Брат за брата. Или нет?

      Карина прислонилась к холодной чёрной стене от внезапной неожиданности. В её зелёных глазах мелькает испуг, который проявляется тяжёлым дыханием.       — Вы знаете! Вы всё знаете! Я ненавижу вас всех!       Синий огонь начал медленно ползти от моих ладоней по золотистым рукавам, закрывая меня полностью, до кончиков блондинистых волос. Что-то под рёбрами меня сдавливает. Опять одиночество. Чувствую себя одиночкой. Один — ужасное слово. Я бы даже сказал отвратительное, мерзкое, но… Я один всю свою жизнь. А что если нет?       Возможно, если бы мой младшенький братец проявлял чуть-чуть больше заботы, меня бы здесь не было. Я бы хулиганствовал по всему университету, заставляя парней бегать за мной, с целью, аля: «Я надеру тебе твою хитрую, наглую задницу, Билл-придурок-ты-эдакий Сайфер!». И заставляя девушек бегать за мной с целью… Эм, пожалуй, не буду представлять чего они там от меня хотят.       Уильям бы продолжал рисовать. Обычно он рисует всякую чушь, но мне иногда нравится. Хех, как-то раз он и меня нарисовал. А вечером смотрели бы телик, просиживая дырки в штанах и в очередной раз портили бы своё зрение, ибо лень исцеляться, что мы делали только утром. Точнее я исцелял нас обоих, Уилл не знает почти никаких заклинаний. Мы бы всё также проводили время вместе, обсуждая девушек из группы поддержки. Я даже встречался с одной из них. Жаль, что мы никогда больше с Уильямом не пересечёмся.       Но сейчас у меня есть возможность изменить своё настоящее и будущее. И не факт что в лучшую сторону, но так хочу сделать я. Моя душа хочет сделать это. А хотя… Какая душа? У меня её и не было никогда.       Я загляну в её разум и узнаю правду.       — Elen verte… ilons gertum. Yeras faskas…       — Билл, не делай этого. Я знаю, ты этого не хочешь, — она боится. Ведь это заклинание сразу находит в её разуме то, что нужно мне.       — Reraor serta… Fulline vereen beten…       — Билл, стой!       — Daras Vernulous!       Последнее, что я увидел — Карина, которая тянет ко мне свою бледную руку. Она хотела остановить меня. Ей есть что скрывать.       Где я?       В холодном воздухе стоит запах пыли. Даже не пыли, а какой-то пыльцы.       Я нахожусь в огромном помещении, напоминающий зал. Стены были созданы из белого мрамора, а на них барельефы с цветами и птицами, которые освещают свечи. Мда, обстановка немного мрачная, но мне нравится!       — Уважаемые члены Комиссии, пора начать наше собрание, — пробасил голос за моей спиной. По телу пробежал холодок. Я вздрогнул и обернулся. В центре зала стоял огромный прямоугольный стол, покрытый белой скатертью с тесьмой золотого цвета. — Итак, за эту неделю было совершено множество событий. Сегодня мы обсудим несколько важных тем. Для начала…       Я медленно подхожу к столу, стараюсь не шуметь. Это не для того, чтобы меня заметили. Они не видят меня и не слышат, ведь это прошлое. Это для того, чтобы я слышал каждое сказанное ими слово, возможно, для меня это важно.       И только сейчас я понял. Это ведь из воспоминаний Конкорры. Если заклинание привело меня в это воспоминание, значит я должен быть здесь. И что-то здесь есть важное для меня. Что-то такое, что скрывают всю жизнь.       — Сегодня на повестке этой недели… — один из представителей, похоже, самый главный, сидел в огромном кресле. К сожалению, лица я не видел. На этих демонах были красные шёлковые мантии с капюшонами. — Простите, забыл кое-что сделать, — голос у председателя был знакомый. Не настолько, но где-то я его уже слышал. По моему телу снова пробежался холодок. Представитель встал и деревянные двери зала открылись, пропуская ещё одного демона в мантии. — Представляю вам нового представителя — Карина Риверсон, — девушка подходит к главному из них и ей снимают капюшон.       Нет. Этого не может быть. Нет! Я просто поверить не могу!       — Теперь ты одна из нас, Кари…       — Прошу, ваше сильнейшество, называйте меня Конкорра. Это моё новое имя, — она прошла по залу и села на свободный стул.       — Карина… Прошу прощения, непривычно называть вас так, — он прокашлялся.       Мне достаточно. Я услышал всё, что хотел.       — Relachez et laissez moi sortir dici, — я собрался уходить, но вдруг во что-то врезался. В какое-то странное поле, похожее на систему защиты. На невидимом барьере огнём высечены надписи. Они означали что, мол, хотел знать всё, вот и слушай.       — Что?! Серьёзно?! Я уже сыт по горло этим! Relachez et laissez moi sortir dici!!! Выпусти меня, сейчас же! Relachez et laissez moi sortir dici! Relachez…       Внезапно меня отбросило в стену, точнее в дверь. Не сильно, но спина начала болеть, также как и шея с затылком. В глазах помутнело, и я на несколько секунд теряю ориентир в огромном пространстве.       Ладно. Придётся послушать эту стерву.       — Конкорра, клянётесь ли вы, что никогда не расскажите про наше общество?       — Клянусь.       Я встал и почувствовал, как что-то хрустнуло в спине и снова рухнул мешком на пол.       «Слабак! Тряпка! Собирался отомстить, а сам и одного удара выдержать не можешь. » — кричит моё подсознание. — «Хочешь мести — хватит валяться уже! Встань и иди. Идиот. »       Понемногу начал вставать. Это оказалось не так больно, как я думал.       — Клянётесь ли вы в том, что не будете держать от нас секретов и рассказывать всё, о чём мы вас спросим?       — Клянусь, — отвечала Карина. Всё также бездумно и бездушно. Она не вдумывалась в слова. Ей было плевать. Лишь бы убивать невинные души.       — Клянётесь ли вы в том, что обязаны хранить молчание при наказании вашего близкого человека?       Она на несколько секунд задумалась. Видимо, я был неправ. Она и вправду слушает каждое слово.       — Клянусь.       Ой, дура, зря ты это сделала.       — Поскольку теперь Вы одна из нас, — встал другой член Комиссии и продолжил говорить: — Вы должны принести жертву дьяволу. Своей кровью.       Этот же член Комиссии достал из-под стола деревянный ящик, в котором было множество стеклянных колбочек. Второй советник Комиссии протянул Карине нож и велел порезать ладонь.       — Неужели это так необходимо? — сомневается. Или боится, я точно не знаю, но мне кажется что она вот-вот сбежит.       — Это традиция. Или вы нам не доверяете? — она помотала головой и порезала ладонь. По ней стекает алая кровь, заполняя стеклянный сосуд сантиметра на два, считая от дна.       — Отлично. Теперь вы полностью принадлежите Комиссии. Напомните пожалуйста нам какова ваша основная задача?       — Я… Меня позвали сюда для того чтобы я следила за учениками. Но главная моя задача — следить за двумя братьями. Билл и Уилл Сайферы. Их отец лично поручил мне следить за Биллом. Дело в том, что этот демон очень быстро развивается. Одна его вспышка гнева колышет статистику магии за весь… Год. Всплеск эмоций Билла за один день бьют рекорд магии за год, разрушая магию других. Всё бы ничего, но… Билл не стабилен. Я бы поговорила с ним насчёт этого, да вот боюсь что он не поймёт меня. Кхм… Так вот. Однажды в детстве Билл попал в ДММ, ему было на земных мерках 10 лет. И он был самым молодым изгнанником, ему затмили воспоминания фразой. Может он и забыл весь ужас, но это очень травмировало Билла, и с тех пор он быстро возненавидит самого доброго существа в этом мире. Он опасен. Но я буду следить за ним. Вот для чего я здесь. Но не всё так просто, как кажется на первый взгляд… Как мы знаем, демоны разума самые могущественные из всех. А характеру Билла не позавидуешь. Если он нарушит хоть один закон — его придётся изгнать, — она села обратно на деревянный стул.       Так вот оно что.       Как она там сказала? Точно. Я не стабилен. Разве это так пугает? К чёрту их всех. За что? Что я такого сделал? Неужели просто быть собой запрещено?       Я веселился так же, как и все. У меня вспыльчивый характер, я стараюсь держать себя в руках. Да, я эгоистичная тварь. Но за это не изгоняют. И уж точно не убивают.       — Простите, но из-за чего этот демон попал в ДММ? Что смог сотворить пяти триллионный мальчик?       — Этот пяти триллионный мальчик, — она вскочила и положила ладони на стол, опираясь на руки. — способен стереть нас с лица этого мира. Он избил собственного брата почти до смерти, — медленно, но разъярённо протянула она. Ложь! Я не трогал его! Я. Его. Не трогал!       Я совершил множество поступков. Так много, что представить страшно. Я уже и со счёта сбился.       В детстве я совершал много разных розыгрышей, даже в какой-то степени он были издевательскими. Все считают, будто я издеваюсь над Уиллом. Да, подколы, розыгрыши, шутки… Но не в жестокой мере. Я никогда… Никогда не избивал его до предсмертного состояния. Никогда!       Я бы никогда так не поступил. Может быть… То ли я слишком гордый для этого, то ли… совесть? Чёрт его знает. Я уже никогда не узнаю…       Я может быть даже… люблю Уильяма. Как брата. Он всегда был ко мне неравнодушен. Да, он заботливый и беспокоится обо всех, но всегда обо мне в первую очередь. А сейчас? Он меня бросил. Сбежал. Да, я сам виноват. Он начал боятся.       Ненавижу свою судьбу. Ненавижу себя. За что мне это? Я даже готов извиниться перед Уиллом. Лишь бы снова не видеть этот кошмар.       — Вы говорили, что у Билла есть брат? Неужели он такой же злой? Или хуже?       — Что? Не-е-ет. Уильям — брат-близнец Билла, но он его полная противоположность. Не знаю, почему так происходит. Уилл и мухи не обидит. Добрый, отзывчивый мальчик, жизнерадостный. За ним не нужен присмотр.       — Отлично, Конкорра, присаживайтесь. Итак, давайте обсудим другую, но очень важную тему. Сегодня мы…       Дальше я не стал слушать.       Как же это… Обидно? Что? Или больно… Или что-то такое, что не возможно описать словами. Ты как будто прожил зря несколько триллионов лет. Прожил их во лжи. Наглой, эгоистичной, самовлюблённой и отвратительной лжи.       Но я не собираюсь с этим мириться.       Я возвращаюсь обратно в реальность. Вижу всё ту же тёмную комнату, всё тот же тусклый свет и всю ту же… Стерву.       Она стоит в огне зелёно-изумрудного цвета, пламя её магии. На её переносице мягко покоятся очки в тёмной оправе, а в них отражается… Я?       — Если сделаешь хоть шаг в любую сторону, я заточу тебя в клетку, — она говорила быстро и уверенно, будто знаёт всё наперёд и знает что будет дальше.       Я делаю вздох и глубокий выдох. А затем…       — Rele sentum selah!