На рассвете следующего дня

Я пришёл в себя, когда меня слишком резко тряхнуло. Я уж думал, что падаю куда-то в пустоту, однако первое, что я увидел — это бледное лицо Харуно, которая сжимала мою ладонь в своих, заглядывая мне в глаза и кусая собственные губы. — Саске… ты пришёл в себя, — Сакура бросилась ко мне, сжав меня в тесных объятиях, в которых я даже пошевелить рукой не смог, хотя это было по большей части из-за того, что тело словно свинцом было налито. Единственное, что я мог делать — это чувствовать цветочный запах волос девушки, от которого щекотало ноздри. — Где я? — вяло поинтересовавшись, я апатично обвёл глазами место, где находился. Напоминало какой-то кузов машины, если учитывать брезентовую крышу и то, что я всем телом чувствовал, какие у нас, оказывается, «ровные» дороги. Не то чтобы я в данный момент был против того, чтобы меня везли, наоборот, только «за», особенно если подальше от этого города. — Ты в безопасности. Мы в безопасности, нас отвезут на базу к «Акацуки», Саске, — омега всё ещё продолжала меня обнимать, отчего, наверное, едва ли не экстаз всей жизни испытывала, раз её «избранный» альфа её не отталкивает. И плевать на то, что он и пальцем шевельнуть-то не может. Альфа? От воспоминаний, навалившихся тяжёлым грузом поверх меня, я резко подорвался с места, где лежал, отпихивая от себя одноклассницу, которая тут же с недоумением стала следить за моими действиями. Я же стал себя ощупывать, осматривать, искать хоть что-то, напоминающее о том, что я… Моя нога была перевязана, наверное, той же Сакурой, не зря ж она так бинтами запаслась, однако меня напрягло пятно, которое всё ещё было на моих шортах. И оно было мокрое. Меня вновь настиг ступор. Я не мог этого принять. Просто не мог. Это ведь невозможно. Я же альфа. Меня воспитывали как альфу. В клане альф. Я не могу быть… я отказываюсь быть… — Саске… — девушка замялась, опуская глаза и не решаясь глядеть на меня, — прости… я не знала. — Что не знала? — процедил я; помимо того, как ко мне возвращалась чувствительность, ощущение мокроты меж ног коробило не меньше, чем понимание, что вся моя жизнь была чей-то шуткой. Ироничной, злой и чертовски саркастической. О, Саске, ты популярен, ты альфа, ты богат, тебя все любят и благоговеют каждому твоему слову? П-ф, нет, жирно для тебя одного. Давай ты окажешься в самой жопе, чтоб прям припекло, а? И семья тебе не нужна, нахрен. Деньгами тоже теперь не перед кем сорить. И давай-ка для полного форс-мажора ты будешь омегой, которая должна потечь именно в самый ответственный момент, когда в целом просто пиздец будет. А ещё ты должен захотеть своего лучшего друга и призывно перед ним ноги расставить. И перед левыми людьми тоже. Ты ж теперь омега! Убогая, твою ж мать, омега! — Что ты… — девушка заметно напряглась от моего тона, наклоняя голову вниз, словно это её вина, что я теперь такой. Теперь? Как же так-то… Я вплел пальцы в свои волосы, сжимая их и качая головой. Ну это же просто невозможно. Альфа не может за день стать омегой. Так не бывает, я отказываюсь в это верить. Просто отказываюсь быть омегой. — Кто я? — едкость вернулась ко мне вместе с тем, что тело больше не походило на единый раскаленный уголь, от которого веяло жаром, а под самым горлом не стоял удушливый запах. — Жалкая особь, которая не может себя контролировать в присутствии других? Чья жизнь наполнена единым смыслом — быть подстилкой? Да, новость просто прекрасная, — огрызнулся я прежде, чем дрогнувшие губы девушки смогли хоть что-то ляпнуть. — Но ведь… всё не так плохо! — Сакура сжала ладони у себя на коленях, зажмуриваясь и опуская голову ниже, чтоб чёлка прикрывала лицо. — Ты не заразился… ты выживешь, с тобой всё будет в порядке… разве это не хорошо? Я ведь так боялась, что