Два тормоза

Тишина. Крики. Снова молчание. И снова вопль. Она схватилась за голову и присела на кровати, сегодня кошмары были ещё реальнее, чем раньше. Она опять видела, как ситх с чёрной рукой идёт по Храму Джедаев, как он убивает маленьких детей, как он повергает одного за другим сильнейших мастеров Ордена. И, самое страшное, как он протыкает её синим мечом, не слушая уверений в том, что она никогда его не оставит. В его глазах горели страшные янтарные огоньки, заполонившие всю радужку, а под нижними веками залегли глубокие тени. — Ты лжёшь! Он обещал, что спасёт твою жизнь, а ты защищаешь этих предателей! Она совершенно не понимала, что натворила такого, из-за чего он мог перейти на Тёмную сторону. Из-за неё. Из-за её жизни. Но, что ей могло угрожать? А*— Если я не переживу эту войну, пусть, хотя бы, успею поцеловать его. Но, если он действительно любит эту слезливую набуанку? Плевать! Сегодня он мой! Тогрута резко отбросила ногами одеяло и вскочила с кровати. Всего-то час ночи, для Корусанта это ещё детское время. Она осмотрела себя, примечая каждую мелкую деталь. Топик, юбка, ночные брючки. А*— А вот это лишнее. Она легко стянула с себя уже ненужную деталь гардероба и аккуратно положила под подушку. Стало значительно прохладней, но это должно было быть ненадолго. Скоро, совсем скоро она, наконец, скажет ему то, что так долго скрывала. Девушка вошла в комнату и остановилась. Всё-таки, надо было продумать план, а не надеяться на «Авось», как всегда. А*— Нда-а… И что мне ему сказать? «Здрасьте, мастер! Я пришла вас совращать!». Не-е, это слишком явно, да и обратиться надо как-нибудь по-интимее. О! «Энакин, в моей комнате прорвало систему обогрева, поэтому я буду ночевать в твоей кровати в одном нижнем бельё!» Проверит же… Или того хуже, починит. А если сначала его возбудить, а уже потом болтать? Ну, и как? Э-эх… Надо было внимательнее смотреть те записи… Так, значит, сначала надо засунуть руку в штаны. Интересно, а у него «Он» красивый? Ну, свет лучше не включать. А дальше? Вроде, головка — самая возбуждаемая зона. Ну, поглажу немножко. Только аккуратно! Вот, только бы не пропустить момент, когда он будет готов. Эх, к хатту! Она прошла вперёд, поближе к кровати, и присела на край. Спящий Энакин смотрелся очень мило и беззащитно, Ей даже на миг захотелось просто полежать рядом с Ним, чувствуя тепло Его тела. А*— Потом! Это потом! Рука проскользнула под одеяло и медленно ощупала бёдра джедая, выискивая под штанами свою цель. Э*— Надо срочно научить её прятать свои намерения в Силе. Твою ж банту! Надо подключаться! Она, словно ленясь, легонько обвела Его достоинство рукой, чуть касаясь, заставляя Его тело отреагировать самым, что ни на есть, обыкновенным образом. Он присел, делая вид, что совершенно не знал о Её присутствии, и удивлённо-вопросительно посмотрел на Неё. — Асока, что ты делаешь? Э*— Шаак ты, неймодианский! Сделай хоть голос нормальным! А то, она поймёт, что я — тормоз. Ой, какой же я тормоз… А*— Что говорить? Что говорить? Твою ж Умбару! Он, кажется, что-то скрывает… Она молча забралась на Него, постаравшись как можно плотнее прижаться к Его достоинству бёдрами. Он чуть слышно вздохнул и, опираясь правой рукой на кровать, погладил Её заднее лекку живой конечностью. А*— Нда-а… Надо было ещё выяснить, как надо целоваться. Ёжкины забраки! Он немного надавил на Её голову, прижимая покрепче к себе и прикоснулся к Её губам языком. Немного провёл вдоль, словно пробуя на вкус, и, только после этого, проник в Её рот, крепко сдавливая затылок и монтралы обеими руками. А*— И когда он успел ещё и второй меня обнять? Ох-х… Её мысли отправились туда же, куда Она несколько минут назад закинула Кодекс, Падме и правила приличия. Монтралы слабо трепыхнулись, требуя немедленных ласк, и Она опустила свои руки с Его затылка, за который цеплялась в последний миг, на брюки, из которых ощутимо выпирало джедайское достоинство. Она ловко распустила узел, удерживавший их на месте и вновь дотронулась до уже не мягкой части тела. А*— Ничего себе! — А-а-а! Юноша резко подхватил Её за талию и перевернул на спину, занимая ведущее положение. Она немного нахмурилась, не ожидав столь быстрой смены ролей, но чья-то, или, вернее, кое-чья рука, забравшаяся под Её юбку, тут же отвлекла от раздумий. Он мягко погладил по внешней части бедра, словно призывая Её не бояться, и переместился к внутренней. Она немного сжала ноги, напрягшись от ожидаемой боли, но Он только аккуратно провёл пальцами, не причиняя неприятных ощущений. Рука легко скользнула вверх по животу, слегка поглаживая и успокаивая. Э*— Эх, и