Греховный Спикер

~***~

      Земля одиночества, место страха и тоски, непригодная для жизни пустошь: - именно так назвал бы план Сангвина любой, оказавшийся здесь. Но в мире живых людей про это никто бы и не подумал, глядя на весело пляшущих поклонников даэдрического принца, замершего в своем скульптурном изображении в танце, с полной кружкой пива в руке и черепом под могучей пятой.       Оранжевые барханы, песчаные горы, тянулись бесконечно, до самого небосклона. Бледно-желтый диск солнца, казалось, замер на одном месте, прожигая своим огненным дыханием все вокруг. Здесь не было никакой природы. Пустыня эта не была похожа на пустыни Эльсвейра, по которым проходили караваны, бегали мелкие зверьки. Не было тут ничего и из пепельных пустошей Морровинда, - даже монстры созданные даэдра тут не обитали. Не было тут и возможности пополнить запасы воды, провизии. Все, кто попадал в план Сангвина, могли выжить лишь только оказавшись в доме принца темных желаний.       Пустыня, посреди которой стоял большой красивый дом, возвышавшийся, словно оазис посреди скучных, безрадостных будней: вот как можно назвать место обитания Сангвина. За высоким забором из белого камня виднелись кустистые кроны разных деревьев. Благоухание цветов хмеля, что покрывал зеленым ковром всю внутреннюю сторону забора, аромат виноградника, разных трав и деревьев, чьи плоды употреблялись во все времена для варки хмельных напитков, смешивалось с сухим, соленым ветром. Океан, начинавшийся прямо от одной из стен забора, не имевший берегов, не носил в себе ничего живого, и вызывал лишь чувство тоски и чаще – приступы морской болезни.       Под забором лежали три опухших тела: двое товарищей сидели над телом третьего – мучавшегося от тяжких болезней всех своих органов. Беспросветные пьяницы, чьи тела и души изгнили при жизни, теперь гнили и здесь, после смерти. Каждый из этой троицы платил суровую цену за потраченное в праздности и хмелю время. Сангвин, как божество пустыни и песков времени не терпел слабости, активно искушая души соблазнами плоти, предоставляя выбор силы или ничтожества.       Не останавливаясь уже долгое время, по бескрайним песчаным барханам двигался всадник на вороном коне. Его черная одежда и волосы были уже пропитаны песком, песок был везде: на одежде, под одеждой. Конь стер бока до крови попавшими под седло песчинками, но не останавливался, пока не донес своего седока до высокого забора. Дыхание коня было едва ли не столь же горячим, как и жар солнца, и на желтый песок падала белая пенистая слюна. Жеребец заржал, и ударил копытами.       Зловещая фигура человека в черном, лицо которого было скрыто глубоким капюшоном, приблизилась к воротам. Высокие, каменные ворота разошлись в стороны, впуская чужака во двор. Здесь, в тени деревьев, привязав коня около фонтана с чистой, не ледяной водой, человек стал внимательно осматриваться.       Во дворе был установлен огромный стол, не имевший, казалось, конца и начала. Вдоль стола шли лавки, на которые опадали шишки хмеля и сочные спелые ягоды вишни. Сейчас это место пустовало, но можно было легко угадать, что за пиршества в честь доброго урожая здесь проходили. В отличии от безжизненной пустыни за забором, в которой не было ни одного звука, ни дуновения ветерка, здесь, в саду, была растворена веселая взволнованность первых летних деньков, когда праздновали свадьбы, и чувство глобального разгуляя, когда отмечали удачный, плодотворный год. Слышался лай собаки, кудахтанье кур, различались и чьи-то веселые выкрики, похожи на запевы. Стараниями принца даэдра оазис посреди пустыни содержал все оттенки греха, искушений и соблазнов человеческих.       Человек в черных одеждах смочил лицо водой из фонтана, стирая песок, пыль и соленый пот. Устало он опустился на лавку у забора, перед широким каменным крыльцом. Это и был вход в жилище самого Сангвина.       На крыльцо вышел запыхавшийся старик. Бойкий, шумный когда-то, здесь он казался слишком тихим, маленьким и сухим. Оступившись, старик проехал задом по ступеням, и растелился у ног чужака. - Эх ты, ж, вишь, каково оно, тута-то. – Кряхтя, и потирая ушибленный бок, обратился старик к чужаку, пытаясь приподняться. – А ты... Э-э-э.       Старик погрозил чужаку пальцем, усмехнулся, и упав, заснул. Он был мертвецки пьян. Выйти из этого дома можно было и таким образом и в таком состоянии, причем это был не худший вариант.       