандзо, поглаживая головку большим и указательным пальцами. Джесси закивал, вздрагивая в темноте. — Ага, у меня –бля, да,- у меня шесть проколов в стволе, ах, чёрт, Хандзо, — его голос звучал хрипло и Хандзо поймал себя на том, что ему нравится так дико заводить этого ковбоя, и он обхватил ладонью его член и начал небрежно водить рукой вверх-вниз. В его руке он стал толстым, горячим, и больше (этот стереотип о больших руках, по-видимому, правда) того, обо что японец недавно тёрся. Хандзо хотел этот член и Джесси был более чем готов отдать ему его. Он сел на колени, прижимаясь грудью к кровати, оставаясь один на один с плотью Джесси. Ковбой удивлённо вздохнул, очевидно, не ожидая такого поворота событий, даже когда его собственные пальцы скользнули в волосы Хандзо. Японец прошёлся языком у основания и до слуха донёсся стон партнёра. Он хотел услышать больше. И, несмотря на то, что уже давно не делал никому минет, он был вовсе не против ощутить солёный вкус на языке, когда тот слизал капельку естественной смазки. Джесси сдавленно застонал и сильнее намотал на пальцы волосы, чуть подёргивая, и Хандзо с наслаждением застонал от такого грубого обращения. Он открыл рот и целиком вобрал толстую, раскрасневшуюся головку, принимая ртом с удивительной лёгкостью. Джесси застонал, потягивая Хандзо за волосы, направляя его голову навстречу члену. Всё, что не вместилось в рот, Хандзо сжал рукой, и стал выкручивать и проводить ладонью навстречу рту. Джесси хвалил его, гладил по волосам и сыпал комплиментами, от которых Хандзо краснел всё больше и больше. Он старался вобрать всю толщину Джесси, пока у него не начала болеть челюсть. Наконец, отстранившись от слюнного члена, Хандзо нырнул вниз, начиная играть с пирсингом на уздечке, проводить языком по штангам, подразнивая, зная, насколько они повышают чувствительность. Слова Джесси превратились в искажённые звуки удовольствия. Хандзо думал, что будет продолжать дразнить и отсасывать Джесси, пока он не выплеснет всё ему на лицо, но у ковбоя были другие планы, если то, как он толкнул Хандзо в плечо, действительно на что-то намекало. Облизывая припухшие, измазанные смазкой губы, он позволил себя оттолкнуть, поднять, и страстно поцеловать. Джесси просунул язык через его губы, грубо исследуя им рот Хандзо, с жадностью наслаждаясь тем, как его собственный вкус смешался с Хандзо. Японец отвечал на поцелуй, позволяя удовлетворять себя, когда Джесси толкнул его и снова прижал к кровати. Он махнул бёдрами, прижимаясь к Джесси, который лежал между его ног, отчаянно нуждаясь в прикосновении к своей плоти. Его желание достигло пика, когда Джесси отстранился и стал целовать его шею. В голове Хандзо внезапно что-то щёлкнуло. Ему нужно было приступить к главному, так сказать, к кульминации этой встречи. — Джесси, — произнёс он сквозь зубы, хватая мужчину за плечо и запуская пальцы в его волосы. Всё, что он получил в ответ — протяжный стон, и тогда Хандзо резко дёрнул волосы МакКри, заставляя его обратить на себя внимание. Ковбой вскрикнул и отстранился, раздражённо глядя на партнёра, и уже было собирался что-то сказать, как вдруг Хандзо схватил его лицо и потянул вниз, чтобы прорычать на ухо. — Если ты не поторопишься и не трахнешь меня, я уложу тебя, сам себя подготовлю, и использую твоё тело в своё удовольствие, — рычал он, впиваясь зубами в шею МакКри. Томные вздохи Джесси ласкали слух, но ещё слаще было последовавшее за ними рычание. Ещё больше Хандзо обрадовался, когда