Забытая частица души

Иногда, совершенно неожиданно, в какой-то краткий миг в голове всплывает вопрос: «Почему пустота так пугает?» Вроде бы нужно радоваться, что ты ничего не чувствуешь: ни боли, ни скорби, ни жалости, ни сожаления. Абсолютная пустота. Внутри тебя будто пустое пространство, в котором нет ни света, ни каких-либо границ. Может, это и есть ответ на тот странный вопрос? Однако сама пустота не приносит того восторга, которого бы ты хотел. Глупо как-то. От тебя просят чувств, но максимум, что ты можешь из себя выдать — извинения за бесчувственность. Будто они это хотели услышать. Но ты ведь знаешь и все прекрасно понимаешь, однако совершенно ничего не можешь с собой поделать. Что несет за собой само слово «ничего»? Оценка чего-либо несуществующего. Оценка твоего внутреннего состояния. Ничего. Ничего ты не сможешь дать им в ответ. Тебя любят. Ты знаешь. Прекрасно все знаешь. Тоже хочешь любить, хочешь чувствовать и отдавать тепло в той же мере, в которой его дают тебе. «Почему ты такой холодный, я ведь люблю тебя!» Плевать. Совершенно все равно на твои чувства, ведь для меня ты НИЧТО. Глупо на это обижаться. Однако пустым изначально быть невозможно. Она появляется в какой-то определенный миг, когда ты понимаешь, что эмоции делают лишь больно. А зачем вредить самому себе? Можно назвать это обычным инстинктом самосохранения. Ты отбрасываешь эту ненужность. Гораздо проще притворяться, что любишь и счастлив, что рад чему-то. Наденешь маску участие, и все довольны, удовлетворены твоей заинтересованностью, которой на самом-то деле и нет. Пожалуй, довольно странно для ребенка думать об этом. И причина данным мыслям совершенно не какая-то трагедия. Просто он изначально был не таким, как его видят другие: глупым малышом, который просто любит побыть один. Наоборот, мальчик был совсем не глуп, ведь его голову посещали очень серьезные и умные мысли, однако был слишком пуст и безразличен ко всему окружающему. У родителей ребенка был дачный домик, в который они любили приезжать отдохнуть. Свежий воздух, множество прекрасной растительности и необыкновенно прекрасное небо, что ночью было все усыпано звёздами. И самым любимым местом в этой «зелёной стране» был большой раскидистый дуб, который наверняка стоял еще до того, как родился прадедушка мальчика. Он приходил к нему, садился в его корнях и много говорил: о том, что с ним происходит, какие мысли посещали его голову за последнее время. И в ответ на истории мальчишки ветер колыхал листья, будто шепча что-то в ответ. Однако в один из дней «посещения» единственного друга ребёнок заметил, что его любимое место уже занято кем-то. Подойдя поближе, он понял, что это какая-то девочка, читающая бардовую книгу, которая бросалась в глаза. Сначала ему хотелось выразить недовольство этой загадочной девочке, которую он никогда не видел прежде. А ведь вокруг дачного домика красовались не больше десятки зданий, и мальчишка знал каждого жильца по имени. Все же, немного подумав, он решил ей не грубить, потому что сразу портить отношения на ровном месте — не дело. — Кто ты? — Это не важно. Такие вопросы отнимают кучу драгоценного времени. Лучше вот присядь. Девочка хлопнула пару раз по траве, предлагая сесть рядом. Сам мальчик был шокирован таким ответом, ведь ему всегда отвечали так, как он заведомо предполагал. «Люди такие предсказуемые,» — всегда думал тот. Он посмотрел на нее и увидел, как особа, совершенно не обращая на него внимания, монотонно перебирала страницы книжки. Наблюдая за ее действиями, мальчишка подумал: «если прямо сейчас уйти к себе домой, поспать, а потом прийти обратно, то незнакомка все так же будет медленно листать страницы, не обращая ни на кого должного внимания.» После некой паузы мальчик, неуверенно вздохнув, все же сел рядом с девочкой. Вскоре он понял, что эта «книжка» была для рисования. Та девочка показывала ему пальцем каждый рисунок. Они были очень красивые и для ее лет чрезвычайно шедевральными, однако самого мальчишку это никак не смущало, больше ему становилось не по себе от того, как она оживленно комментировала свои произведения. — Вот здесь я изобразила природу. На самом деле я ее просто обожаю! «Как и я,» — подумал он в ответ на слова собеседницы. — Я, кстати, ее прямо сейчас рисовала! Хочешь посмотреть? Только он еще не закончен. Она показала на акварель и кисточки, которые затесались где-то за корнями