Тишина… мягкая, нежная, ласково-жестокая, она касалась ушей, даже не подозревая, как много вокруг жертвы её ласковых объятий людей… да и людей ли? Нет, не людей. Определённо нет… Люди — прожжённые цинники и эгоисты. Им плевать на тех кто слаб и невиновен в своей беспомощности, они стремятся помочь тем, кто заслужил кару, не спеша помочь тем обречённым, которых можно было бы спасти. И к сожалению, она была в их числе. Ранее красивое лицо осунулось и постарела, в некогда ярких глазах, устало полыхали впалые, тусклые звёздочки аквамарина. Чёрные волосы посеклись и поседели, а на болезненной, желтовато-бледной коже, красовались язвы и рубцы. Девушка походила на скелет, а было ей, всего семнадцать лет. Болезнь подкосила её и начинающий экономист слегла, в надежде, что её вытащат их той задницы, в которой она оказалась по причине здоровья. Надежды не оправдались. Нет, её можно бы было спасти, но увы и ах! Никто не станет за бесплатно проводить операцию стоимостью в несколько миллионов… а откуда у простого человека такие деньги? Вот-вот. И она отчаялась. Ей просто некому было верить, когда пришёл он. Высокий старик с иневато-голубой сединой в волосах и белом, заляпаном малиновым джемом халате. И он предложил невозможный, но всё-таки, шанс выжить. Умереть и воскреснуть, но уже — не здесь. И она согласилась, как и ещё шестеро смертников. Таких же, как она, ибо одно дело — знать, что воскреснешь, и совсем другое — что умрёшь без права на возрождение. И вот теперь они ждали. Ждали все шестеро, но отказаться, даже не думали. Ведь сегодня решится всё. Наконец, дверь открылась, и он вошёл. — Ну что ребят, готовы к жизни? — Всегда готовы.
***
Вспышка. Боль. Обжигающий холод и страх. Вот, что пришлось испытать ей при смерти, а она даже не поняла, как умерла. От чего? Ответа на этот вопрос уже не будет. Никогда, не будет. Её тянуло. Вверх и вниз, но она оставалась там же, где и стояла. Прямо перед ней открылись прохожы. Огромное множество проходов и те, кто погиб с ней, уже нашли свои пути. Все, кроме неё. Она просто не понимала, куда ей идти. Где она действительно, будет нужна, а не бесполезным балластом. И она ходила так долго. Очень долго, хотя, времени в этом пространстве не было. Совсем. Наконец, она просто наплевала на всё и «отпустила». Отпустила саму себя, полагаясь лишь на одно — на интуицию. И та не подвела её. Совсем не подвела. Только знала бы она тогда, что ей уготовано в другой жизни… она не уверена, что согласилась бы.***
— Сколько котят у нас осталось, Воробей? — Трое, Колкозвёзд. Правда, я не думаю, что дочь Искристой выживет. Слишком слабая, но, как ни странно, пока здоровая. Если так будет продолжаться, может выжить. — Хорошо. — Полосатый кот кивнул, — А что с котятами Голубки? — Комарик вчера открыл глаза, Лучик всюду суёт свой нос. — Слепой целитель прыснул, — Не волнуйся, Колкозвёзд. У нас больше котят чем в остальных племенах, но мы их поднимем. Опасения вызывает лишь дочь Искристой, но я не думаю, что с Травкой, что-нибудь случится. — А ты уверен в этом, Воробей? — Абсолютно. — Отозвался серый котик, — Меня лишь одно удивляет. — И что же это? — У всех кошек котята родились с первым снегом. У Голубки с задержкой, а у Искристой раньше срока. У Верескоглазки из племени ветра, позже, у Заливницы, из Речного, раньше. Только у Дымной из Сумеречного племени, ровно в срок. — Ты думаешь, это знак Звёздного племени? — поинтересовался Колкозвёзд. — Котята родились одновременно, но нет, не думаю. — Целитель покачал головой и поднял слепые глаза к небу, на звёзды и уже тише добавил. — Хотя, всё возможно…