***
— Отец, Владыка Трандуил, нам нужно уходить. Вы меня слышите? — Состояние моё, как и отца, совершенно неописуемо. Тоска, боль, страдание от количества павших, от пережитого, от потрясений. Ada уже больше трёх часов молча смотрит на то, как оставшиеся в живых воины ищут маму. Мне жаль. Нет. Мне хочется кричать, стенать, рвать и метать, лично сразиться с тем, кто её забрал. Снести ему голову в яростном порыве, но я должен быть сильным, железным, как отец, я уже могу контролировать свои чувства. И я медленно подхожу к неподвижной фигуре в центре поля, также молча кладу руку на плечо Короля. Он даже не поворачивается, не вздрагивает. Я обхожу его и заглядываю в глаза, те когда-то тёплые и добрые глаза, глаза счастливого эльфа. Сейчас, холодные и безжизненные, они смотрят словно сквозь меня. Отец глубоко в себе, но я не могу не обнять его, не могу не поддержать, не могу не разделить с ним эту боль, ужасную и выворачивающую бессмертную душу наизнанку. Слишком неожиданно, но меня толкают в грудь и я тяжело падаю на землю. — Ты не смог, я не смог, никто не смог… — Выплёвывает отец и уходит не оглядываясь, а я ничего не отвечаю, лишь искренне надеюсь, что когда-нибудь мы смиримся с этой утратой. Дорога в Лихолесье проходит в полном молчании, уже третьи сутки мы продвигаемся к дворцу, смотря на разрушения, принесённые чёрными змеями. Одной нашей армии явно не доставало в той битве. Лишь бы дворец остался цел. НЕТ. Нет, нет, нет, нет, нет… — Двери, массивные, искусные двери раскрошены, мост сломан, из пары высоких окон виден дым, но нет огня, деревья вокруг сожжены, часть скалы обрушена в реку. А что с эльфами. Лось adar жалобно простонал и дёрнулся, но король был неумолим. Мы сделали мост, перекинув верёвки на другой конец обломков. Лошадям не пройти, только эльфы. Мы медленно подошли к дыре, на месте которой была дверь. Страх пробирал изнутри, оставляя ощущение слабости, загнанности и бессилия. Шаг, второй. Я оборачиваюсь, потому что папа не идёт. — Владыка, мы должны зайти, найти живых, помочь раненым. Я прошу вас, как принц, как сын. — Он ничего не ответил. Только выпрямился и невидящим взглядом осмотрел дверь, и, буквально через две секунды уверенным шагом вошёл внутрь. Слава Манве, внутри дворец остался практически цел, но был абсолютно пуст. Мы разделились, со мной пошли Эхтелион и Лесиль. С натянутой тетивой в руках мы спустились в подвалы. Везде стоял тяжёлый запах гари и крови, но когда мы открыли дверь, то вздохнули с облегчением. Эльфы, они живы, но много раненых, да и общее число присутствующих — это далеко не все. Те кто мог, поднялись. И на нас посыпались вопросы, жалобы, благословения. Комната буквально загудела от голосов. Я заметил знакомого стражника, одного из немногих, кто остался защищать народ. Он стоял молча. — Таллир, где остальные? — он не отвечал. — Где?! — — Простите аранен, я не знаю. На нас напал дракон, нужно было уводить всех. Каждый стражник забрал группу эльфов и увёл в одно из мест укрытия. Возможно, они в соседних погребах или оружейных, а может ушли из дворца, несколько эльфов посчитали глухой лес наиболее безопасным местом. Я увёл своих в этот погреб. Мы немного не успели и некоторых эльфов задело осколками рушащейся стены. Им плохо, нужна помощь. — Хорошо, я тебя понял. Вы можете подняться наверх. Король и воины отыщут остальных. Комнаты целителей не подверглись атаке, по крайней мере окна целы и не вокруг ничего не дымится. Эхтелион и Лесиль помогли эльфам выбраться, и, когда погреб остался пуст. Я сел, прислонившись головой к холодной сырой стене. Как же всё это тяжело. Слишком. Такая