В самом доме расположены были множество залов и небольших комнат. Бесконечное множество людей и меров пели, веселились, танцевали и употребляли спиртное самых разнообразных видов. Самые достойнейшие, преданные воины застольных битв, восседали за длинным столом, во главе которого обычно сидел сам принц Сангвин.       Сейчас же Сангвин устроился в тенечке и в холодке, прямо на полу позади своего трона, и из этого убежища взирал за поведением гостей и за тем, как и какие блюда подаются. Иногда кто-то из сидящих за столом рассказывал веселую историю, и Сангвин первым ее слыша, очень заразительно, но тихо смеялся, поднимая оглушительный смех в зале. Иногда он одаривал лукавым взглядом одну из разносчиц, чем тут же заставлял ее краснеть, больше, чем от любого эля. Одной рукой Сангвин то и дело вытирал проступающий пот с лица, а другой дружески обнимал молодого данмера, напившегося до состояния гриба с побережья Азуры. - Вот так, и ты, друг мой, остаешься верным товарищем. Здесь все они, вон эти рыла... Все мои друзья. Нет, не служители, а друзья. Не зря, точно не зря ты ко мне пришел. – Медленно, с солидными паузами, говорил Сангвин, покачивая рогатой головой. Данмер только улыбался в ответ, и смотрел любящим взглядом то на Сангвина, то на застолье. - Ты щедр к тем... Кто ценит твое золото, что мы разливаем по стаканам. – Еле ворочая языком, отозвался данмер. – И ты даришь радость и веселье тем, кто знает, как... Кто знает твои законы. - Эх, хороший ты парень! – Сангвин прижал данмера и поцеловал по-отечески в лоб. – И поешь ты хорошо. А ну, давай. Давай-давай, сейчас еще мы с тобой выпьем, и я спою. А ты слушай.       Даэдрический принц достал две пиалы, стоявшие на лавке позади. Одну, поменьше, отдал данмеру, вторую взял себе.       И только Сангвин глубоко вдохнул, любуясь чистотой сверкающего напитка, и наслаждаясь дивным ароматом крепкого эля, как в его пиалу из приоткрытого окна влетела шишка хмеля. Тихий звук удара о стенки пиалы был словно гром среди ясного неба.       Застолье стихло, а потом все неспешно, но одновременно стали вставать и удаляться. Могла начаться всеобщая драка. Все зависело от реакции Сангвина. В праздничном зале остались только Сангвин, в задумчивости глядевший в свою пиалу, и данмер, хихикавший под боком. Это доброе, почти детское хихиканье данмера успокаивающе действовало на Сангвина.       Утерев лицо чистой салфеткой, Сангвин вынул шишку хмеля из своей пиалы, и выпил эль. После, поднявшись, встряхнул и поставил рядом данмера.       Совсем молодой, худой в сравнении с могучим дейдрическим принцем, данмер, продолжал хихикать, пока Сангвин строго на него не посмотрел.       Оба, снедаемые любопытством, подошли к окну из которого прилетел "хмельной снаряд". Увидев во дворе сидевшего на лавке у забора чужака в черном, данмер громко свистнул, привлекая к себе внимание. Чужак поднял голову, и увидел данмера в окне. - Ты что? – Сангвин схватил данмера за шкирку, и швырнул от окна, одним движением на лавку за столом. – Сейчас я, говорю тебе, хотел спеть. Но смотрю, тебе не интересно меня слушать? - Это же Люсьен Лашанс! – Прижав руки к груди и наклонившись вперед, сиплым шепотом ответил данмер. Было видно, что этот парень очень уважает чужака. - Ну, и что? – Пробурчал в бороду Сангвин, обернувшись к окну и сдвинул брови, что-то вспоминая. - Это ж брат мой! Он за мной пришел, мне, наверно надо домой. Отец меня это... Ну. – Данмер изо всех сил старался быть убедительным, хотя принц веселья и сам понимал, что надолго живого члена Темного Братства к нему не отпустят.       Данмера пора было вернуть для служения Ситису, а Сангвину не хотелось. Такого слаженного и крепкого бойца с недюжинными способностями и устойчивого к разнообразнейшим соблазнам принц даэдра предпочел бы дольше видеть подле себя. - Брат, говоришь? – Сангвин почесал живот, и вновь выглянул в окно. Чужак не уходил, а напротив, уже держал в руках еще одну шишечку хмеля, готовясь запустить ее в окно. - Сейчас посмотрим, чей это брат. – Сангвин закрыл ставни, и сел на свой трон. Подбоченившись, и взяв в руки огромный кубок, который тут же наполнила фигуристая девушка, Сангвин запел низким, поистине божественным голосом, применив на чужаке один из своих излюбленных приемов: За широким, дубовым столом, Рады мы всем, кто в дом наш пришел. Рады мы тем, кто сегодня пришел Пить напиток, достойный богов. Данмер тут же повеселел, и стал ударять о столешницу ладонью и подпевать.       