Because it Makes Her Happy

После смерти Клер, она уже не была такой как прежде. Прошло больше месяца, но это преследует её каждый день. Она думает, что скрывает это от меня, при помощи дежурной улыбки, которая даже не трогает её глаза и заверяет, что она в порядке. Она думает, что я не замечаю, но это, конечно же, не так. Или она знает, что замечаю. Это одна ошибка, которую я до сих пор совершаю. Даже после стольких лет, я недооцениваю её. Я знаю, что это займет время. Знаю, что это нормально. Если бы она не скорбела о подруге, это бы вызвало у меня гораздо большее беспокойство. Но прошло больше месяца! Я все понимаю, но не могу смотреть на это. Её печаль проникает в офис, и это расстраивает меня. Это заставляет чувствовать меня бесполезным и бессильным, и это единственное, с чем я не могу справиться. Нет, не правда. Это одно из двух. Я так же не могу смотреть, как она страдает. Я не могу смотреть на это даже больше, чем не могу смотреть как страдает Эмили. Я хочу сделать что нибудь для того, что бы это отпустило её. Для того что бы снова сделать её счастливой. Я так же эгоистично хочу вернуть её, потому что скучаю по Джиллиан Фостер, которая любит жизнь. Джиллиан Фостер, которая улыбается до ушей, когда кто-то приносит ей кекс. По той, что сдерживает смех, когда я говорю что то дико неуместное. Я с трудом узнаю Джиллиан Фостер, которая ковыряется в своей тарелке. Смотрит в небо. Вытирает слезы, думая что я не вижу. Не понимает моих шуток и остается в офисе допоздна, не желая идти домой в одиночестве. Я пытаюсь удержать её. Но все попытки тщетны. Она каждый раз ускользает от меня. Я приношу ей пирожные и конфеты. Сам я их не ем, так как мне не помешало бы скинуть лишних десять фунтов. Но я делаю это, потому что знаю, что она их любит. Она улыбается и благодарит меня. Она знает что я делаю это для неё, по этому считает что ей нужно притворяться. Я хочу, чтобы она этого не делала, потому что знаю, что это притворство. Я рассказываю ей глупые шутки. Она улыбается. Для меня, а не потому что считает их смешными. Я говорю ей, что нужно развеяться. Взять отпуск. Может даже поехать в «Диснейлэнд», на что она закатывает глаза и напоминает, что ей уже не шесть лет. Я прошу её поужинать со мной. Она отказывает, каждый раз. Я стараюсь не обращать на это внимания, несмотря на то, что её отказы расстраивают меня. Однажды ночью я затащил её в бар. Я надеялся, что это ей поможет. Думал, что это хорошая идея. Оказалось, что нет. Она выпила. Много выпила. Я должен был это предвидеть. Теперь мы оба хотим забыть ту ночь. Я пытался поговорить. Напомнил, что она не просто потеряла подругу, но и была с ней в момент смерти, и что она пыталась всеми силами ей помочь. Что она сделала все правильно. Она поджала губы и ничего не ответила. Разговор окончен до его начала, и это пугает больше всего. Я перепробовал всё, но ничего не изменилось. Её печаль передается мне. Эмили видит это и волнуется за меня. Это замкнутый круг. Я больше не могу терпеть, и признаюсь моей дочери, что люблю Джилл. На что она говорит, что это меня убивает, и я должен сказать Джилл всё как есть.Но она права. Сейчас не время. Эмили говорит, что я думаю как сделать её счастливой... и я делаю. Но большая часть того, что я делаю — совсем не то, что я могу дать ей. На следующий день я зашел в её офис. Когда она не там, мне трудно поверить в то, что это её кабинет. Жалюзи опущены, стол захламлён и ни одной фотографии на нем. Этот темный и безжизненный кабинет просто не может принадлежать Джиллиан Фостер. Это подало мне идею! В пятницу я буквально заставил её взять выходной, потому что для осуществление моей задумки нужно время. У меня болит все тело. Я еще никогда не делал ничего подобного. Хочется пнуть одно из больших белых ведер, расставленных повсюду. И я делаю это, тем самым вызывая еще больший беспорядок. Но все же я продолжаю начатое... ради неё. В воскресенье я попросил Эмили мне помочь, что бы успеть закончить покраску. Моя дочь справилась гораздо лучше меня, чем я приятно удивлён. Мы так же решили сменить жалюзи на воздушные шторы, что выбрала Эм. Даже когда они опущены в, кабинет проникает свет, и их цвет практически совпал с новым цветом стен. Розовые стены. Нежный, светло розовый цвет наполнил комнату жизнью. Я купил рамку и решил поставить туда свою фотографию. Что могло сделать её счастливее? Но Эмили отговорила меня. Вместо моей фотографии мы решили поставить фотографию её с Джилл. Это фото я сделал на той рождественской вечеринке, что устроила Эм. На этой фотографии они просто великолепны. Мои девочки. Уже поздно вечером мы добавили последний штрих: полдюжины розовых роз, в узкой вазе. Нам нужно было закончить этим вечером, потому что Фостер имеет привычку приходить рано. Я взял карточку, которую нужно прикрепить к цветам. Но теперь, когда я держу её в руках, я совершенно не знаю что писать. Эмили терпеливо ждёт, когда я найду нужные слова. Когда наконец-то нашел, я поспешно их написал и запечатал конверт. На следующее утро, удивев как она входит в офис, я немного подождал, после чего прокрался за ней и встал в пороге. Она не сразу меня заметила, поэтому мне выпала возможность увидеть подлинную реакцию. Она была ошеломлена. Когда она обернуласьсь и увидела в дверях меня, на её глазах выступили слёзы. — Это ты сделал...? Я кивнул, хотя не должен был. Этот вопрос был лишним. Она уже знает ответ. Она улыбнулась. На этот раз улыбка была настоящей. Сейчас она была счастлива. Как камень с души свалился. Она открыла карточку. Я смотрел на неё, вспоминая слова, которые написал вчера вечером. «Поужинаешь со мной вечером? Позволь мне помочь тебе выпутаться из всего этого и вернуться ко мне. К нам. Мы скучаем по тебе». Фостер не ответила. Не нужно. Я и так знаю ответ. Она разрешила обнять себя. Я прижал её к себе, собираясь держать, пока она не поймет, что не одинока. Я знаю, что это только начало. Мне предстоит еще много бороться, чтобы вытащить её из всего этого. Только теперь это честная борьба. Теперь я достучался до неё.