Пять поцелуев

Рома решил, что лучше всего будет сбежать из отеля, пока его окончательно не замучили с поздравлениями и предложениями сходить куда-нибудь отпраздновать. Итак, сидя уже час на лавке в ближайшем сквере, Рамзес перелистывает одно за другим сообщения с поздравлениями и сбрасывает звонки от малознакомых или вообще незнакомых людей. Вообще, Кушнарёв из тех, кто считает, что день рождения — слишком личный праздник, и справлять его надо только в кругу близких. Все его близкие слишком далеко, а команда… Команда — это другое. Воздух тяжёлый, немного прохладный и влажный, но солнце пригревает спину. Если спрятаться в тени — будет холодно, от ветра замерзнут руки, и пальцы покраснеют, перестав слушаться. Рамзес дышит тишиной и непродолжительным покоем, наслаждаясь одиночеством, которое необходимо ему именно в эту секунду. Среди всех сообщений проскакивают вопросы о его местонахождении от стаффа и тиммейтов. Рваные куски облаков плывут по ядовитому морозному небу, от которого рябит в глазах. — Решил в инвиз уйти? — слышит откуда-то со стороны Рома и отрывает взгляд от экрана гаджета. Фоминок стоит спиной к солнцу, весь сияя в мягком платиновом свете — ему не хватает только нимба. Мягко улыбается и щурит глаза то ли синего, то ли зеленого цвета. — Да как-то… утомился слушать поздравления, — нарочито по-деловому произносит Рамзес и вскидывает нос. Резолюшн смеется; Рома обращает внимание на линии улыбки и веснушки — сам похож на солнце. Старший присаживается на лавку рядом и придвигается чуть ближе, закидывая руку на плечо именинника. Кушнарёв смущается и напрягается, дергая застежку от молнии на своей толстовке. — Тебя, кстати, ищут все. Советую тебе поскорее найтись, чтобы не огрести, — советует Роман, а пока говорит, Рамзес смотрит на него как-то странно. Внимательно следит за каждым мускулом на лице, как меняется взгляд, слушает его голос и совсем выпадает из реальности. — Мне сегодня можно! — заявляет младший, усмехаясь. — Да, и правда… — Роман говорит как-то тихо и низко, и у Рамзеса душа в пятки уходит. А потом старший просто начинает смеяться, говоря, что сегодня малой конкретно залипает. Фоминок прижимает парня к себе, сжимая в объятиях и ероша тому волосы на голове. Его руки смыкаются под ребрами так, что совсем не больно — очень комфортно, уютно. Тепло липкое и текучее разливается по телу, обволакивает, как воздушное и мягкое одеяло. От Резолюшна пахнет гелем для душа и кофе, а еще воспоминаниями о ночных посиделках в скайпе и слитых матчах в лоу-приоритете. Время застывает вместе с ними, только облака на небе плывут себе и плывут. У Рамзеса сердце внезапно разгоняется на 522, и он быстро отскакивает от Резоля, поднимаясь с лавки и неловко заглядывая в телефон. Тринадцать пропущенных. Ну, отлично. — Слушай… это… пойдем? — заикаясь, предлагает Рома и кивает головой в сторону. — Да, пошли, — не спеша Фоминок поднимается, но остается стоять на месте, наблюдая за тем, как Рамзес шагает в противоположную от отеля сторону. — Ром, нам не туда, — Резолюшн показывает пальцем в другую сторону и начинает снова смеяться. Младший просто сокрушается от стыда и смущения. Дорога растягивается разговорами, парой магазинов и кафешкой со стаканом кофе. Рамзес про себя удивляется, что ни разу разговор не зашел на тему игры, хотя ему казалось, что он ни о чем больше не способен разговаривать. Рамзес свой кофе почти не пьет — слишком терпкий и несладкий. Сам выбирал. Когда они заходят в холл отеля, Кушнарёв видит у ресепшена Соло и, хватая своего друга за рукав, по стелсу бежит к лифтам. Лёша замечает мелкого засранца и обескураженного Резоля только когда двери лифта уже закрываются. — Ты сильно только не напивайся, — хмыкает старший, подпирая спиной стенку кабины лифта скрещивает руки на груди, становясь сразу таким клевым-классным, что, будь Рамзес девчонкой, запищал бы от восторга. — Так говоришь, будто идти не собираешься, — Рома одаривает старшего хмурым взглядом и повторяет его жест. — Ты меня приглашаешь? — парень ухмыляется, приподнимая бровь. — Это же тебе подарок еще подгонять нужно… — обреченно вздыхая, протягивает он. — Забей, просто приди, — отмахивается именинник. — Я шучу, — Роман отталкивается от стенки и делает шаг к младшему. — Подарок есть, просто еще не решил, когда его тебе… Ой. Лифт заглох. Свет погас. Звездануться просто. Встряхивает их несильно, Резоль остается твердо стоять на ногах, а вот Рамзеса ведет в сторону. В сторону Фоминока. Ну, да. Ой. Кушнарёв явно осознает, что сейчас дышит в шею другу, но в голове явно крутятся какие-то другие мысли. Не видит, но кожей чувствует, как Резолюшн улыбается и рвано дышит. Гель для душа, запах кофе с карамелью. Рамзес пальцами очерчивает линию ключиц под футболкой и поднимается выше, касаясь шее и подбородка, проводя подушечками пальцев по теплым губам и щекам. Рома целует первый, стоя на носочках, в щеку или скулу — сам не понял. Второй поцелуй — в губы, уже по инициативе старшего. У Кушнарёва застывает во рту приторно-сладкий вкус карамели. Времени мало, а еще становится ужасно душно. Третий поцелуй — в шею. Младший губами чувствует пульс под кожей, движение кадыка, когда Резоль сглатывает слюну от нервов… или возбуждения. Четвертый поцелуй — в ухо. Фоминок наклоняется, шепчет еле разборчиво, но того достаточно, чтобы у Рамзеса дрожали колени. — Времени мало, почти не осталось. Я приду, только схожу за подарком, — у младшего звенит в ухе — Резолюшн хихикает, отходя от него. Включается свет, старший спешно натирает шею до красна почти. И Рома про себя победно усмехается. Двери лифта разъезжаются в стороны на нужном этаже, и Фоминок выходит, обернувшись и подмигнув напоследок Рамзесу. Прибыв на свой этаж, Рома покидает кабину и спрашивает сам себя: что это вообще было. Березин кидает пару ласковых с другого конца коридора, пока малой залипает на ковёр. Люлей он не избегает, однако Лёша быстро смягчается и зовет, наконец, праздновать — Рому все заждались.

***

Рамзес ждал весь вечер, но в итоге забил. Рома не пришёл. Сказал, что придет и, сука, не пришёл. Об этом Кушнарёв уже размышлял под градусами, лёжа в кровати. Сосед по комнате удобно свалил к другим — там интересное продолжение вечера, но без именинника. Рома засыпает сразу, позабыв о своей обиде на друга. И сквозь сон чувствует, как его накрывают теплым одеялом, нос щекочет знакомый запах, и кто-то гладит его по волосам. Целует в пятый раз — в лоб. Чертовски мило, — думает Рома, окончательно проваливаясь в темноту. Это он точно запомнит. Открыв глаза утром, он увидит большую коробку, перевязанную красной лентой, и письмо с извинениями на подушке. Рамзес улыбается, пробегая глазами по строчкам. Ещё за пять поцелуев простить можно.