***
Белый свет софитов неестественно ярко бил в мои уставшие и красные глаза, заставляя их рефлекторно сжатся, в надежде уйти от такого дискомфорта. Меня немного подтолкнула Микаса, проговаривая немного тихим и уставшим голосом: — Давай, ты заслужил этот трофей и эту победу. Ее голос успокаивал и поднимал дух, заставляя двигаться дальше и верить в свой успех, к которому остальные члены моей команды шли так долго, а я, как выражаются многие, «пришел на все готовое». Мои глаза зацепились за яростный взгляд керри противоположной команды, который с особой яростью готов был сжечь не только меня в адском огне своей души, но и весь мир. Еще один тычок под ребра холодным пальцем от девушки вывела меня из раздумий, заставляя улыбаться в темные пустоты камеры, которые были направлены на нас. Да, я был доволен. Холодный металл статуи радостно отражал, играя, свет, постепенно сменяющийся с белого на темно-голубой, погружая весь зал в сплошную темноту, в которой, словно маленькие желтоватые звездочки, блестели экраны телефонов и планшетов. Сквозь черноту я увидел, как руки остальных ребят касаются статуи и начинают ее поднимать так, чтобы было видно всем. Это был тот миг, когда мое тело было наполнено одновременно и тяжелой усталостью от постоянного сидения за компьютером и большой радостью, смешивающаяся с кровью и постоянным чувством того, что за мной кто-то следит.***
Тяжелая музыка резкими вибрациями отдавалась в моей затуманенной голове, полностью заполненной эффектом дорогого алкоголя, которого мне постоянно подливали старшие, говоря, что мне положено. Я не особо задумывался о том, сколько мною было выпито этой дрянной жидкости, потому что главной целью было избавиться от ужасного чувства, назойливо зудящего у меня в мозгу. Мне начало казаться, что музыка стала немного тише, а убуханные и укуренные в хлам люди на танцполе стали танцевать медленнее. Я неуверенно оперся руками о гладкий диван, на котором сидело еще два человека, включая Микасу. Она немного тревожно посмотрела вслед моей шатающейся фигуре, сбивчивой походкой направляющейся к туалету. Я подошел к раковине, резко падая на нее и стараясь не смотреть в почти полностью заляпанное разводами зеркало. Меня довольно сильно мутило от всего происходящего в этом клубе. С закрытыми глазами я слабо трясущимися руками нащупал скользкую ручку крана и повернул. В раковину хлынул поток воды, опаляя холодом мои ладони. Я умылся, замечая, что тот самый керри тоже зашел и прямо в самом крайнем умывальнике начал старательно мыть руки, словно оттирая их от грязи. Его немного мокрые волосы спадали на лоб и прилипали, что, казалось, приносило неудобство и дискомфорт их хозяину, заставляя каждый раз поправлять их. У меня не было желания с ним пересекаться, поэтому мой мозг направил тело в кабинку туалета, захлопывая за собой хлиплую дверь. Я руками нащупал противно-холодные стены и оперся на них в надежде не упасть на еще более грязный пол. Обшарпанная картонка распахнулась, впуская внутрь кабинки парня с яростным взглядом, так сильно впившемся в меня, что мое тело будто сковали тяжелыми цепями, не давая мне двинуться. — Я же вижу, что ты не хочешь ко мне прикасаться. Проигравшие не достойны даже взгляда победителя, да? — Он прищурил глаза, делая еще шаг в мою сторону. - Ты же не думал, что сможешь спрятаться от меня за этим? Палец керри с отвращением указал на дверь, все еще небрежно болтающуюся. Я видел, как его взгляд уничтожает меня, но при этом на лице была лишь недобрая ухмылка, заставляя пьяное тело покрыться мурашками. Он уверенным движением закрыл дверь и почти вплотную подошел ко мне, грубо хватая прохладными руками за горло и буквально вжимая меня в ледяную стену, перекрывая доступ к кислороду. — Ты же не думал, что все так просто обойдется, маленький утырок? Что я так просто смогу сдаться? — горячее дыхание опаляло ухо, а грубая хватка расслабилась, оставляя неприятные синяки на белесой коже. Я беспомощно скатился по стене, резко хватая ртом воздух и стараясь зацепиться пальцами хоть за что-нибудь. Керри достал небольшой сверток бумаги, напоминающий самокрутку, и поджег его. Опустившись передо мной на корточки так, что его лицо было немного выше моего, затянулся и выдохнул одновременно гадко-дурманящий и