И я подумал, ты могла бы быть моей

Беллами осознавал, что жизнь с Кларк не обойдётся без трудностей. (Или, как Октавия сказала, “Это будет чёртово шоу, и мы с Рэйвен собираемся делать ставки, кто из вас первый убьёт другого”.) Но несмотря на то, что их друзья были уверены, что всё пойдёт крахом ещё в первую неделю, они счастливо живут вместе вот уже больше шести месяцев, поэтому он сказал им ‘выкусить’, когда они с Кларк перешли отметку двух недель, так как он ответственный взрослый. Но это не означает, что было легко. Они с Кларк ругались из-за любых мелочей, но это просто был их способ общения. Сейчас они ругались из-за таких домашних дел, как ‘чья очередь мыть посуду’ или ‘почему он опять смешал мусор и выкинул всё в один контейнер’. Может, ему просто нравилось так больше, но никто не должен знать об этом. Также ему пришлось столкнуться с её причудами, о которых он думал, что знал, так как они были друзьями с Кларк, ну или хотя бы - знакомыми, больше четырёх лет, он думал, что знает её довольно хорошо, до тех пор, пока она не въехала. Всё вдруг переменилось. Например, он узнал, что несмотря на то, что она левша, причёсывается и чистит зубы она правой рукой, она всегда ставит полный стакан воды на тумбочку перед кроватью на ночь, и ей требуется больше подушек для сна, чем нужно. Но, наверное, самая интересная её причуда – это то, что она постоянно крадёт его одежду. Всё началось с малого; она переезжала ближе к концу осени, когда на улице уже тянуло холодом, и Беллами догадывался, что, технически, он сам это начал. “Где твой шарф?” нахмурил он брови, когда она вышла из машины. Она пожала плечами, засовывая руки в карманы пальто. “Без понятия. Не уверена, что уже распаковала его”. Она сказала это так просто, как будто это совсем неважно, что она разгуливает с открытым горлом, просто нарываясь на простуду, и у него отвисла челюсть. “Ты должно быть издеваешься,” сказал он, сразу же разматывая свой шарф и набрасывая его ей на шею. На нём была водолазка под плащом; он переживёт. “Как будто ты хочешь умереть”. “Не веди себя как моя мамочка,” огрызнулась она, когда поправляла и завязывала шарф, а Беллами просто ворчал что-то о её безответственности себе под нос, следуя за ней до машины. Он не вернул свой шарф после этого. Фактически, он потерял целую кучу своих вещей: его красную вязаную шапочку, пару перчаток, однажды он даже заметил один из своих свитеров на ней, разгуливающей в нём по квартире, огромный серый вязанный мешок висел на её крошечном теле, и он чуть не влетел в стену. “У тебя нет своей собственной одежды?” спросил он, наблюдая, как она, стоя на стуле, пыталась достать до верхней полки. Она бросила на него злобный взгляд. “Есть, но просто кое-кто не хочет включать отопление, и это единственное, что у меня есть из тёплого, это, или плащ”. Он не знал, как ответить на это, поэтому он просто потёр лицо и вышел из кухни. Парой часов позже Кларк пробралась в его комнату, её одетые в носки ноги скользили по полу. “Знаешь, ты должен был просто сказать мне, что включил отопление, как нормальный человек, вместо того, чтобы скрывать это и ждать, пока до меня дойдёт,” сказала она, оперевшись на стол. Она выскользнула из свитера, оставаясь в плотно облегающей кофте с длинным рукавом, и взяла его в руки. Беллами пожал плечами, постукиваю ручкой по внешней стороне бедра. “А как же веселье?” спросил он с улыбкой, и она сердито швырнула свитер ему в лицо. “Какой же ты мудак,” сказала она ему, из всех сил пытаясь удержаться от улыбки, прежде чем повернуться на пятках и уйти. “Ты знаешь это и всё ещё живёшь со мной!” крикнул он её удаляющейся фигуре и фыркнул, когда она послала его, даже не обернувшись. Но отучить её от кражи своей одежды он не смог; на самом деле всё случилось наоборот. Он стал привыкать видеть её в своих крупногабаритных свитерах, к воровству его худи в кинотеатрах, присваиванию его фланелевых рубашек, которые она надевала сверху маек и футболок, когда начало теплеть. Он не знал, как, или, когда она крала его одежду, так как без необходимости в его комнату она не заходит, но каждый раз, когда она ходила в его одежде, это приводило его сердце в некий трепет, и он думал, чтό другие люди будут представлять себе, видя, как она разгуливает в его одежде, как будто между ними что-то есть, мечтая о том дне, когда это действительно произойдёт. Беллами не совсем чужды эмоции, чтобы не говорила