ответственность, за себя, за отца, поглощённого горем, за народ, за дворец, за лес. Это больше не великий Эрин Ласгален, нет, это Лихолесье. Но я не могу сидеть и углубляться в собственные чувства, я Аранен, я должен помочь. -Где она?! — На меня напустился разъярённый отец. После нескольких часов разборов разрушений я пришёл к отцу с отчётом — уставший и изнеможённый. -Кто? Adar? — Сейчас я твой король! — Он так сильно злится, неужели?! — Где твоя сестра и эта нянька-эльфийка. Мой поисковый отряд не нашёл её! — Внутри всё словно рухнуло в бездну. Мама, сестра. Я так надеялся, что папа найдёт их. — Прошу прощения, Владыка. Мы их не нашли. — - Сказал я надорванным, сломанным голосом, готовый выть от безысходности. Отец в доли секунды оказался рядом, порыв ветра, последовавший за его мантией, развеял несколько моих грязных прядей. Я ожидал чего угодно. Любой реакции. Но он просто молча смотрел, а затем так же молча отвернулся, словно каменный, ледяной и недосягаемый. — Найди мне стража их группы.***
Поиски продлились две недели, но вот в чаще леса, мы нашли труп эльфа, совсем ещё молодого, в форме стражника. Последняя надежда медленно истлела в густом ядовитом воздухе и не хотелось возвращаться домой, принося известия настолько болезненные и безнадёжные, что клинки орков покажутся всего-лишь укусом насекомого. Среди старых чёрных деревьев, оплетённых паутиной, среди пожухлой листвы и полного безмолвия мы проходили ещё три дня, найдя нескольких эльфов, уснувших навечно, в том числе и няню… -Если бы я мог, я казнил бы их ещё раз, но они мертвы. Как думаешь, где твоя сестра? — Трандуил сидел на троне не шевелясь, казалось даже звук рождается из глубин замка, а не из его рта. Он даже не смыкал глаз за неделю. Весь его вид кричит о том, как ему нужен отдых, но король всё равно пытается восстановить своё королевство. — Отец, я не знаю. Я поглощен горем утраты. — Не смей говорить о том, что твои сестра и мать мертвы! — Как прикажете. Я хочу попросить вас об одном, отдохните, вы ведь очень устали, молю. Я провожу вас в покои. — Как можно оставаться уравновешенным, когда сердце разрывается, вместе с тем черствея и высыхая, а единственная мысль, стучащая в голове набатом, о том где два любимых человека сейчас и как вернуть третьего из горького забытия. Зачем судьба так жестока? Из мыслей меня вырывает голос отца: — Я думаю, ты прав. Тебе тоже стоит отдохнуть, но, скорее всего, кошмары просто не дадут нам уснуть. Пойдём сын.***
Они шли по узким ветвистым коридорам, отец и сын, потерявшие и потерянные. И горе их было так велико. В последнем маленьком коридоре они развернулись к своим покоям, не сказав не слова. Целую ночь кошмары мучали королевскую семью, а точнее тех, кто от неё остался. И ни один целитель не смог помочь Владыке и Аранену в ту тёмное, липкое и ужасное время… Лес ронял свои кристальные слёзы, и то были не деревья, а эльфы оплакивающие королеву, принцессу, каждого эльфа отдавшего свою жизнь, каждую лошадь и каждый цветок, пострадавший от лап орков. И пусть не было похорон и официального траура, но Лихолесье навсегда утонуло в холоде, отстранённости, слезах, тумане и паутине, которая начала появляться сразу после трагической битвы. Долго ещё не было слышно песен, и крайне редко потом слышался смех маленьких эльфят. Тяжёлое горе не сменилось светлой памятью, а на лице Владыки перестали проскальзывать даже тени эмоций и даже для сына. Он закрылся в себе, в тайне оплакивая единственную и не замечая страданий Леголаса. Он не пытался помочь сыну. А слёзы всё лились, повисая на ресницах, а дождь всё шёл разбиваясь о кроны деревьев…