Никогда

«Надо же. Время идёт, а люди не меняются», — печально подумал Виктор. Для такого, как он, время не имеет никакой цены. Что тогда, когда его создали, что в момент второго прихода Мастера, что сейчас — всё едино. Люди непостоянны. Стоит перестать им нравиться, как ты уже враг номер один в их глазах. Они ненавидят тебя, стараются сделать твою жизнь максимально отвратительной. Добавить дерьма ко всему этому — и вуаля! — ты хуже Антихриста. Правда, Виктору это имя ничего не говорило. В его идеальном разуме было место только для одного имени, состоящего всего из трех букв. Околобожественное имя. От приятных мыслей Виктора отвлекли кряхтения, раздававшиеся у самого входа. Он с нескрываемым раздражением устремил взгляд ледяных глаз на источник звука. В сущности, ничего не изменилось. Какой-то индивид, решивший, что сможет пройти через самую лучшую защиту. Не дурак ли? — Аха… Я всё равно добуду то… что хочу, — просипел он в очередной бесплодной попытке выбраться из магических пут. Виктор немного наклонил голову. С самого начала он и не думал оставлять в живых этого человека. Преступников принято наказывать. Подумаешь, что у него свой вид наказания. — Ты будешь гореть в Аду, Дьявол, — из последних сил произнёс вконец измученный человек. Магическая лиана сильнее сдавила его израненное горло, перекрывая кислород. Но Виктор слишком устал от бесполезного трёпа. Одним изящным движением руки он снёс чело незваному гостю. — Подумаешь, — хмыкнул Никифоров, разворачиваясь на каблуках и идя в глубь подземелья. Сняв с головы ободок с рогами, он покрутил его в руке. Подумать только — купленный когда-то давно аксессуар для праздника Всех Святых через несколько десятилетий будет заставлять дрожать самых смелых,глупых, отвратительных. Прав был Юра, говоря, что люди отвратительны. Миновав коридор, Виктор оказался в великолепном саду, который только мог существовать на этой планете. Здесь росли самые прекрасные цветы, даря свои ароматы и охраняя посетителей от суеты серого, прогнившего насквозь мира. Вдоль каменной дорожки расположились маленькие озерца, в которых раскрыли свои бутоны лотосы. Огромные гроздья винограда, свисавшие с потолка, так и манили сорвать пару сочных ягод. Запахи смешивались, образуя невероятную феерию ароматов. Только Виктор этого не замечал. Он уверенно двигался к своей цели, находившейся в окружении голубых роз. Остановившись у кромки каменной кладки, он с благоговением посмотрел вперёд. Виктор делал это много раз и готов был повторять ещё и ещё, если это потребуется. Можно смотреть вечно на три вещи: на Юру, играющего с кошками, на искры магии, запутавшиеся в волосах, и на спящего на перинах Юри. Кукольник спал, свернувшись калачиком. От такой картины у Виктора закололо в области груди. Кажется, там у людей важный орган. Больше не медля, он разулся и лёг рядом с Юри. Пусть его Мастер улыбался во сне, промеж бровей пролегла неисчезающая складка. Он сильно похудел, и Виктор мог видеть его выпирающие рёбра. Отвратительно. Люди отвратительны. Прав был Юра, говоря, что люди таковы. Воспоминания о нём и о событиях минувших дней отдаются саднящей болью в голове. Какой-то недоэксперт сказал, что кукольники содержат в себе саму суть магии. Добудете её — получите могущество, бессмертие и прочие плюшки. После этого началась Вторая Золотая Лихорадка или Охота на ведьм, кому как угодно. Юри, всеми силами старавшийся опровергнуть этот слух, пару раз чуть не погиб под ногами толпы. Виктор и Юра просили его уехать как можно дальше, говорили, что выиграют для него время, чтобы он и Джей Джей скрылись. Но они опоздали. Посчитав Леруа кукольником, какой-то особо умный схватил его и разобрал по частям. Виктор, прибывший на место происшествия, увидел вход в Дом ужаса. Всё пространство было окрашено красным. Кое-где валялись ошметки человеческих органов. В самом центре бедствия сидел Юра, державший голову Джей Джея, и кричал. Он больше не был собой. Волосы, подобные ярким солнечным лучам, больше не сияли бликами — они висели алыми паклями, оставляя на шее красные разводы. По правой руке шли широкие трещины, и маленькие кусочки драгоценного материала падали на землю. Юре было насрать. Он неотрывно смотрел на умиротворённо-спокойное лицо Джей-Джея, который даже в последние секунды жизни улыбался. В пустые глазницы Леруа падали капли воды, катившиеся из глаз Плисецкого. — За что? За что? — без остановки повторял Юра, прижимая голову к груди. Виктор так ничего и не решился сказать. Он ушёл, не удостоив Юру даже слов прощания. Пусть он и любил его, как первое творение Мастера, для него приоритетом был Юри. Которого Надо Защитить ЮриЮРиЮРиЮриЮРИЮРИЮРИ Юри в опасности. Жадный мир поглотит его. Нетнетнетнет. Виктор точно знал, что Юри бы не одобрил такого. Он бы боролся до конца, помог бы, кому смог. Умер, но помог. Только Виктор этого не хотел. Он создал Рай на Земле, чтобы его Мастеру было максимально комфортно. Пусть. Пусть он отдохнёт от этого мира. — Виктор… Никифоров вздрогнул от заспанного голоса хозяина. Он никак не ожидал, что тот проснётся. — Уже утро? Виктор как можно спокойнее выдохнул, легко коснулся отросших чёрных волос и позволил маленьким серебряным искрам скользнуть по приоткрытым векам. — Нет, ещё можно поспать, Юри. Рабочий день ещё не скоро. — Тогда разбуди, когда нужно будет вставать, — произнёс Кацуки, зевнув, и устроился поудобнее. Виктор не мог сдержать улыбку. Завтра никогда не наступит. Он не позволит кому-то добраться до Юри, его драгоценного Мастера. Он не позволит… — Конечно, разбужу, — сказал Никифоров, крепко обнимая Юри. … Юри проснуться. Иначе смерть.