Аркхэмский Ужас Леса

      В долине между Аркхэмом, Иннсмутом и Данвичем, где протекает один из притоков реки Мискатоник, на земле безжизненной и недружелюбной к путешественникам, высился, заслоняя блёклое небо и тусклое палящее солнце, густой и мрачный лес. Лес столь древний, что на своём веку повидал не только первых англосаксонских поселенцев или испанских конкистадоров, но и первичных обитателей американского континента c их поражающими воображение своей кровожадностью культами. Попытки сделать что-то с разрастающимся природным массивом были предприняты ещё лет сто назад, но отнюдь не увенчались успехом. Один за другим, отправляющиеся в лес пропадали без вести, и только одного нашли, но бедняге уже ничем нельзя было помочь — всё, что осталось от несчастного дровосека, это бездыханный труп, местами подгнивший настолько, что можно было разглядеть белеющие в кровавом месиве из органов и разорванных мышц кости. Справедливости ради стоит сказать, что древесные стволы вокруг были абсолютно нетронутыми, а топор покойного отсутствовал. Согласно наблюдениям некоторых неравнодушных, лес этот когда-то вытеснил другой небольшой город, даже селение. Я был уверен в этом как никто другой, ведь в том городе, забытом и заброшенном жителями по неизвестной причине, была и моя небольшая фамильная усадьба. Я с юных лет порывался отправиться на север, к лесу, и найти в худшем случае руины, а в лучшем — пустующее полвека имение моих прародителей, но мой энтузиазм не был поддержан родственниками, также как и подавляющее большинство местных жителей, подвергнутые иррациональному страху неизвестного. Моей матери не стало, когда мне было двадцать три года; несмотря на тяготы, вызванные похоронами и всеми вытекающими последствиями, я, наконец, нашёл в себе силы и время, чтобы исполнить давнюю и едва ли не позабытую мечту. Мало что меня держало на месте моего тогдашнего обитания, но ещё больше мной двигало просто-таки нездоровое любопытство, тянущее меня из городской черты на природу, которое на тот момент мне таковым не казалось. В связи с моей небольшой авантюрой по городу прошёлся слух, что после смерти матери я тронулся умом, собираясь наведаться в лес — каждый считал своим долгом отказать мне в моей просьбе подвезти, даже если я предлагал изрядную сумму. Возможно, пронесённый сквозь поколения ужас неизведанного, таящегося в лесу на протяжении десятилетий вынудил отказаться жителей моего города от поездок в ту местность; возможно, причиной тому служила моя репутация безумца и чудака, но так или иначе, мне пришлось добираться до цели своим ходом. Тем не менее, путь не доставил мне никаких неудобств — ступая в огромную тень, отбрасываемую величавыми соснами и кедрами, я почувствовал удивительную лёгкость походки и даже некую вскружившую голову эйфорию. Я шёл в одиночестве, и моими собеседниками были мои собственные мысли и воспоминания — впрочем, я был бы не слишком рад компаньону, прерывающему симфонию тишины и ставшему свидетелем моей ностальгии. Я сделал шаг в эту прохладную древесную тьму. В тот момент я чувствовал, что не могу повернуть обратно, что меня буквально затягивает в лес — и я шёл, как я думал, по собственной воле, заворожённый этим зрелищем первозданной нетронутой красоты, воплощённой во мраке тёмного леса. Я наблюдал, как узловатые, крепкие корни сплетались кольцами и замысловатыми узорами, словно отростки Иггдрасиля, Мирового Древа, а кора была едко-чёрного оттенка, более глубокого, чем графит. Я вдыхал запахи хвои и талой, застоявшейся воды, очевидно, из небольшого озерца или речушки, что находились недалеко от меня, слышал молчание рвущихся в бесконечное небо крон и пиков, незаметно перерастающее в сопровождающий меня таинственный монотонный гул. Другим открытием стал для меня тот факт, что здесь не было никакой живности. Я изначально не стремился к изучению аркхэмской фауны, но спустя какое-то время заметил, что на моём пути не повстречалось ни единого силуэта