его сестра. Он знал о своих чувствах к Кларк, с недавних пор. Он осознавал, как ему нравится составлять вместе с ней месячный бюджет и ругаться из-за продуктов, и он хотел бы и дальше делать это с ней всю свою жизнь, и было бы идеально, если бы он ещё мог держать её за руку и целовать, когда захочет. (И, возможно, в конце концов завести собаку, пожениться, заиметь парочку детей… у него был долгосрочный план, который звучит смехотворно ярко и сочно, если говорить о нём вслух.) Он был вполне удовлетворён их отношениями с Кларк, хотя они и были просто друзьями и соседями по квартире, и он пока не планировал подвергать их опасности в ближайшее время. Конечно, это не остановило его стать с ней ближе в один момент, когда он рано пришёл с работы и застал её только в синей футболке – в его крупногабаритной футболке – она с энтузиазмом подпевала под какую-то популярную попсу, вырывающуюся из динамиков, убираясь в квартире. Мгновение он не мог ничего сделать, просто смотрел на её голую сливочно-гладкую кожу, на её непослушные кудряшки, вылезающие из-под ленты, держащей их на макушке, на движение её бёдер, навсегда оставшееся у него в голове, вызывая выдающую себя мечтательную улыбку. И когда он начал громко ругаться, так как стукнулся коленкой в прихожей, она завопила. “Твою мать,” прохрипел он, прислонившись к стене и хватаясь за пострадавшее колено. “Ты в порядке?” спросила она, немедленно отбрасывая тряпку, которой только что протирала кофейный столик, и подошла к нему с трясущимися от беспокойства руками. Он нетерпеливо отбил их, выпрямляясь. “Я в порядке. В порядке; я просто… отвлёкся. Не смотрел куда шёл,” сказал он ей, чувствуя, как шея начинает краснеть. Она всё ещё с осторожностью смотрела на него, даже когда он сел на диван. “Если ты уверен,” сказала она, прежде чем ухмыльнутся, “Я знаю, что ты старик и всё такое. Но, думаю, тебе не хотелось бы ставить замену коленного сустава”. “Заткнись, или я отменю заказ тайской еды”. “Ты молод, строен и просто сияешь молодостью и здоровьем,” быстро поправила себя она, и он не смог не рассмеяться. Кларк улыбнулась в ответ и сказала, “Я всё равно принесу тебе лёд для колена. На всякий случай,” сжала она его плечо, перед тем как уйти. Он смотрел, как она уходит – или точнее – он смотрел, как подол его футболки облипал на её бедрах, едва ли что-то прикрывая, заставляя почувствовать, что во рту пересохло, перед тем как откинуть голову и застонать, закрыв глаза. Это не было секретом, что она крадёт его одежду, чтобы поносить время от времени, но обычно она надевала их с другими вещами, не так, когда он может увидеть лаймовый хлопок её трусиков, как только она поднимет руки. Он смутно подозревал, что ее лифчик такого же цвета, прежде чем понял, что ее плечо было чуть-чуть оголено все время, без лямки, и он снова застонал. Одной этой мысли достаточно, чтобы свести его с ума, и он, наконец, заканчивает выговаривать, “Это моя футболка?”, когда она возвращается. Это, действительно, чудо, что он так долго сумел не спрашивать об этом. Кларк застыла, как олень перед фарами, костяшки пальцев побелели, когда она крепко сжала лёд. “Эм… нет?” нерешительно сказала она, краснея. Это слабенькая ложь, и они оба знали это; кроме того, футболка была на несколько размеров больше и сделана в мужском стиле, она у него так долго, что он узнал бы её везде, по разрыву на левом рукаве и маленькой дырочке на воротнике. Он недоверчиво выгнул бровь, и она ещё больше залилась краской. “Ну, ты не должен был узнать,” сказала она в свою защиту, скрестив руки на груди. “Я забыла постирать свои вещи, а она была прямо там, так что я-” “Она не была ‘прямо там’,” прервал её он, покачав головой, “Я не надевал эту футболку вечность; она лежала в самом дальнем углу моего шкафа”. “Разве ты не можешь позволить мне сохранить лицо хотя бы с одной ложью?” фыркнула она, вызывая усмешку на его лице. “Не-а,” сказал он, немного растянув ‘а’, она слегка пнула его в голень. “Осторожно. Я уже ранен”. “Ты выживешь,” сухо сказала она и вручила ему пакет со льдом. Он пробормотал свои благодарности и зафиксировал лёд на своём пульсирующем колене прежде, чем снова поднять глаза на неё. Кларк всё ещё стоит перед ним в этой тупой футболке, прикусывая нижнюю губу, и она возможно должна уйти, пока он не сделал что-то очень тупое, очень импульсивное, а может оба. Тем не менее, это не мешает ему спросить с любопытством, “Почему