ты… — Да лучше б я сдох, — выплюнул я эти слова девушке, которая резко подняла на меня покрасневшие глаза, из которых уже струились две дорожки слёз. — Как ты можешь так говорить, ведь я… ведь я… — девчонка сжала губы и, отвернувшись от меня, отползла в дальний угол кузова, усевшись там и уткнувшись в собственные колени. Её плечи подрагивали, сотрясая хрупкое тело в беззвучных рыданиях, от которых я слышал лишь всхлипы, что невольно поднималась жалость. Но я задавил это чувство на месте, так как брать назад свои слова я не собирался. Уж лучше я бы умер, нежели был омегой. Не знаю, сколько мы так ехали, но каждый сидел в своих мыслях, несмотря на то, что в кузове машины царила гнетущая атмосфера. В какие-то моменты меня подмывало спросить о том, где Наруто, которого я так и не увидел с того момента, как проснулся, при этом я не помнил и не понимал, куда он мог деться. Хотя если это на него я так реагирую, то лучше держаться подальше. Обхватив себя руками, я лёг на импровизированное спальное место, которое состояло из жесткой скамьи, прикрученной к полу, поверх которой была накинута грубая бежевая ткань, смахивающая на мешковину. Недосуг было думать о том, где я, как я и почему. Я примитивно лежал, глядя в одну точку на брезенте, иногда прикрывая глаза и словно проваливаясь в дремоту, после которой вертел головой, когда очередная выбоина или кочка попадали под колеса машины. Кто-то прижимает меня к стенке, грубо стискивая в пальцах мои бёдра. Я поддаюсь навстречу, жарко выдыхая в губы незнакомца. Тело обхватывает зной, каждая клетка взывает о продолжении. Горячее дыхание щекочет чувствительную кожу шеи. Поднимаю взгляд и встречаюсь с тёмными глазами, что подобны чёрным нефритам. Я хочу… Резкая тряска выводит меня из иллюзии, которую нарисовал сон, после чего я подскакиваю на месте, переводя глаза на Сакуру, что, в ответ глянув на меня, ухватилась за край кузова. Машина начала вилять, отчего я, не удержавшись, свалился со скамьи и, потирая ушибленный лоб, попутно прогонял привидевшееся парой секунд ранее. Какой-то бред. Но я уже видел этого человека. Это был тот самый парень, с которым мы столкнулись на первом этаже ателье. Он тогда… От навалившихся воспоминаний я снова вытер губы, едва ли не сплюнув на дно кузова. Несмотря на резкие повороты грузовика, от которых то и дело слышался лязг тормозов и громыхание железа, я неустанно стирал губы тыльной стороной ладони, словно надеясь так же просто стереть из памяти презренную иллюзию и прошедшие действия. Я не стану. Я никогда не буду стелиться под кого-то. Гадость. Мерзость. Машина круто остановилась, отчего я отлетел в сторону омеги, что тут же склонилась надо мной, однако я отмахнулся от её руки, прежде чем она коснулась меня. — Всё нормально… не трогай меня, — наверное, излишне резко бросил я, но об этом не было нужды думать, так как рядом раздались шаги. Полы брезента распахнулись, показывая очередного незнакомца в военном обмундировании цвета хаки, что кивнул в сторону, приказывая тем самым идти за собой. Этот мужчина, в отличие от предыдущего, чью внешность я запомнил лишь каким-то силуэтом, ибо она не шибко отложилась у меня в голове (или это я старательно пытался её забыть), был более грубого телосложения. Выше любого среднестатистического человека, широк в плечах и излишне мускулист — пожалуй, это и было его краткой характеристикой, если б не отвратительная рожа. Не, серьёзно, я видел разных уродов, даже эти мутанты были ещё теми «красавчиками», но этот побил все рекорды. Я могу допустить даже то, что излишне привередлив в оценке природных данных, увы и ах, а лучшие должны получать лучшее. Это правило я запомнил, хотя сейчас оно не играло роли, если учитывать, в какой ситуации мне приходится находиться. Но