дикого лесного обитателя, ни даже мелкого грызуна или птицы. Странный звук, что я слышал ранее и всё ещё звенящий, будто прямо в моей голове, сначала показался мне лишь иллюзией, временным эффектом, вызванным непривычной для горожанина мертвенной тишиной, но теперь вызывал некоторые сомнения об источнике и даже поселил во мне определённые опасения и слабое, но всё нарастающее чувство тревоги. Понимание этих истин запустило в моём сознании цепную реакцию из вопросов, на которые я безуспешно пытался ответить, и это незнание только порождало страх. Позже я понял, что заблудился и шёл куда-то вперёд, не осознавая дороги. То, что осталось от каменной тропинки, некогда ведущей из заброшенного ныне городка, давно поросло сорняками и больше не служило ориентиром. Будто забыв о своей цели, я просто шагал вперёд, невзирая на усталость, а лес всё не кончался, но будто становился чаще, а площадь его только увеличивалась. Не сбавляя шагу, я обернулся, но увидел позади то же самое, что ждало меня впереди и что окружало меня. Ледяные оковы ужаса парализовали мои конечности, когда внезапно периферийным зрением я заметил промелькнувший в стороне тёмный длинный силуэт, отдалённо напоминающий человеческий. Любопытство пересилило инстинкт самосохранения, и я повернул голову, чтобы лучше увидеть эту таинственную тень. Шум только усилился, и тысячи чужеродных мыслей одновременно озвучивались в моей голове, звуча, как жужжащий рой потревоженных пчёл и вызывая еле терпимую боль, подобно тысяче медленно-вводимых игл. В тот момент я осознал, что было, есть и будет причиной того непреодолимого страха всех жителей близлежащих городов и их вечного кошмара, ведь сейчас оно приближается ко мне, медленно передвигаясь меж стволов и будто стараясь таким образом отсрочить мою неминуемую гибель и впитать больше моего страха. Я разглядел его. Существо представляло собой нечеловечески худого и высокого, около девяти-десяти футов ростом мужчину с отсутствующим лицом, на месте которого не было ничего, лишь пустая белизна чистого листа бумаги, и чем больше я смотрел, тем большие ужас и боль я испытывал. В другой ситуации я нашёл бы комичным то, что этот диспропорционально тонкий и высокий человек носит костюм, но сейчас всё моё внимание было приковано к извивающимся за его спиной чёрным отросткам непонятного мне назначения. На подсознательном уровне я понимал, что от Тонкого Человека исходит только опасность и ничего кроме опасности. Я попытался отступить, но едва двинувшись, наткнулся на преграду в виде широкого древесного ствола. В то же время Тонкий Человек всё приближался, и мне предстало жуткое зрелище его вытянутых костлявых ладоней и длинных, тонких пальцев, остро-очерченных контуров пустого лица с нахмуренными надбровными дугами, выдающимися скулами и резкими линиями челюсти. На том месте, где должны были быть глаза, я к своему отвращению увидел только небольшие впадины; несмотря на отсутствие зрительных органов, я чувствовал, как он пронзает меня невидимым, но тяжёлым и пристальным взглядом. Это существо хотело моей смерти, но всё ещё медлило, поскольку в любой момент могло добраться до меня, если только я не скончаюсь на месте от нервного истощения, вызванного этими галлюцинациями и ментальным воздействием. И тогда истинное безумие захлестнуло меня с головой. Куда бы я ни бежал, везде мне мерещился Тонкий Человек, медленно протягивающий свою холодную руку ко мне, намереваясь отделить душу от тела. Я слышу его низкий голос, он убеждает меня прекратить собственные мучения, но я отчаянно хватаюсь за последнюю возможность жить, без оглядки следуя от монстра прочь. Вдали виднеется знакомый облупившийся фасад и старая, местами отсутствующая и потерявшая цвет черепица, что кажется мне лишь миражом, видением, отделяющим мой рассудок от окончательной потери. Я был готов раствориться в иллюзии собственного умирающего разума, дёрнув за ручку входной двери, когда позади меня возникла тонкая, длинная тень.