В это время из сада к незнакомцу бежала девушка. Бежала она, не видя перед собой ничего, в слезах и задыхаясь от бега. - Люсьен! Это ты?.. Я не верю... Это невозможно... Это ты... Люсьен...       Юная, худая босмерка, в оборванной одежде с обожженными руками, подбежав, остановилась у чужака, который поднялся и встал напротив. Золотистые волосы, спутанные от бега, спадали тяжелыми локонами на обнаженные плечи. Розовая, нежная кожа буквально отсвечивала, когда на нее попадали случайные лучики, пробившегося сквозь листву солнца. В больших, зеленых глазах застыли слезы. Девушка протянула руку, и не успев коснуться щеки чужака, шумно выдохнув, схватилась за живот. Из ее живота показалась узнаваемая сабля с дарственной надписью шестирукого властителя Обливиона. Чужак не двигался, когда белокурая босмерка опустилась на колени, и навеки сомкнула глаза. - Это как называется, м?! – Вынув из жертвы неприличного размера клинок, с вызовом спросила другая девушка. Чужак только повернул голову, переведя взгляд с убитой на убийцу. - Бросил меня, значит, одну, а сам на пирушку к Сангвину?! И что ты мне теперь скажешь? Нет, все же прав был мой папа, и особенно прав был Гедеон Ганни...       Пламенная речь и этой девушки так же прервалась. Как и ее жизнь. Виной тому была стрела, пущенная с такой силой, что прошила весь череп и вышла из лобовой кости.       Чужак не сдержал легкой улыбки, видя мгновенную казнь. Через некоторое время, прямо с забора спрыгнула каджитка, черная, как ночь в Бездне. Взгляд ее желтых глаз горел праведным гневом. Кошка нервно дергала кончиком хвоста, и молчала, отвернувшись от чужака. Ее гибкая фигура, достойная внимания любого из мужчин, была словно залита чем-то тянущимся. Какой-то необычный доспех из несуществующей в Нирне материи подчеркивал буквально все нюансы, даже пупок. Но дергала она хвостом не долго. Ровно до той поры, пока не взорвалась. В буквальном смысле. Брызги крови окрасили забор и стену.       Вороной конь, на котором прибыл из пустыни чужак, обнюхал и стал щипать кусок тела несчастной кошки, что отлетел к нему в ноги. - Я рада, что ты меня нашел. Вот уж не думала, что увижу тебя здесь. – Негромким распевным голосом сказала стоявшая в тени ивы данмерка. Чужак поднял на нее взгляд и отозвался: - И я не думал встретить тебя... Истуд.       Данмерка отвела рукой ветку, но не приближалась. Тут же, из-за угла дома появилась средних лет женщина, одетая в робу Черной Руки. - И это твоя благодарность? Я была так предана тебе, Люсьен. Я ведь жила тобой. Ты не представляешь, что мне пришлось перенести, когда ты... Когда тебя убили. Нас преследовали всюду, я была одна! Но я готова простить тебя. Да, я тебя прощаю. Теперь мы будем неразлучны, ты, я и все наши восемь детей. О, идем же скорее, я покажу как замечательно научился стрелять из лука твой младший сын, Роберт! Да, наше скрытое от всех поместье так же разорили враги, но я нашла укрытие, семья вампирского барона давно благодарна Братству, и они разместили нас у себя. Мы лишь изредка должны отдавать им свою кровь. Поверь, нас с бароном ничего не связывает! Я люблю только тебя, мой Мастер!       На чужака, замершего в удивленном оцепенении, легли мягкие женские руки, но почти тут же отлетели в сторону. Удары серебряного кинжала, что выхватил чужак, были столь же сильными, сколько и быстрыми. Следующим движением, чужак распорол женщине живот, и к его ногам упала черноволосая имперка. Такой словоохотливости он не смог вытерпеть и шутки Сангвина начали надоедать.       Сам чужак вновь посмотрел на то место, где стояла данмерка, но ее там уже не было. Похоже, она куда-то ушла. С разных сторон продолжали возникать женщины разных рас и возрастов, тянули руки, произносили речи и убивали друг друга. Существующие и нереальные, так или иначе отметившиеся в прошлом Великого Слушателя, который вспоминал каждую из них. Чужак спокойно отталкивал их, наблюдал за убийствами и ждал, покуда игры Принца Похоти и Хмеля не прекратятся.       Спустя какое-то время, Сангвин, сидя за столом, громко ударил ладонью по столешнице, и, поднявшись, подошел к окну. Взглянув вниз, он увидел такое, чего не видел уже давно.       