сладковатый дым в меня, заставляя закашляться. По моему немного саднящему телу резко распространилась слабость, отбивающая даже малейшее желание что-нибудь сделать. Слишком много этого дыма попало в мои легкие. Голова безвольно откидывается назад, стараясь найти опору, но, из-за резкости движения, я получаю порцию свежей боли, умножающейся засчет и выпитого спиртного. Злая ухмылка так и продолжает находиться на лице Леви, казалось даже, что он полностью состоит из нее, не способный испытывать какие-либо другие эмоции. — Какие мы невинные, даже слабой дури не пробовали, — выпуская небольшое колечко серого дыма, похожего на мягкое облако, в которое я бы сейчас с радостью провалился из этого ебаного туалета, он усмехнулся, кладя свою руку на мое колено и настойчиво отодвигая его, приближаясь ко мне. Я старался больше не вдыхать этой дури, задерживая дыхание, но этого хватало на секунд пять, заставляя меня впускать эту отраву в себя с каждым вдохом все больше больше, затмевая мой и без того мутный разум. Я не сразу чувствую боль от того, что сильно жесткие пальцы сжимают мои скулы, поднимая лицо вверх. Ширинка керри проигравшей команды оказывается прямо перед моим лицом и, понимая частью сознания, что это все нихрена не правильно, собираю остатки сил и отталкиваю его так, что он отлетает к самой дверце. Но это все, на что меня хватило, и даже жалкие попытки подняться на ноги оборачиваются неудачей, а взбешенный Леви с такой силой отвешивает по моему лицу пощечину, что меня отбрасывает снова назад, а тело получает удар от белого трона в бок. Перед глазами все кружилось и застилалось светлой пеленой, поэтому я слишком поздно понял то, что парень с дурацкой фамилией Аккерман уже успел расстегнуть ширинку. — Тише, малыш. Мне всего лишь интересно, как ты попал в такую известную команду таким неопытным щенком. — Не. надо. Последние слова забирают все остатки сил, а жалобный взгляд, направленный на выше стоящего Леви, вызвал лишь вспышку истерического хохота. — Ты всего лишь грязная шлюшка, — парень резко тушит догорающий бычок о крышку унитаза, оставляя на ней черные пятна, и кидает его в другую сторону. — Иначе бы тебя не взяли ни в какую известную команду. Головка члена керри упирается в мои плотно сомкнутые губы. Я все еще не оставлял попытки отодвинуться от него, но цепкие пальцы Леви держали за шею слишком крепко. Несильно надавив на нижнюю челюсть, он заставляет меня открыть рот и тут же вводит в него свой наполовину возбужденный член. Аккерман с каким-то странным блеском в глазах смотрел на то, как мои губы обхватывают ствол его органа и, почувствовав нарастающее чувство возбуждения внизу живота, запустил пальцы в волосы на моем затылке, проталкиваясь глубже, в горячую влагу рта. Медленно двигаясь бедрами, парень наслаждался все тем, что происходит в этой кабинке. Кайф от выкуренной дури вступал в симбиоз с чувством того, что он сейчас откровенно унижал своего соперника, помешавшего ему выиграть этот турнир. Его глаза закатывались от ощущения того, как головка его члена трется о горячее нёбо, скользя вперед и упираясь в мягкую разгоряченную глотку, как ровные зубы проходятся по всей длине, даря особый, ни с чем не сравнимый, бешеный экстаз, особенно на контрасте с мягким языком и внутренней поверхностью стенок щек, обволакивающих орган теплой влажной пеленой со всех сторон. Беспомощные слезы, градом стекавшие с моих глаз, лишь подливают масла в этот бешеный огонь и, растирая их своими тонкими пальцами по мягким щекам, Леви, с негромким стоном от нахлынувшего оргазма, сжимает тонкую шею парня и кончает. Я заметил взгляд его серых глаз, посмотревших на меня с какой-то странной нежностью, которая взбесила меня. — Эрен, открой, пожалуйста, — голос Микасы слился с ее стуком в дверь кабинки. — Тебе плохо? — А вот теперь, — в глазах Аккермана появилось жгучее злорадство, опаляющее и без того измученное тело. — Игра окончена. Он повернулся ко мне спиной, открывая дверь и грубо отталкивая оторопевшую девушку. Я проваливаюсь в уютную темноту, глубоко обволакивающую мое тело…***
— А я думал, что ты уже давно очнулся, шлюшка, — холодная вода, резко вылитая на меня, заставляет закашляться и понять, что этот псих не остановится до тех пор, пока я, наверное, не сдохну.