всё равно, товарищи, это какой-то пиздец. Складывалось ощущение, что этому человеку мать-природа просто харкнула в лицо. Несколько раз. Маленькие округлые глаза, излишне выпирающие скулы, тяжелый подбородок и жутковатый синюшный оттенок кожи, что была покрыта штрихами грубых шрамов. — Чёрт, шину прорвало… — услышал я чужое бурчание, когда вылез из кузова, а после оглянулся на источник звука, которым был какой-то белобрысый парень, пожевывающий один конец зубочистки, — какой мудак тут окопы копал, а? Этот индивид был пониже своего напарника и, видимо, более эгоцентричен, что было видно по его злобному запиныванию несчастной покрышки тяжелым, на взгляд, ботинком. — Эй, Моряк, — незнакомец обратился к мужчине, чьё лицо оставляло желать лучшего, — дальше пешком. — Понял, — басом ответил тот, после чего, заметив мой взгляд, неловко клацнул острыми зубами, от которых я немного подался назад, — что ж, ребятки, будем надеяться, что нас кто-нибудь прикрывать сверху будет. Я немного недоумевал с того, что этот тип несёт, пока не стал оглядываться по сторонам, понимая, что эти улицы, дома и в целом место мне не знакомы. Более того, данная местность была ещё хуже, чем там, где мы были до этого. Здесь словно ежедневно шли боевые действия: повсюду были разрушенные здания, обломки древесины, прогоревшие машины и чёрный дым, который застилал небо. Пожалуй, я бы с удовольствием вернулся обратно, несмотря на то, что там монстров как тараканов в общепите, но там хотя бы было всё знакомо. Это был мой город, там была моя жизнь, я мог найти там магазины с едой, одеждой; даже с оружием, до которого мы так и не добрались. Тут же всё было похоже на кадры из фильмов про войну. Стеклянная крошка под ногами, трупы по разные стороны тротуаров, пыль — то оседающая, то взмывающая от очередного взрыва вдалеке — и отяжелённый воздух с привкусом гари на языке. Мне стало трудно дышать, пока картинка не закружилась, будто бы я заскочил на карусель в центральном парке. Перед глазами проносилось всё: убитые люди, монстры, выведенная из строя машина, мужчины в военной униформе, руины зданий; земля, обагрённая кровью, и испуганные зелёные глаза Сакуры, направленные на меня. — Саске! Тошнота подкатила к самому горлу. Ухватившись за железный кузов, я склонился, опустошая желудок, который судорожно сжимался от увиденного. Холодный пот уже выступил, отчего одежда тут же прилипла к телу. Тело подрагивало против моей воли, словно в ознобе. Я никогда не считал себя неженкой и тем более мне уже довелось видеть что-то похуже зрелища, надвигающегося на мир «конца», но это было уже слишком. Сейчас же мне едва удавалось стоять на ногах, пока в ушах звенело, и голос одноклассницы, что была уже рядом, доносился словно издалека. Стоя всё ещё в полусогнутом состоянии, я заметил тени мужчин, которые появились за мной. — Что с ним? — послышался вопрос. — Блеванул милашка, ты совсем ослеп, Моряк? — хмыкнул второй, кажется, тот, что обсасывал зубочистку. — Из холёных условий прямо в пекло. Ух, какие ощущения, да, малец? — издевательски было кинуто мне в спину, пока я вытирал слюну с губ и подбородка ладонью. — Заткни свою пасть, — огрызнувшись, когда один из мужчин начал посмеиваться, я развернулся к ним лицом, при этом откидываясь на машину, чтоб и без того ватные ноги не подвели. — Нихрена ты обо мне не знаешь, чтоб так говорить. — Ах ты, щенок… — один из бойцов оскалился, выхватывая нож из-за пояса, — мы тут его сраную шкуру спасаем, а он… — А я вас не просил, ок, да? — едко фыркнул я на это, сплюнув остатки слюны с желчью под ноги тому парню. Его запах разительно отличался от тех, что я чувствовал ранее. Он был грубый, металлический, с нотками бензина. Чем-то походил и на самого обладателя, от второго же практически