именно эта? Почему ни какая-либо другая?” Она пожала плечами, опуская взгляд, и её румянец – который только начал исчезать – мстительно вернулся. “Без комментариев,” жёстко сказала она, теребя вылезшую нитку. “Оу, давай, принцесса-” “Я правда не собираюсь-” “Насколько смущающе это может быть?” “Ты удивишься, насколько,” сказала она самоуничтожительно. Он продолжает подталкивать её ногой, пока она не ударила его снова, на этот раз сильнее, и он усмехнулся. “Ты так чертовски раздражаешь,” сказала она ему. “Я провожу свои дни, окружённый подростками; в конце концов это должно было пройти.” “Нет, ты был таким ещё до того, как начал учить,” сказала она. “Возможно даже больше.” Он толкнул её снова, “Прекрати пытаться сменить тему”. “Потому, что мне нравится именно эта,” сдалась она, закатывая глаза. “Счастлив теперь? Мне нравится эта футболка, она хорошо смотрелась на тебе, и мне стало грустно, что ты больше не носишь её”. Это слишком много, чтобы принять, Кларк стояла там, со вздымающейся грудью и пылающими щеками, она смотрела на что угодно, только не на него. Беллами сглотнул, и затем, очень медленно, он позволил своим пальцам скользнуть к её. “Если это поможет, то ты выглядишь хорошо в ней,” сказал он пытаясь сохранить свой голос, несмотря на то, что чувствовал, как его сердце часто-часто стучит где-то в горле. “Возможно, даже лучше, чем я”. “Это не так сложно, выглядеть лучше, чем ты,” дразнится она, но также сжимает его пальцы в ответ. “Я пытаюсь воспользоваться моментом здесь, чёрт”, разозлился он, даже когда по-настоящему глупая улыбка осела где-то на уголках его губ. “Ты разрушила момент, Кларк, надеюсь, ты рада”. Она наклонила голову, не сдерживая мягкий смешок. “Простите, что разрушила ваш момент,” сказала она. “Продолжайте. Я буду хорошо себя вести”. “Не думаю, что уже хочу,” ответил он, только для того, чтобы всё усложнить. “Такой ребёнок,” широко улыбнулась она, переплетая их пальцы. “Даже не знаю, почему ты мне нравишься”. “Ну, я-то уж точно не знаю, почему ты мне нравишься,” согласился он, притягивая её ближе к себе. Что касается романтических признаний, это не самый лучший момент для него, и он не представлял, как рассказать ей свой маленький секрет, но затем Кларк, всё ещё улыбаясь, скользит ему на колени, и его руки автоматически опускаются на её бедра, твёрдо удерживая её. Когда он наклоняется, чтобы поцеловать её, это подобно спуску натянутой тетивы, и поток облегчения устремляется из него, когда она запускает руки в волосы парня, крепко прижимая свои губы к его губам. Они обмениваются томными поцелуями, такими медленными, мягкими и сладкими, что Беллами уверен, что он растает прямо в этот момент. В этом мире нет ничего, кроме Кларк, Кларк, Кларк, всей её гладкой сливочной кожи и хриплых вздохов, и занавеса из золотых волос, обрушивающегося вокруг них, когда ему удаётся вытащить ленту. Ни один из них не пытается убежать, когда они отстраняются друг от друга; она опустила голову на его плечо на мгновение, вдыхая его запах, а он переместил свои руки, обернув вокруг её талии, притянул её ближе. “Привет,” говорит она, утыкаясь носом ему в челюсть. Гигантская улыбка на её лице, и Беллами уверен, что в точь-точь такая же улыбка на его собственном. “Привет,” отвечает он, целуя её в лоб. “Насколько я знаю, я выгляжу хорошо в твоей футболке, и предполагаю, что без неё я выгляжу также неплохо,” выдыхает она, смотря на него сверху, когда прижалась своим лбом к его. “Может даже лучше”. Он просто смеётся, подталкивая её на обжигающий поцелуй, во время которого у Кларк есть шанс слизать улыбку с его губ, он кладёт свою свободную руку на её шею, чувствуя, её бешеный пульс. “Ну мы просто обязаны это выяснить, не так ли?” говорит он, отстраняясь от неё, и когда он неожиданно встаёт, она вскрикивает, обвивая его своими конечностями, чтобы не упасть. “Какой же ты мудак,” смеётся она, вновь вставая на ноги, всё ещё обнимая его за шею. “Но я нравлюсь тебе,” говорит он нахально, и её улыбка превращается в нечто более мягкое, более интимное. “Да,” бормочет она, играя с кончиками его волос, “Да, нравишься”. Кажется, что за последние несколько минут его сердце расширилось на несколько размеров, и счастье затопит его. Вместо этого он просто проводит по её челюсти, большим пальцем гладит скулу, когда, наконец, говорит, “Ты мне тоже нравишься,” а затем снова целует её, только потому, что ему можно.