ковбой снова толкнул его, заставляя чуть подпрыгивать на кровати. И хотя его предыдущие интимные встречи всегда были какими-то ванильными, он поймал себя на том, что ему безумно нравится то, как обращается с ним Джесси. То, как он был груб, то, как резко он развёл его ноги, чтобы подготовить к массе МакКри. Японец протянул ковбою бутылочку смазки, и словно загипнотизированный стал смотреть, как он намазывал её на свои толстые пальцы. От этого вида у Хандзо в животе нервно затрепыхалось. Он облизнул губы, когда партнёр прижал кончик указательного пальца к плотному колечку мышц. Этого не было. Очень давно. Хандзо заставил себя расслабиться, когда палец проник в его дырочку. Он откинул голову назад, тяжело дыша, пытаясь сосредоточиться на текстуре потолка, в то время как Джесси осторожно проникал пальцем глубже, пока не ввёл до последнего сустава. У Хандзо появился шанс выровнять дыхание и ещё немного расслабиться. Джесси водил мозолистыми кончиками пальцев по его животу, шептал сладкую бессмыслицу ему на ухо; хриплый баритон успокоил Хандзо достаточно для того, чтобы он резко поддался бёдрами вперёд, давая понять, что готов к продолжению. Ковбой начал бережно двигать пальцем, шевеля им внутри, растягивая до тех пор, пока второй палец с лёгкостью не присоединился к первому. Он повторял движения, добавив к ним «ножницы», пока не втиснулся и третий. Когда добавился третий палец, дыхание Хандзо участилось, и он поддался бёдрами навстречу им. Ему всегда нравилось ощущение проникновения, заполненности, и Джесси, похоже, прекрасно понимал, что должен делать пальцами, чтобы вырвать из партнёра стон. Ковбой согнул пальцы в определённом месте, и вспышка удовольствия прошлась по телу Хандзо, словно удар тока. Самый громкий стон этой ночи сорвался с его губ, и сначала Джесси встретил его удивлённо, а после удивление превратилось в игривость. — Здесь, да, детка? — промурлыкал он на ушко Хандзо, вытаскивая пальцы, чтобы снова вогнать их внутрь, задевая чувствительную точку. Разряд снова прошёлся по телу и Хандзо отрывисто вскрикнул, сильнее насаживаясь на пальцы. Джесси говорил ему, какой он хорошенький, насколько он растянут, и лицо Хандзо пылало от удовольствия, которое доставлял ему партнёр, пока его пальцы не покинули тело японца, оставляя его открытым, задыхающимся и неудовлетворённым. Он впился взглядом в Джесси, который нахально усмехался, вновь открывая бутылочку смазки, и выдавливая довольно-таки много на ладонь. Хандзо бросил на него свирепый взгляд, повернулся, переложил подушки так, чтобы удобно устроиться на них, и, закончив, откинулся назад. Сквозь полуприкрытые веки он смотрел, как Джесси тщательно растирает смазку по своему члену. Он облизнул губы. Джесси жадно проследил за языком и ухмыльнулся в ответ. Джесси резко поддался вперёд и втянул партнёра в глубокий поцелуй, отвлекая на то мгновение, когда он приставил головку к входу. Хандзо негромко простонал, хватаясь за плечи Джесси, и вздрагивая, когда головка протиснулась внутрь. Почувствовав боль, он снова вспомнил, насколько давно этого не было. Это должно было уменьшить степень удовольствия, однако же, он поймал себя на том, что эта жгучая боль от растяжения безумно ему нравится. У Джесси хорошо получалось отвлекать его поцелуями, время от времени прерывающимися шёпотом на ухо. — Как хорошо, детка, в тебе так хорошо, тесно, как в тисках, блять, ангел, Хандзо-Хандзо-Хандзо, — японец слышал, как Джесси стонал ему в рот, прежде чем