ничем и не веяло в мой адрес: что он есть, что его нет. Бета? Я не сразу сообразил то, что теперь могу так остро чувствовать других, однако желания залезть на незнакомца с мыслью: «О да, возьми меня, я весь горю!» не было. Может… это была не течка? И я всё-таки не омега? Это ведь просто какая-то ошибка… ведь так не бывает, чтоб внезапно, оп — и ты меняешь свою «природу» по каким-то причинам или обстоятельствам. Или бывает? — Пожалуйста, не гневайтесь на него… он просто очень устал и плохо себя чувствует, — меж мною и альфой встала девушка, невольно приковывая всё внимание к себе. — Да я вижу, что у него «шариков» не хватает! — перегнувшись через плечо омеги, заявил мне белобрысый, а после, выплюнув зубочистку на пол, достал из нагрудного кармана расстегнутой куртки новую. Засунув ту меж губ, «военный» хрипло прибавил, тяжко выдыхая: — Как воспитания и благодарности, тоже мне, «принцесса» нашлась. Благоухает тут на весь район. Лишь покривив губы на эти слова, я покосился на второго мужчину, который хоть и не блистал внешними данными, но сейчас, положив руку на плечо своего товарища, покачал головой, словно призывая его к спокойствию. — Знаю-знаю, — дёрнув плечом, резкий парень отцепил от ремня флягу, сделав пару глотков из которой, поёжился, отворачиваясь и возвращая ту на место, — редкостная же гадость. Я прищурился, вспоминая что-то подобное, когда в полутьме гостиной незнакомец, спасший меня тогда от мутанта, приложился к баклаге, а чуть погодя вылил её содержимое мне в рот. От мысли о том, как он это сделал, я вновь скривил губы и наотмашь вытер их. Тот парень сказал, что это «нейтрализатор». И что он нейтрализует? — Саске, ты как? — Сакура развернулась на носках ко мне, заглядывая мне в лицо. — Тебе легче? Иногда я поражался тому, с какой готовностью омега готова простить и забыть все гадости и, может, где-то слегка грубую правду, которые я высказывал ей прямо в рожу, едва ли не харкая следом. Но она всё равно раз за разом кидалась ко мне, что бы ни случилось, однако все её действия воспринимались мною в большей степени как раздражающие факторы. Куда она суётся-то? Видит, что ничем не поможет или ничего не сделает, но, как бы то ни было, нос сунет, помнётся, поинтересуется, вклинит свою ссаную заботу, которая нахрен никому не сдалась. — Всё отлично. Великолепно. Просто заебись, — тихо буркнул я, постепенно повышая тон, — мои шорты уже скоро выжимать надо, хотя надо отдать тому полудурку должное… — раздвигать ноги перед каждым мимо проходящим у меня уже желания нет, — под конец едко добавив, я осекся, глянув себе под ноги. Действительно, ощущения не обманывали. Ещё недавно сравнительно небольшое мокроватое пятно было едва ли не со всю паховую часть шорт. Складывалось ощущение со стороны, что я обоссался прилюдно, вот только я кожей чувствовал, что это далеко не вода. — Кстати… а где он? — со вздохом всё же поинтересовался я, оглядев покрасневшую одноклассницу, которая теребила лямку рюкзака, что был у неё на плечах. — Точнее, они, — вспомнив ещё о неугомонном блондине, дополнил я вопрос. — Ворон взял его с собой, — тихо пробормотала Сакура, опустив глаза, при этом поморщившись, — тебе стало плохо после «нейтрализатора», поэтому было решено вызвать машину, в которой поедем ты и я… так как из-за родителей я немного разбираюсь в медицине, — поспешно прибавила девушка, заметив, как мои брови поползли вверх. — А ворон…? — Ворон — это тот человек, что помог нам тогда в ателье. Он убил ту тварь, что схватила тебя, — напомнила, словно у меня амнезия, Харуно. — Ворон — это птица, — кисло вставил я, — а имени у этого индивида нет? — Он его не говорил, я так поняла, они используют псевдонимы вместо них, — пожав плечами, девчонка оглянулась назад, где двое мужчин о