***
— Эй, ты, принеси мне кофе! — как обычно с презрением приказал какой-то сотрудник, далеко не атлетичного телосложения. Выругавшись, Ян поднялся со своего стула и пошел делать свою ненавистную, по неписаным правилам, работу. Зайдя на кухню и подойдя к шкафу с банками кофе, полицейский взял первую попавшуюся, открыл и, о черт, она оказалось пустой. Впрочем, как вторая, и две последующие за ней. — Мать вашу, вы серьезно?! — негодовал мужчина. — Мало того, что ко мне такое отношение, так мне еще и на склад за кофе ради них тащиться?!***
После очередных допросов, Ян вышел из офиса и двинулся в направлении склада, слыша брошенное кем-то в спину оскорбление. Дойдя до двери, он вошел в темное помещение, освещаемое лишь маленьким окном, наполовину заставленным полками с различной ненужной утварью. Приблизившись к стеллажам с кофе, полицейский взял одну банку, развернулся и собрался было уходить, но его вдруг окликнул тихий, низкий мужской голос: — Ян… Молодой парень замер. Его тело пронзил разряд электрического тока, заставляя оцепенеть то ли от страха, то ли от желания узнать обладателя сего неистово сексуального голоса, ведь Сонбе у нас давно мальчик голубых кровей с явным неудовлетворением своих сексуальных желаний. — Ян, я знаю, что ты меня слышишь… — Слышу, слышу… — со вздохом отозвался Ян, мельком думая, что понемногу сходит с ума, ведь склад должен быть пуст, и в нем явно не будет самца, отвечающего всем его идеалам. Хотя голос явно предполагал иное. — Яя~ян, обернись же… Не выдержав, снедаемый любопытством мужчина обернулся, но, к своему удивлению, никого не обнаружил. — Ну же, Ян Сонбе, смелее… Подойди же ко мне… Я не могу уже ждать… — глубокий, страстный голос исходил откуда-то изнутри коридора, в конце которого находилось что-то огромное, наполовину закрытое одеялом и скрытое в тени. — Что за черт?.. — выругался охранник правопорядка, недоумевающий над всей этой ситуацией, ведь он надеялся, что перед ним волшебным образом предстанет Аполлон во плоти, но дано ему лицезреть лишь какую-то пыльную, на две трети закрытую одеялом, неведомую вещь, по размерам напоминающую бочонок высотой в полтора метра. Все же любопытство мужчины начало брать верх, и он выдвинулся к темному объекту, явно не внушающему доверия. Подойдя ближе, Ян взял в руки близстоящую швабру и в позе великого мастера* рывком сбросил одеяло с огромного говорящего предмета. И каково же было его удивление, когда пред ним предстала огромная банка кофе «Черная Карта» (не проплачено) , где на этикетке вместо ожидаемого золотого солнца красовалось и сияло его незыблемое лицо. — Ну здравствуй, Ян Сонбе, я так долго тебя ждал… — томным, немого грубым голосом произнесла банка, одновременно поворачиваясь другим своим боком, обращенным доселе к стене, на котором было уже привычное улыбающееся янтарное светило, шевелящее своими мягкими и аппетитными на вид губами. — Черт, кто бы мог подумать, что это так соблазнительно? — Вторил в мыслях полицейский. — Как я, мать вашу, дошел до этого? Как мне, мужчине со стажем, приглянулись эти губы, расплывающиеся в довольной и похотливой улыбке? Я, наверное, с ума сошел. Да такого просто не может быть! Ладно еще говорящий кофе, мало ли что в мире насущном творится, но как меня моли привлечь его недо-3D-губы? Да что здесь происходит, скажите мне наконец, ради Христа! Возвращаясь обратно в реальность из недр своего сознания, до сотрудника правоохранительных органов стали долетать какие-то монотонные обрывки фраз, повторяющиеся снова и снова, становясь все четче и громче. Изображение на стеклянной таре неумолимо и сладострастно вторило голосом, становившемся все ниже от желания: «Я люблю тебя, Ян! Иди ко мне, Ян! Я так долго тебя ждал! Ну же, Ян Сонбе, я знаю, что тебе тоже этого хочется! Возьми же меня, Ян! Засади меня и в меня! Обними же меня! Я приму любую учесть от тебя, своего любимого!» — Что за черт… — жандармский мозгом не хотел осознавать всю эту ситуацию и старательно отрицал всю ту симпатию, что неумолимо росла в нем с каждым произнесенным словом бодрящего напитка. Но мозг, как некстати, начал понемногу отказывать, сдаваясь в плен сладким изречениям. Наконец, все же послав здравый смысл к чертям, будочник сорвался с места и впился страстным поцелуем в губы стеклянной банки, что, на удивление, оказались теплыми и приятными. Лишь спустя несколько мгновений он отстранился от предмета своей неожиданной симпатии и произнес, скрепя сердце: — Черт, нельзя… — голос был охрипшим и полным желания, но в нем промелькнула и толика здравого смысла. — Ян, не сдерживай себя, Ян… Мой шаловливый комиссар, ты нужен мне… Я хочу тебя, самый горячий в мире шуцман… — все неугомонно кофе зазывал его согрешить, маня к себе глубоким взглядом и указательным пальцем руки, неизвестно откуда взявшейся.