Гора женских тел, мертвых и полуживых. Руки, ножки, тела, облаченные во всевозможные наряды и доспехи всех цветов радуги, головы с удивительными прическами и даже с коронами на них. Кое-где шел дым, это сгорали под солнечным светом леди- вампиры, пожалуй одни из самых искусных и прекрасных убийц. Кто-то стонал, кто-то продолжал тянуться и ползти к чужаку, по-прежнему сидевшему на скамейке у забора. Все это было в одной куче, вышиной едва ли не до самого окна, стонало, шевелилось. - Заходи. Бодрым и даже веселым голосом сказал Сангвин, и кинул связку ключей чужаку.       В гробовой тишине чужак в черном прошел по всему залу, вдоль праздничного стола, и остановившись прямо перед Сангвином, обернул голову в сторону данмера.       Данмер уже пытался застегнуть свою суконную рубаху, чтобы выглядеть менее пьяным и более опрятным, но у него это слабо получалось. Похлопав по поясу, он не нашел ни ножен, ни меча. Тут же к нему стали приближаться девушки, и манить его отойти подальше от стола. Данмер немного погодя, все же пошел к девушкам, и разместился с ними на лавке у стены. Скоро с той стороны раздались разочарованные женские стоны, сменившиеся дружным девичьим смехом. - Садись, ставленник Ситиса, в планах Сангвина. – Дейдрический лорд вальяжно развалился на своем троне, однако, со всем полагающимся гостеприимством, разместил чужака за столом. - Значит, за Сапфиром? Ну, что-ж, давай поговорим.       Человек в черном сел за стол, но не притронулся ни к чему из угощения, и даже не взглянул на разнообразие блюд. А вот от переданного самим Сангвином кубка, чужак не отказался, а выпил все до дна. Сангвин, глядя на это все, довольно крякнув, почесал бок, и неспешно стал говорить. - Этот мальчишка точно говорю – мой. Он сам пришел ко мне. Когда ваши волки сами друг-друга перегрызли в Сиродииле. Молодой он еще. А какой талант. Закопав своего папочку, упокой Ситис его бессмертие, как бишь его, м? - Винсент. Мой брат. Он мне как отец. Был. – Вздохнув, отозвался данмер, и осушив внушительный стакан простой воды, стал быстро уничтожать еду на тарелке, что поднесла ему одна из девиц. Особенного почтения удостоилась салонинка и другие жирные продукты.       Сангвин приподнял бровь, хмыкнул, в очередной раз удивляясь как талантливо этот данмер себя вел до, во время и после застолья. Даже не зная, какая дальняя и сложная дорога ему предстоит, он первостепенно решил упредить похмелье, нежели проверить доспехи и оружие. Сангвин помолчав, вновь обратился к чужаку в черном: - Так и пришел сам, и стал много пить. Пил он грамотно, с душой. А потом запел. И такие у него песни пошли... Знаешь, у меня тут никто так не может. Уж поверь, в Скайриме найдутся умельцы пить, а в Хаммерфелле умельцы плясать, но так, как этот мальчишка! Клянусь правым своим рогом! Так красиво отдыхать не может никто! Да и горевать, пожалуй, тоже. Вон, сейчас сидит, сопли по столу разматывает. А тогда... Чужак в ответ молчал. Данмер встал, готовый хоть сейчас спеть или станцевать, потом сел, стушевавшись, переводя взгляд с Сангвина на чужака в черном. - Хм... Да. Береги его. Много славных побед принес он Нирну. И бесславных тоже, м? – Сангвин расхохотался, и данмер, не сдержавшись, тоже рассмеялся. Чужак в черном поднялся, задержавшись на мгновенье, и после молчаливого прощания, развернулся, кивнув данмеру на выход. - Эй! Ты что? – Окрикнул их Сангвин. – Кастрюли забыл свои. И данмер стукнув себя по лбу, поднял эбонитовые доспехи, небрежно сваленные в углу. - Эх, спикер. Убили всех. Я вернулся, а всех убили. Я Винсента сам похоронил. Вот. Этими клинками вырыл могилу. Никто не найдет. Данмер, сидя на земле под деревом, одевал доспехи. Аккуратно пристегнув к поясу два одинаковых стальных ножа, он остановился. - Да, я еле его откопал. – Отозвался чужак. - Зачем откопал? – Данмер уставился на чужака, пока тот отвязывал вороного коня, с громким хрустом уминавшего белоснежную ручку одной из девушек в куче мертвых тел.       В землю между данмером и чужаком в черном воткнулся широкий эбонитовый двуручный меч. Данмер, облачившись в эбонитовые доспехи, поднял подарок Сангвина. Покрутив его из стороны в сторону, хмыкнул: - Простой меч. Не зачарованный. Интересно, почему именно сейчас?       Чужак в черном оглянулся на окно и с почтением поклонился, благодаря за прием. Данмер в эбонитовом доспехе подхватил коня за уздцы, и вместе с чужаком вышел за ворота.       