снова просунул язык через его губы, ещё глубже проникая внутрь. Жжение приносило удовольствие, чувство растяжения было прекрасно, и он понял, что хочет большего. Наконец, Джесси вошёл до конца, их бёдра встретились и Хандзо почувствовал себя восхитительно заполненным. Он оторвался от губ ковбоя только после того, как укусил того за нижнюю губу и потянул. С губ Джесси срывались судорожные вздохи, которыми Хандзо упивался, прежде чем ковбой схватил его за талию и притянул ближе. Джесси начал двигаться. Медленно и осторожно, и Хандзо нравилось это. Так… приятно. Всего лишь небольшая стимуляция и он уже наслаждается чувством заполненности. Ковбой целовал его шею, спускаясь к плечу, где начиналась татуировка. Впиваясь зубами в кожу, он приподнял бёдра Хандзо, толкнувшись грубее. И хотя скрывавшаяся под этими движениями сила контролировалась, Хандзо чувствовал, что Джесси может двигаться жёстче. «Очаровательный МакКри» ещё на сцене показал ему, как далеко может зайти, и Хандзо хотел этого. Он снова полоснул ногтями по коже Джесси, впиваясь ими в мускулы на лопатках, когда ковбой подарил ему ещё один грубый толчок. Этого было недостаточно, и Хандзо дал Джесси знать об этом. Его губы нашли мочку уха МакКри и, потерзав её, он рассказал Джесси, как хочет его. — Дай мне это, ковбой. Покажи, каково это — быть под тобой, — шептал Хандзо, и Джесси застонал от этого страстного голоса, давая японцу короткое, резкое движение. — Да, но сильнее, — Хандзо двинулся бёдрами навстречу. — Быстрее, — ещё толчки и отчаянный вскрик Джесси. — Глубже, — ещё движения и МакКри начинает быстро двигать бёдрами, чтобы дать Хандзо то, чего он просит, — Трахни меня как следует, дай почувствовать это, так, чтобы я помнил об этом днями. Изнасилуй меня, ковбой! Джесси зарычал в ответ. Это рычание, украсившее его губы, стоило того, особенно когда со следующим сильным толчком Хандзо почувствовал, как шарики пирсинга прокатываются внутри него. Ему безумно нравился жестокий темп, который установил Джесси, сводя его с ума своими прикосновениями, своими толчками. Ногти Хандзо впивались ещё больше, оставляя полумесяцы на плечах Джесси. Ковбой снова зарычал, и вдруг схватился за бедро партнёра, выскользнув из него. Внезапно опустевший, Хандзо разочарованно заскулил, глядя на Джесси из-под густых ресниц. Ковбой посмотрел на него, а затем поднял за плечи и снова бросил на кровать, подальше от подушек, на которых он полулежал. Хандзо пристально смотрел на него, в его взгляде чётко читалось замешательство. Джесси же схватил его за ноги и закинул их себе на плечи, снова немедленно погружаясь в японца. Чувство заполненности вернулось, снова заставляя волну наслаждения пробежаться по телу Хандзо. Какое-то время его партнёр не двигался, просто засматриваясь на него: на его разметавшиеся волосы, на истекающий смазкой член, и в его взгляде вспыхнуло то, чего Хандзо не мог понять. Джесси поднял ноги японца выше и снова начал трахать его. Быстрые, резкие толчки совершались под идеальным углом, и Хандзо не мог сосредоточиться на том, о чём его партнёр мог думать. Не сейчас, не в тот момент, когда головка члена внутри него ударяет по простате. Сейчас он был совершенно беспомощен, безрассуден в руках Джесси. Он был полностью в его власти и наслаждался каждой секундой этого. — Чёрт, Хандзо, ангел, детка, в тебе так тесно. Блять, ты так сильно меня сжимаешь, — Джесси стонал, его толчки то замедлялись, то ускоряясь. Бёдра делали круговые движение, пока