дуба. Мальчик же посмотрел на сам рисунок, после чего поднял свои глаза и устремил свой взор куда-то в даль. Он понял, что она отлично передала атмосферу пейзажа, пусть картина еще и не была закончена. — Кристофер — слишком обычное имя для такого, как ты, — сказала девочка как-то излишне просто и обыденно. «Возможно, она права,» — промелькнуло в голове у мальчика, и он прикрыл глаза, представляя реакцию серых и скучных взрослых на данные слова. — Так же, как и в твоем случае, — сказал он ей в ответ, хотя сам даже не мог предположить, как зовут собеседницу. Девчонка взмахнула кисточкой и начала вырисовывать ей буквы в воздухе, однако Кристофер отчего-то прекрасно понимал, что она хочет до него донести. Движения ее кисти было прекрасным, как и сгибы фаланг пальцев, которыми особа держала инструмент. Мари́ Оно было в-о-с-х-и-т-и-т-е-л-ь-н-о. Произнеся его про себя, мальчик ощутил некое послевкусие, которое у него ассоциировалась со свободой, дарованную ветром. Почему-то Крис почувствовал, что этот день запомнится ему на всю жизнь, ведь сегодня он встретил ее, похожую на него. — Мари, какие цветы ты любишь? Как-то по-детски глупо прозвучал вопрос, будто пару минут назад совершенно не он думал о чем-то слишком взрослом, что и вовсе касаться его не должно. С ней можно было расслабиться, принять тот факт, что мальчишка еще всего лишь ребенок, хотя сам себя таким не считал. — Незабудки. А ты? — Орхидеи. Кристофер сидел рядом с Мари, ощущая, как ветер взъерошивает его волосы и забирается под прорехи в одежде, оживляя мурашки, которые пробежали по коже. Приятное ощущение. Сверху шелестели листья дуба, сплетничая о чем-то своем. На несколько минут повисло молчание. Им было совершенно не до разговоров, потому что оба наслаждались красотой природы, что их окружала. Мари продолжала рисовать пейзаж, попутно посматривая вперед, а затем на свой рисунок. Делала она это очень быстро, что удивляло Кристофера, но он не подавал никаких признаков изумления. — Мари. Ему было очень сложно сказать эти слова вслух, а не повторять у себя в голове по нескольку раз, угадывая реакцию собеседника. Наверное, она удивится, да и мальчик сам-то удивлен таким мыслям. — Хочешь, я заберу тебя с собой? Возможно, это звучало как-то странно. Что вообще значило сказанное им? Куда заберет? В свою душу или куда-то гораздо глубже, но туда же совсем не проникает свет от эмоций других. Кристофер резко посмотрел на нее, пытаясь увидеть что-то в уголках этих красивых глаз. После услышанных слов, она почему-то перестала рисовать, замерев. Мальчику стало больно смотреть на эту застывшую фигуру, и он закрыл глаза. Зачем данные слова вообще слетели с его уст? В уши начал лезть ветер, и он не смог услышать, что она говорила, хотя отчетливо слышался мелодичный голос девочки. Интересно, этот дурацкий поток воздуха сделал это специально, пытаясь ухудшить положение Криса или же наоборот. Все исчезло. Это был все сон? Сон. Крис проснулся в холодном поту рядом с камином. На кресле сидел его отец, который ничего не замечал вокруг себя, погруженный какой-то статьей. Парень начал смотреть по сторонам, тем самым пытаясь отогнать осадок, что остался после такого реалистичного сна. Сначала он посмотрел на отца, жадно читающего газету, потом на огонь в камине, который так же жадно поглощал бревна. Мальчик не мог поверить, что он находится дома, ведь недавно его обволакивал воздух со всех сторон, рядом с ним был его излюбленный дуб и, конечно же, Мари. Когда мысль мальчика дошла до ее имени, он решил действовать. Кристофер встал с дивана, издав громкий звук, однако отец никак не отреагировал, даже не вздрогнув. Мальчишка взял дождевик, так как на улице был дикий ливень. На каждый его шаг был характерный хлюпающий звук, он буквально бежал, чтобы удостовериться есть ли там Мари. Уже на середине пути ему показалась эта мысль достаточно бредовой, но эта особа тоже была странной: ни такой как другие. Вот он уже почти у того самого дуба. Крис посмотрел в его сторону и ему показалась, что там все еще была Мари, но, когда он пришел на то самое место, ее не было. Мальчик не расстроился, отнюдь, совсем нет. Он лишь, опираясь на ствол дерева, смотрел куда-то вдаль с улыбкой, начиная вырисовывать пальцем те заветные четыре буквы, которые въелись за такой короткий промежуток времени ему в память. — Мари. — сказал Кристофер вслух. Тогда я увидел ее впервые.