Лишь только створы ворот сомкнулись, раздался шум, и поднявшийся ветер слепил глаза, бросая песком. Идти вперед нее было никакой возможности. Словно во сне, они услышали громкий, выразительный голос: - Дамы и господа! Сегодняшний бой отличается от всех тех, что были здесь раньше! Впервые, простая девушка от желтой команды будет сражаться за возможность стать гладиатором Арены! Поприветствуем храбрую героиню! - Провалитесь пропадом желтые слизни. – Процедил сквозь зубы данмер.       В порывах ветра, замешанных с песком и пылью, конь рванулся в сторону, встал на дыбы и заржал. В следующую минуту данмер выпустил уздцы из рук, и едва смог различить, как конь унесся прочь. Когда ветер стих, данмер нашел себя стоящим прямо на решетке в центре Арены Имперского Города. - Ах вот зачем мне этот простой меч. – Проговорил данмер, доставая эбонитовый двурушник.       Люсьен Лашанс так же быстро пришел в себя и, накинув на себя полный «хамелеон», отошел в сторону, лишь жестом руки предоставляя Сапфиру возможность оправдать свое поведение. Данмер сплюнул в решетку, и встал в боевую стойку. Из опустившихся ворот желтой команды, на него с криком и поднятым мечом бежал противник.       Удар меча о меч вызвал ликование на трибунах. В этот миг сердце данмера наполнилось тем почти забытым сладостным чувством, когда все в восхищении смотрят на его бой. В следующий миг взгляд его уперся в лицо противника. Эта девушка была ему знакома. - Вот не думал встретить тебя здесь в таком качестве. – Быстро сказал данмер, отражая удар. - Я знала, на что я иду. Или я буду вечной рабой на Арене, но буду видеть тебя, или убью тебя, и стану свободна! – Громко выкрикнула девушка. Ее крик был не сдерживаем ничем, но шум на трибунах не позволил лишним услышать ее слов.       Переступая с ноги на ногу, обходя вокруг, противники смотрели друг на друга. Данмер, после нескольких лет у Сангвина, не утратил, несмотря на алкоголь, боевых навыков, частенько будучи зачинщиком пьяных боев за руку дамы и споров, хищно оскалился. Сапфир думал как на радость публики поинтереснее расправится с девочкой –уборщицей, что ждала его возвращения все эти годы и тренировалась по ночам. - Вампир...- Отшагнув, оторопело проговорила девушка.       Теперь вместо сказочного принца из далекой восточной провинции, она видела только ужасающее чудовище в самых лучших доспехах. - Почти как Серый Принц. – Улыбнулся данмер. – Вот ирония, правда?       Одним мощным ударом в корпус, он сбил девушку с ног и отбросил на несколько шагов. Оказавшись рядом после быстрого прыжка, он одной ногой наступил на руку противника, в которой она все еще крепко сжимала железный меч.       Данмер действительно был вампиром, о чем и думать забыл в многолетней славной пирушке. На счастье, Сангвин милостиво перенес его на Арену во время полуночного представления. Его лица, обезображенного вампиризмом, не могли рассмотреть зрители. Толпа на трибунах вновь подняла шум, требуя смерти.       Данмер упер огромный эбонитовый меч в песок арены, рядом с головой поверженной девушки, и широким жестом руки приветствовал публику. Он делал это чтобы позабавить их, показать, что сегодня доставит им удовольствие.       В это время девушка постаралась подняться, и в бессилии била кулаками по доспехам данмера.        Данмер улыбнулся, и под общий удивленный «Ох!», отпустил руку противника, позволяя продолжить бой. Не глядя на противника, он, точно чувствуя каждое ее движение, вернулся на центр арены, позволяя толпе любоваться собой и приветствуя народ. Девушка оступилась, подняла меч, и поднялась сама. Она собрала все свои силы, сконцентрировала все мысли, и, уверено держа меч, поднимая его для удара, с криком кинулась на данмера.        Данмер в сверкающих от света факелов доспехах, поднял руку, показывая, что дает ей шанс уйти, но девушка не останавливалась. Неожиданным быстрым и мощным ударом, данмер обрушил двурушник прямо на голову противника.       Железный шлем не выдержал удара такой силы, продавился и разбился на две части, и в момент, когда холод меча достиг самой головы девушки, она уже была мертва. Одним ударом, направив силу в одну точку, данмер сотряс все тело жертвы, сердечко которой не выдержало, и сбилось с ритма. Тогда же оторвались селезенка и почки. Тело несчастной воительницы упало к ногам данмера.       