он вбивался в Хандзо сильно и жёстко. — Если бы не знал тебя лучше, о боже, сказал бы, что ты был шлюшкой, — Хандзо распахнул глаза и выгнул спину, насаживаясь на член Джесси сильнее, — О, да, тебе нравится это, детка? Он наклонился, продвигаясь ещё глубже в Хандзо, приподнимая его бёдра, начиная вдалбливаться в нужную точку. — Да, тебе нравится, когда я говорю, какая ты шлюха, и тебе нравится, что я обращаюсь с тобой соответствующе. Боже, блять, как кто-то мог упустить шанс привезти тебя к себе домой, бля, ты лучший, кто у меня был. Хандзо прижал тыльную сторону руки к губам, поворачивая голову в сторону, постанывая — эти пошлые разговоры безумно заводили. Его нетронутый, лежащий на животе член, пульсировал, и каждое грязное слово, вырывавшееся из губ Джесси, заставляло его сильнее впиваться ногтями в мускулы партнёра. Ковбой был безжалостен, вбиваясь в его простату, продолжая сыпать пошлостями и хвалить чувствительное тело Хандзо и его реакции, как вдруг яйца мужчины сжались, предупреждая о скорой разрядке. К сожалению, как и всё хорошее, это должно было когда-нибудь закончиться. Хандзо кончил первым. Его мускулы напряглись, и он сжался вокруг Джесси, оставляя его внутри, пока густые струи спермы ударялись о живот и грудь. Громкий крик, вырвавшийся из его горла, скорее всего, оставит его хриплым на несколько дней. Джесси быстро двигался, вколачиваясь в него, пока, наконец, не сбился с темпа. Ковбой двинулся, чтобы выскользнуть, но Хандзо не позволил ему, опуская ноги с плеч и обхватывая ими его талию, не позволяя выйти. Его удивлённый взгляд был восхитителен. — В меня! Я хочу, чтобы ты кончил в меня, Джесси, — задыхаясь, сказал Хандзо, и это было, то что хотел услышать МакКри, который наклонил голову вперёд и вошёл до основания, когда влажное тепло разлилось внутри японца, окрашивая белым изнутри. Он счастливо застонал, чувствуя себя беспомощным и совершенно удовлетворённым, когда Джесси лёг на него сверху. Пара лениво целовалась, пока восстанавливалось их дыхание. Сперма запачкала их, остывая и становясь липкой на ощупь. Джесси пошевелился первым — он вышел из тела Хандзо и сел на кровати. Хандзо смотрел на него с мягкой, играющей на губах улыбкой, вскинув бровь. Джесси слез с кровати и неторопливо пошёл в ванную. Уже начинающий засыпать на кровати Джесси, Хандзо смутно слышал доносящиеся из соседней комнаты звуки льющейся воды. Он вздрогнул, когда влажное полотенце коснулось кожи живота. Японец пробормотал слова благодарности, позволяя вытереть себя, и замолчал, размышляя, что же он сейчас должен делать. Раньше у него никогда не было секса на одну ночь. Что будет дальше? Ну, по-видимому дальше должны были случиться объятия, потому что прежде, чем Хандзо узнал об этом, ковбой снова лёг в кровать и японца обхватили большие, сильные руки, а спиной он почувствовал грудь Джесси. Звук удивления превратился в звук наслаждения, когда коснулся носом его шеи, легко поцеловав кожу. Хандзо неуклонно проваливался в сон, веки тяжелели и он уже не пытался с этим бороться. Судя по глубокому вздоху за спиной, ковбой был недалеко. Он успел тихо пожелать Джесси спокойной ночи прежде, чем упасть в объятия сна.***