чём-то беседовали, достав рации, — это Моряк и Бессмертный, они тоже из «Акацуки». — «Акацуки»? — создавалось ощущение, что я проспал не ночь, а несколько дней, так как информация всё ещё не укладывалась у меня в голове. — Это какая-то организация? Они из военных? — Вроде бы нет… Ворон сказал, что они отряд специального назначения, но действуют от правительства, ну… по крайней мере, он говорил так, — розоволосая девушка тут же стянула с плеча рюкзак и, порывшись в нем, извлекла бутылку воды. — Ты пить не хочешь? У меня остались вчерашние запасы. — Ты не сказала, куда пошёл Наруто с этим… Вороном, — напомнил я, взяв минералку и открыв ту, жадно сделал несколько глотков. — Я и сама не знаю. Когда приехал грузовик, Наруто хотел было поехать с нами, но Ворон его остановил, говоря, что тот ему понадобится. — Зачем? Ты его просто так отпустила? — вернув бутылку, хмыкнул я, поражаясь тому, как мало надо, чтоб избавиться от одноклассника. — Его целью было найти выживших, наверное, для этого он и взял его… — Сакура с сомнением убрала воду и, застегнув рюкзак, обернулась на зов со стороны «Акацуки». — Эй, ребятки, — Моряк (или как его там) махнул нам рукой, подзывая, пока его напарник, стоя поблизости, в бинокль осматривал местность. У меня ещё оставались вопросы к омеге, однако я, как и она, подошёл к мужчинам, при этом косясь на Бессмертного, чей запах всё ещё щекотал мне ноздри, невольно возвращая взгляд к этому типу. Он меня совсем не чувствует, что ли? Хотя я и сам его не особо возжелал, но всё же какая-то мания была, пусть и контролируемая мозгом. Это было настолько странно и непривычно, что я ощущал себя каким-то извращенцем, который готов со всеми и сразу перетрахаться. Может, это уже сатириазис*? — У нас, как видите, возникла проблема с транспортом, но основную часть пути мы проехали, остаётся выбраться из этого гиблого района, а там уж нас и подстраховать смогут «наши» люди, — громила говорил спокойно и ровно, при этом показывая на разные дороги, что отходили от места нашей незапланированной парковки. — В лучшем случае идти придётся от четырёх до пяти часов, если с расстановками. Если же собраться и идти в быстром темпе без перерыва, то доберемся за три. — И в чём же тогда проблема? — перешёл я сразу к делу. — В том, что на тебя будут идти «боссы», — вздохнув, Моряк достал из собственного рюкзака с кучей карманов несколько качественных снимков, где был изображен мутант, похожий на того, что напал на меня в супермаркете. Я задумчиво глядел на фотографии чудовища в разных ракурсах, при этом внимательно слушая то, что выдавал нам мужчина. Всё же любая информация была лучше, чем ничего, особенно когда ты в общем не понимаешь, что произошло и с каких пор по месту, где ты жил, начинают расхаживать мутанты. — Это вид больших тварей. Мы нарекли его «Боссом» из-за его особенностей строения и уровня живучести. Выглядят в полтора или два раза больше обычного человека, силой, само собой, тоже намного превосходит. Без труда может откидывать жертву, обладает увеличенной скоростью, обонянием и слухом. Убить крайне тяжело из-за интенсивной регенерации, брони и мутационных способностей. Они охотятся, как правило, по одному. До недавнего времени мы не знали о том, что кроме «еды» их что-то может интересовать, но… — боец из «Акацуки» сложил фотоснимки обратно, а после задумчиво поглядел на нас, — был свидетелем нескольких случаев того, как «Боссы» нападают на омег. И пытаются войти с ними в сексуальный контакт. Моряк проговорил это довольно-таки тихо и мрачно, при этом заметно напрягаясь, будто вспоминая увиденное и от этого хмурясь ещё сильнее. На пару секунд мужчина даже замолчал, а после, потирая здоровенной ладонью затылок, прибавил, прикрыв глаза: — Вы совсем ещё дети… не знаю