Публика взревела, приветствуя своего героя. Теневой Шаг вернулся на Арену! Это и было тем самым сюрпризом, что взвинтил цены на сегодняшнее шоу в двенадцать раз. - И вновь Теневой Шаг одержал победу! – Объявил знакомый голос. – Дамы и господа, у нас вновь есть герой! А сейчас господин Теневой Шаг может отправиться и отдохнуть. Мы рады твоему возвращению, герой!       Пока голос говорил все это, данмер огляделся в поисках того, кто вытащил его из плана Сангвина. Скрываемый «Хамелеоном», Люсьен Лашанс был невидим, и неопределяем. Данмеру ничего не оставалось, как направиться в тренировочный залы свой команды, где его с радостью и распростертыми объятиями встретил старый друг. -Сапфир! Ты ли это?! Ты стал похож на сморщенную виноградину, которую пожевали и выплюнули. - Нет, не я. Ты меня не видел, понял? – Сапфир дружески обнял Овина. - Брат! – Раздался совсем рядом звонкий, высокий голосок.       Сапфир резко обернулся и замер. Перед ним, облаченная в прекрасный наряд, украшенная драгоценностями, стояла его младшая сестренка. Запыхавшаяся, она все еще придерживала полы богатого платья, которое так мешало быстро спускаться по лестнице. - Рани. – Тихим шепотом ответил он, быстро соображая. – Идем, скоро здесь будет толпа народу, они не должны нас видеть.       Схватив сестру за талию, данмер в эбонитовых доспехах быстро вышел из помещений Арены и таким же быстрым шагом ушел на дальнюю сторону прилегающего парка.       Они смотрели друг на друга, и никто из них не мог до конца поверить в то, что это все происходит на самом деле. Они оба пережили слишком много трагедий за слишком короткое время. Жизнь брата и сестры обрывалась и начиналась вновь несколько раз. Из всей большой семьи Снишеч, в живых остались только они, и об этом Рани должна была рассказать, как и о зверствах имперского легиона в их доме и городе. А Сапфира обратил вампир из Темного братства и он теперь наемный убийца, а не только прославленный герой и чемпион Арены, и об этом он как-то должен был рассказать сестре. И ни один не знал, как справиться с чувствами и с чего начать.       Их молчание не прекращалось, из глаз Рани уже бежали слезы, и она не могла их остановить. Она только протянула руку к лицу брата, и прижала ладонь к его щеке. Сапфир закрыл глаза, нахмурив брови, и в следующий миг, прижал сестренку к себе так, что ее почти не было видно.       Брюнетка же, моментально увидела рядом с возникшим из ниоткуда крупном данмере на Арене, Великого Слушателя. И она, в отличие от Сапфира и Рани, не спускала с него глаз. Когда Рани, забыв обо всем, помчалась с трибуны в комнаты синей команды, Арахна уже беседовала со Слушателем на газоне за Ареной. - Пожалуйста, разреши мне поучаствовать в убийстве Адель Филиды. Мы с Рани уже практически выполнили контракт, она одна осталась. - Просила Арахна, сбивчиво рассказав Люсьену о своих приключениях и оплошности с зельем регенерации, отданным по ошибке Ранитко и приведшем Арахну в Столицу. - Хорошо, но потом немедленно в Город Ночи. Пойдем, обсудим все. А Рани с братом надо о многом поговорить. - Слушатель обнял Арахну за талию и увел в «Тайбера Септима», лучшую таверну города. Сняв лучший номер и приведя себя в порядок после бурного приветствия друг друга, Арахна и Люсьен заказали ужин и присели за столиком в самом темном уголке второго этажа, с которого открывался прекрасный обзор.       После нескольких бокалов вина и отменно прожаренной оленины, Великий Слушатель настолько разоткровенничался и развеселился, что признался в своей солидарности с Верховным Спикером на счет того, что Рани надо держать как можно дальше от всего, что хоть каплю важно. Арахна негодовала и не соглашалась, но перечить любимому мужчине не могла.       Как раз в это время снизу раздался шум громкого разговора, и смех. На второй этаж поднялись Рани и ее брат. Усевшись за столик, они оба тут же увидели и Слушателя и Арахну, и оба стали делать вид, что не замечают их. Кроме двух пар на втором этаже никого не было, и услужливый официант-альтмер лениво играл носком ботинка, поглядывая то на одну, то на другую пару.       