День Святого Валентина

Химекава никогда в жизни так не нервничал: живот скрутило, в горле пересохло, грудь сдавило, а кожа была липкой от пота. И всё потому, что в этот День Святого Валентина в академии Святочертокамня он впервые за двенадцать лет подавления своих чувств наконец-то решился пригласить Нацумэ. Но, признаться, он уже начал немного его ненавидеть за то, что сейчас так себя чувствует. «Просто попробуй застать его одного и спроси... и не стирай его в порошок, если он скажет «нет». Это он?» — бормотал про себя Химекава, идя по украшенным в красные и розовые цвета коридорам академии. У него была роза для Нацумэ, и он надеялся, что это повысит его шансы на свидание. Химекава многое поставил на карту, решившись пригласить его: тринадцать лет дружбы, свои гордость и достоинство, если тот скажет «нет», шанс на появление полноценных отношений с тем, кого он любит. Список мог выйти длинным, но Химекава уже чувствовал, что его скоро стошнит. Тут раздался пронзительный звонок на занятия, и на некоторое время он оказался в волнах студентов, бросившихся в аудитории, но вскоре остался один в большом коридоре. Или не совсем один. — О-о-о, Химе-чан, что ты здесь делаешь? Разве сейчас ты не должен быть в аудитории? — проворковал Нацуме, выскочив из-за угла, и тут же впился взглядом в розу, которую держал Химекава. — Не называй меня так, идиот. К тому же ты тоже здесь, так что не только у меня проблемы, — ответил Химекава своим лучшим надменным тоном. Нацумэ лишь усмехнулся. — Я получил разрешение, чтобы сходить к врачу, и все учителя знают, что я опоздаю. Ты же просто опоздал. Но если ты хочешь всё свалить на неотложную медицинскую помощь, то здесь рядом много лестниц, — сказал он так, словно был бы рад сбросить его на пролёт или два. — Для кого роза, Химе-чан? Идёшь просить свою избранницу стать твоей Валентиной? Как мило с твоей стороны. — Х-ха, ослиная задница, не твоё дело, для кого она, — с сожалением произнёс Химекава, как только перестал заикаться, но глаза Нацумэ загорелись. — О-о-о, гадкий мальчишка, ты обманывал её, — он цокнул языком с поддельным разочарованием. — Это для Чиаки? — Н-нет, это для парня… Блядь! — выругался Химекава, а Нацумэ резко выдохнул. Химекава вспомнил, каким нарочито наигранным умел быть Нацумэ в детстве, и предположил, что таким он и остался. — Химе-чану нравятся парни! Химе-чану нравятся парни! Химе-чану нравятся парни! — пропел Нацумэ, выглядя так, словно готов был пробежаться по коридорам, открывая двери всех аудиторий и выкрикивая это. — Может, заткнёшься на секунду?! — зашипел Химекава. Нацумэ тут же успокоился, но Химекава всё ещё видел в его горящих глазах желание повесить баннер с надписью «ХИМЕ-ЧАНУ НРАВЯТСЯ ПАРНИ!» на фасад школы. — Знаешь, Нацумэ, — Химекава решил использовать мрачную вежливость, — я удивлён… Рядом с ними открылась дверь, и из-за неё показался учитель Садохара. — Почему вы не в аудитории? — рявкнул он. — Мы только что вышли, — быстро ответил Нацумэ, а сердце Химекавы сжалось: ведь он, скорее всего, больше не сможет застать Нацумэ одного на неделе, не говоря уж об оставшейся части сегодняшнего дня. И в этом была вина Канзаки: в тот же миг, как Нацумэ войдёт в аудиторию, он и Широяма всегда будут рядом с ним. — Но... — слабо запротестовал Химекава, когда Садохара тихо закрыл дверь. — К сожалению, Химе-чан, мы должны идти в аудиторию. Я поговорю с тобой после занятий, — сказал Нацумэ, открывая дверь и исчезая внутри. — Нет, не поговоришь, — пробормотал себе под нос Химекава. — О, Химе-чан, я надеюсь, что твоё свидание состоится. Расскажешь мне потом, — Нацумэ на мгновение выглянул в коридор, но тут же скрылся, по-видимому, окликнутый Канзаки. Химекава чувствовал себя словно проглотил ржавые цепи: грудь стиснуло, а горло перехватило. На самом деле, если бы он был кем-нибудь другим, то свернулся бы клубком в углу и заплакал, как маленький ребёнок. Но он был не кем-то, он — Химекава Тацуя, и после четырёх долгих лет тоскливых мечтаний, шести лет нерешительности в Дни Святого Валентина, и даже упустив сейчас второй шанс пригласить Нацумэ, ему было не привыкать держать себя в руках. — В следующем году, — высокомерно произнёс Химекава, выбрасывая розу в мусорку, стоящую по пути в аудиторию. — Я обязательно спрошу его в следующем году. Дверь за его спиной громко захлопнулась, но, по крайней мере, она защищала его от пёстро украшенных коридоров. — Все девушки отказали. Отстойный День Святого Валентина. Верно, Химекава? — спросил Фуруичи. — Ага, точно отстойный. — Химекава занял своё место и уткнулся в телефон в то время, как учитель начал проводить перекличку.