сколько вы уже увидели или пережили, но никому не пожелаю такой смерти. Это… слишком. У меня едва не вырвался смешок. Слишком? Серьёзно? — То есть всё остальное — это норма, да? Естественно, что мир разложился у нас на глазах за пару дней? Совершенно всё в порядке, когда боишься оглядываться назад с мыслью «дожить бы до рассвета»? Или когда приходишь к себе домой, а вместо родни там какие-то твари ходят, и город, где ты жил, стал развалинами, где можно фильмы ужасов снимать? — прорычал я, вкладывая в каждое предложение столько равнодушия, сколько в целом было возможно, пока едва не потряхивало от гнева. — Пару дней? — теперь хмыкнул Моряк, на что я помедлил продолжать. — Детки, это дерьмо продолжается уже почти год. Меня словно ведром ледяной воды окатило. Я стоял в полном оцепенении от слов мужчины, что печально покачал головой, скрыв лицо в широких ладонях, а после тяжело поглядел на меня с девушкой, что была не менее шокирована, нежели я. — Это… невозможно… — Сакура приложила руку ко лбу, на миг зажмурившись, а чуть погодя, нервно засмеялась, — этого быть не может… Попытка эвакуации была где-то неделю назад, я точно помню… тогда сорвался тест по математике, к которому я готовилась почти всю ночь! — Харуно в поиске поддержки посмотрела на меня, однако я напряжено смотрел на Моряка. Тот же слабо улыбнулся на слова омеги, будто она такая наивная девочка и не видела под носом плохих монстриков. — Информация об этом была строго засекречена. Первые вспышки эпидемии начались свыше двух лет тому назад. Их благополучно ликвидировали, как тогда казалось, но вирус распространялся дальше. Охватывались всё новые города. Становилось всё больше жертв, правительство уже не могло скрывать это, тогда и началась общая эвакуация, — «Акацушник» говорил это так просто, словно для него это просто череда бесконечных дней, которые никак не могут кончиться. Для нас же это был настоящий кошмар. Вся наша жизнь была круто изменена. Каким-то вирусом, мать его! — Что это за дрянь? Как она передаётся? Вы ведь знаете, так? — резко спросил я. — Это вирус какого-то биологического оружия. Понятия не имею, кто его создал и какова была цель, но результат вы можете лицезреть. Передаётся зараза через повреждения со стороны тварей; я так понимаю, вне носителя вирус долго существовать не может и погибает… Наш отряд смертников отправляли в самые горячие точки. Поэтому считайте, что вам неимоверно повезло, что вы прожили в неведении чуть дольше, чем другие, — боец закончил на этом, замолкая, но я задал очередной вопрос: — Эти твари… мутанты. Это люди, так? Получив утвердительный ответ в виде кивка, я продолжил. — Тот парень… — я сморщил нос от одного упоминая, — Ворон. Он сказал что-то о том, что омеги не болеют. Почему?.. И может ли альфа мутировать в омегу? — последнее я прибавил уже от безвыходности, не зная, у кого ещё можно такое спросить. — Как я понял со слов нашего генетика, у омег есть специфические иммунные тела, которые подавляют вирус, а после уничтожают его какими-то клетками, — как-то неопределенно пробасил Моряк, почесав тёмно-синие волосы, а после серьёзно добавляя: — насчет мутации из альфы в омегу… то это невозможно. Эти гены закладываются ещё при зачатии, хотя тебе лучше спросить об этом у Мастера, когда доберёмся до лагеря, он в этом больше разбирается. — Сэр… а есть ли вероятность излечить вирус? Сыворотка? Вакцина? — Сакура уставилась заискивающе на качка, который со вздохом покачал головой. Нет лекарства. Нет надежды. ______________________________________________________________________ Сатириа́зис (др.-греч. Σάτυρος — сатир) — патологическое повышение полового влечения у мужчин в виде постоянного чувства полового неудовлетворения и безудержного стремления к половым сношениям.