Увидев Рани, Арахна было привстала, чтобы поздороваться с сестрой, но ее остановил жест Люсьена, положившего свою руку на ее. На лице Великого Слушателя отразилась настолько зловещая улыбка, что Арахна замерла и вернулась на свое место. А Люсьен Лашанс быстро объяснил ей всю ситуацию: - и брат и сестра делают вид, что не имеют никакого отношения к чему-либо неприличному, и конечно же – не состоят в Темном Братстве. - Нам лучше уйти, и дать им возможность все выяснить. Но... Если ты хочешь, можем передать им привет напоследок. – Бархатным голосом сказал Слушатель, еще раз улыбнувшись.       Арахна тут же поняла всю пикантность ситуации и захихикала в кулачок, глядя на то, как Рани и ее брат поочередно бросают быстрые взгляды в их сторону. - Конечно, я сейчас. – Арахна быстро и незаметно спустилась вниз и что-то пошептала на ухо трактирщику, пока Люсьен облачился в невидимость и скрылся в комнатах таверны, немало обрадовав Рани и Сапфира своим исчезновением. «Ушел наконец-то!»-Подумали одновременно и Рани и Сапфир.       Когда Арахна возвращалась наверх, она стараясь тихо и незаметно пройти мимо столов, но зацепилась подолом своего черного платья и устремила свой лик прямиком на встречу столу, за которым сидели Рани и ее брат. Реакция данмера была моментальной, и брюнетка изящно приземлилась на его руку. - Извините. – Только сказала Арахна, мысленно желая провалиться сквозь землю от неловкости. Сапфир замер с Арахной на руке, просто глядя в ее глаза. - Вы не пострадали? – Спросил данмер, понимая, что мог бы сказать и что-нибудь по-эпичней.       Арахна молча покачала головой и смылась в свой безопасный темный угол, предвкушая реакцию на сюрприз, чтобы потом все в подробностях рассказать Великому.       Едва Рани и Сапфир смогли вернуться к разговору, и каждый пытался как-то рассказать нынешние реалии, как вежливый альтмер официант передал им «подарок от соседей». На стол водрузили бутылку вина и большую тарелку прекрасных красных яблок. Не сговариваясь, данмеры посмотрели в темный угол. Там, словно статуя замерла на стуле Арахна, делая вид, что смотрит в другую сторону, а не с любопытством пумы на охоте на брата с сестрой. - Кто это такие были?..- Как можно более непринужденно спросила Рани. - Не знаю. Не смотри туда. Не смотри в тот угол, говорю тебе. – Сапфир откупорил бутылку, и быстро разлил по стаканам подарок. Оба нерешительно смотрели на выпивку, словно просчитывая шанс того, что все это отравлено. - Может, пойдем отсюда? – Рани улыбнулась и похлопала глазами. - Неудобно как-то. - Сапфир почесал подбородок. Рани первая взяла стакан, и с видом «пропадай все пропадом», выпила. В это время Сапфиру показалось, что за столом в темном углу захихикали. - Что это? – Рани стянула одну из двух записок, развернула под столом и оторопела. На записке радужной краской, которую она недавно смывала с себя и всего убежища, было написано «Мы знаем.» В это время Сапфир сделал то же самое, прочел те же самые слова, и так же, как сестра скомкал записку. - Что там написано? – Рани перегнулась почти через весь стол, чтобы забрать записку брата. - А у тебя? – Сапфир подальше отвел кулак с зажатой запиской. - Тише ты, не привлекай внимания. – Зашипев, Рани уселась на месте. - Я и так стараюсь, это ты через весь стол лезешь. Довольная увиденной реакцией, Арахна удалилась в комнату и скрылась за дверью. - Мы сегодня остаемся здесь. Пойду, возьму ключ от комнаты. – Подозрительно спокойным голосом сказал Сапфир, и спустился вниз. Рани смотрела за ним, и отпивала вино из стакана. - Утром встретишься с Арахной у входа в Университет Таинств, а когда все будет закончено...- Бархатный голос Слушателя раздался как три грома среди ясного неба.       От неожиданности и напряжения, достигшего своего пика, Рани выпустила стакан из рук, и уже было вскрикнула, но добрый Слушатель зажал ей рот, и блондинка только испугано вращала глазами. - Когда все будет сделано, забери остальные деньги у заказчика и отправляйся в Город Ночи. Когда добрый Слушатель отпустил лицо данмерки, она со слабой надеждой спросила: -А можно в обед? Слушатель коротко кивнул, и, накинув полный Хамелеон, скрылся из виду, буквально.       В ту ночь Рани с братом так и не открыли друг-другу правду о своем положении в Темном Братстве. Однако оба согласились, что на следующий день нужно будет расстаться. Рани сослалась на дела в столице, а Сапфиру не терпелось разузнать все, что происходило в Сиродииле и Темном Братстве в его отсутствие.       