Он проснулся в пустой кровати, глядя на незнакомый потолок. Хандзо повернулся на кровати, пытаясь найти Джесси, но единственными находками были ещё более незнакомые вещи и погрязшая в бардаке комната. Он простонал, осуждая себя за то, что ожидал пробуждения в объятиях другого человека. Конечно, его здесь не было, и, спешно уходя, он наверняка оставил записку. Хандзо сел, чувствуя раздражение, и встал с кровати, игнорируя боль в пояснице. Он поднял с пола клетчатую рубашку, не догадываясь, куда, в тумане событий прошлой ночи, делась его одежда. Он определённо помнил всё, что происходило тогда, но был бы проклят, если бы сумел отыскать свою одежду в хаосе, царившем в квартире Джесси. Он побрёл в уборную, чтобы умыть лицо и воспользоваться душем. Отражение в зеркале проигнорировал. Он знал, что выглядит отлично оттраханным, будто изнасилованным, но сейчас не хотелось об этом думать. Нет, хотелось найти свою одежду и уйти отсюда, забыв о том, что эта ночь вообще была. Из-за своих пустых надежд Хандзо чувствовал себя идиотом. Скорее всего, Джесси уже давно ушёл, номер на запястье на самом деле фальшивка, а Хандзо во всё влюбился. В каждое прозвище, в нежные речи, в комплименты. Ну какой же идиот… Хандзо вышел из спальни, переступая через сваленную в кучу одежду, и открыл дверь, бормоча себе под нос что-то по-японски. Он шёл по коридору, брови сошлись на переносице, подчёркивая его раздражение. По пути он подбирал свою одежду: здесь ремень, а вон там пара носков, и вот он уже собрался подцепить рубашку, как вдруг в нос ударил запах бекона. Он принюхался и его смятение ещё больше усилилось. Он выглянул из коридора и его глаза расширились от удивления. Там, на кухне, без рубашки стоял Джесси, насвистывая какую-то песенку. Он следил за сковородкой, на которой лежала пара воздушных блинчиков. Рядом с ним на столе стояли две тарелки с беконом и яичницей. Ещё там стояли две кружки, в которых был налит кофе. Раздражение Хандзо тут же улетучилось, когда он понял, что поторопился с выводами. Конечно же, Джесси не мог оставить его одного в своей квартире. А ещё Хандзо так и не обнаружил записку у кровати. Ему вдруг стало стыдно, несмотря на то, что он один здесь испытывал внутренние терзания. Он вышел из коридора и побрёл по кухне, мягко шлёпая босыми ногами по холодной плитке. Джесси повернул голову, посмотрел на него через плечо и его губы расплылись в широкой улыбке. Он вернулся к оладьям и поприветствовал, не поворачивая головы: — Доброе утро, ангел! Хорошо спалось? Я не сильно обидел тебя прошлой ночью, а? Джесси тихо засмеялся, когда Хандзо подошёл к нему сзади, обвил руками его талию и поцеловал царапины на плече. Мужчина расслабился в его руках и свист превратился в мягкое мычание. Хандзо поцеловал другое плечо и напевание стало ещё тише. — Я готовлю нам завтрак, — сказал Джесси так, будто Хандзо сам не видел, и тем не менее, его интонация заставила японца воздержаться от саркастичного комментария, — Подумал, что ты захочешь остаться ненадолго. Может, поговорить. Хандзо приподнял бровь, несмотря на то, что Джесси его не видел: — Поговорить? Он услышал нервный смешок Джесси, когда тот перевернул блинчики: — Оу-у, идеальный золотистый. Он сказал это, явно желая увести разговор в другое русло, но Хандзо этого не хотел, предупреждающе укусив плечо Джесси. От прикосновения зубов Джесси вздрогнул. — Ауч! Ладно-ладно. Я хотел узнать, не хочешь ли ты сделать это, знаешь, чем-то большим? Не просто на одну ночь, — он звучал, как школьник, признающийся в любви. Как мило. Хандзо остолбенел. Ему понадобилось время, чтобы обдумать ответ, а пока что Джесси переложил блинчики в тарелку, соскребая их лопаткой и отказываясь оборачиваться. Японец усмехнулся и спрятал улыбку за спиной Джесси. — Хочу.