Совершенно не выспавшись, с тяжелой от выпитого вина головой, Рани потянулась. Пальцы коснулись волос брата, и блондинка улыбнулась. Дуальтэ спал как убитый, но лицом в подушку, и одной рукой невзначай держал сестру. В этот момент Рани очень сильно захотела, чтобы весь Сиродиил провалился пропадом с их вербовками, контрактами и прочим, чтобы можно было спокойненько жить. - Ты далеко? – Спросил в подушку Дуальтэ. - Дела тут в городе. Все нужно доделать и едем. - Да. Едем. – На этих словах Сапфир замолчал. Ему-то можно было спать сколько угодно.       Рани, ворчливо, но все же с улыбкой всех обсуждая, перекусила в Купеческом трактире и пошла на встречу с темной сестрой. Арахна ждала ее на лавочке у университета, весело болтая с Раминусом Полусом. Увидев Рани, Арья что-то шепнула магу и он поспешно ушел. - Тебя как солнышка в дождливую погоду дожидаешься. Люсьен разрешил помочь тебе с вдовой Филиды и кое-что дал для этого контракта. Смотри...- Арья достала из кармана небольшой сверток и протянула Рани. - Что это? - Рани стала осторожно разворачивать сверток, внутри которого оказался массивный круглый предмет с ручкой, инкрустированный сапфирами и рубинами. - Зеркало Ситиса. Стой-стой, не смотрись в него, оно убивает любого, кто в него взглянет. - Арахна остановила руку рани, уже готовую повернуть зеркало и посмотреть в него. - Здорово, правда?! Филиду убила Роза Ситиса, а Адель убьет это. - Да уж. Ладно, давай поскорее закончим со всем, у меня дел по горло. Кстати! Как тебе тот парень, с которым я вчера была? – Рани распахнула глаза, в ожидании ответа. - Красивый, настоящий данмер. – Арахна сказала самые нужные для Рани слова. - Это мой брат! Родной. – Рани задирала нос все выше и выше. – Да, его зовут Дуальтэ. Это он меня пригласил в Сиродиил. Да, и у него тут огромный дом, рабы, точнее слуги, целая конюшня, и он вообще воевал и был в Обливионе. Ну, еще к слову он Теневой Шаг – чемпион Арены. - Ого, прославленный герой. – Арахна приложила максимум усилий, чтобы не засмеяться, вспомнив, как Сапфир осел, получив записку от Слушателя.       Рани была в полностью растрепанных чувствах, когда устало вошла в дом Адель Филиды. И смотрела она на старушку с таким безразличием, что та стала подозревать. Изобразив невероятное представление, Рани заплела волосы старушке в ужасно идиотскую прическу, которую сама нахваливала, постоянно повторяя «Вам очень идет». В конце-концов, удалось всучить вдове Филиды зеркало, чтобы она сама полюбовалась. Люсьен Лашанс был неординарной личностью, и для вдовы Адамуса Филиды припас нечто особенное. Зеркало было прежде всего необычно красивое, но то, что отражалось в нем – сводило с ума. В зеркале отражались все ужасы и ошибки прошлого.       Адель Филида замерла, глядя в зеркало, и Рани, невзначай оставив на комоде кинжал, тихонько вышла, прикрыв дверь. Старушка смотрела, не отрывая глаз, пока не стала тихо стонать, а после – плакать. То, что творила она не шло ни в какое сравнение с тем, что на самом деле творил ее муж.       Рани терпеливо сидела внизу, и ждала. Но оставаться в этом доме надолго она никак не хотела. В любую минуту мог прийти кто-то, чтобы проведать Адель. Наконец, раздался тот самый звук. Рани тихо и спокойно поднялась в спальню, где оставила старушку, и широко улыбнулась.        Безумная старуха, сжимая в руке записку, валялась на полу. Рядом валялись другие бумажки. Содержания первых двух записок уже рисовало картину безумия и самоубийства. Данмерка аккуратно завернула чудо-зеркало, и умчалась в Торговый Район, чтобы в убежище спокойно пообедать.       После того, как в убежище она торжественно вручила Лаваласу зеркало, и прямо сказала, чья это вещь, Рани с аппетитом поела, и выслушала доклад Асхи о том, что ее брат в компании Арахны отправился в Город Ночи.        Глаза у блондинки полезли на лоб. То, что она притащила в Город Ночи Арахну – было еще более-менее объяснимым, но то, что Арахна собралась притащить туда постороннего, вселяло ужас. Тут же предстала картина на ферме Эпплвотч, только вместо Лашанса там висел Сапфир. Вторым, что представила Рани, было лицо Винсента, а третьим – то, как он на нее ругается. Не выдержав, сидевший рядом Аоэль, который всегда остро реагировал на неточности, выпалил, что Слушатель так же был с ними, но потом удалился вперед. От этой новости Рани вообще словно парализовало. Решив, что ей просто дурят мозги, и что она сама потом во всем разберется, Рани облачилась в свою перешитую робу Черной Руки, и отправилась в Дурное Знамение.