почему им в первый раз обязательно должно быть больно? Ну, к хатту! Он быстро стянул юбку, не дававшую простора Его движениям и крепко прижал губы девушки к своим. Она попыталась закричать Ему в рот, и Он прекратил движение, нежно гладя Её по монтралам. Э*— Скорее бы тебе перестало быть больно… А*— ОдуретьОдуретьОдуретьОдуретьОдуретьОдуреть… Она, заметив Его остановку, передвинула руки на спину и попробовала как-нибудь сообщить, что уже можно продолжать. Кажется, Он нашёл личный запас вкуснятины где-то в районе Её дёсен, которые сейчас упоённо изучал. Она резко дёрнула языком в сторону и чуть прикусила Его. Он оторвался и с удилением посмотрел на возлюбленную. Э*— Что, совсем неприятно? Или мне не давить? Да, что ж такое?! Надо срочно научиться читать мысли! — Не о-останавлива-айся… Мне у-уже не больно-о… Ой! — Точно? Она недовольно вцепилась Его спину ногтями и попыталась двигать бёдрами сама. Попытка, в какой-то степени, увенчалась успехом, потому-то Он наконец перестал тормозить и проявил инициативу. — Асока, я просто не хочу, чтобы у тебя остались неприятные впечатления. Он резковато дёрнул бёдрами, тяжело опираясь на Неё и громко выдохнул. Она почувствовала внутри себя что-то тёплое, даже горячее, оно было немного другим, чем ощущение любимого внутри себя. А*— Так вот какая она! Ну, как бы поприличней выразиться… Ай, ладно! Она повернулась на бок и прильнула к Его груди, всё ещё резко вздымающейся от пережитого наслаждения. Он, чуть подрагивая, обнял Её, прижимая к себе как можно крепче, не желая отпускать. Никогда. Они так и уснули в одной постели, не замечая, что переплелись телами, не зная, что всего через несколько часов им придётся объяснять Совету, как они умудрились проспать отлёт на миссию, спланированную несколько недель назад. Сейчас им было плевать на всех, всё и вся. В том числе и на сенаторов от Набу и Ондерона. — Энакин, ты не считаешь нужным помириться с ней? Молодой рыцарь, производящий удручающее впечатление, вяло полз по Храму Джедаев, еле поспевая за бодрым магистром. — Зачем? Она сама решила, что с этим сенаторишкой ей будет лучше. Это её выбор, и я не хочу ей что-то запрещать. — Но я вижу, что ты страдаешь. Энакин опустил взгляд в пол, пряча глаза от бывшего мастера. — Я не из-за Падме, а… — Ты до сих пор вспоминаешь Асоку? Но уход из Ордена был её выбором, также, как и жизнь с Кловисом — выбор Падме. — Ты не знаешь… Она ушла, мне кажется, из-за того, что не хотела мешать мне с Падме. Какой же я был дурак! Надо было её остановить! — Вот, только не… — Из-за собственной дури я потерял своё счастье! По собственной вине! И теперь все вокруг счастливы, а я один, как гворран ансионский! Юноша упал на колени и уткнул голову в ладони, скрывая от бывшего мастера свои слёзы. Иногда ему казалось, что если бы он в тот день сказал Асоке, почему он так не хочет отпускать её, возможно, она бы осталась. Возможно. Эта неопределённость мучала его вот уже пятый год, не давая уверенности ни в собственной виновности, ни в чужой. — Почему ты плачешь? Он почувствовал на лбу прикосновение маленькой ручки. Светловолосый мальчик, стоявший перед ним с вопросительным взглядом, кого-то ему до ужаса напоминал. Кого-то, жившего много лет назад на одной пустынной планете. Он внимательно посмотрел на ребёнка. Это, конечно, было абсолютно невозможно, но вдруг? — Я… Как тебя зовут? Малыш солнечно улыбнулся. — Люк Скайуокер. Я скоро буду юнлингом. Джедай резко вздрогнул, услышав свою фамилию, конечно, именно этого он и ожидал, но узнать, что у него есть четырёхлетний сын… Как-то слишком внезапно. — Твою маму зовут Асока? В глазах мужчины загорелись небесные огоньки, пропавшие после ухода его любимой из Ордена, он уставился на мальчика блестящими глазами. — Да. А ты её знаешь? — Где она?! Люк вздрогнул от громкого крика, но он не был бы способным к Силе, если бы не отличил злой вопль от влюблённого. — Она говорила с каким-то зелёным джедаем. Он представился Едой. Магистр Еда. Они что-то хотели обсудить про меня и мою сестру. Энакин рухнул на пол. Вот чего-чего, а ещё и дочери он совершенно не ожидал. Э*— Получается, у неё родились близнецы? — Ты можешь отвести меня к ней? Мальчик бодро взял его за руку и потянул к залу Совета. — А как тебя зовут? — Энакин… Энакин Скайуокер. Из зала, вслед за магистром Йодой, вышла молодая женщина в длинном красном платье, рядом с ней, держась за юбку, семенила маленькая тогрута, похожая на женщину как две капли воды. Она остановилась, увидев Энакина, подходящего к двери. Он отвёл глаза от сына, почувствовав знакомое ощущение в Силе. Э*— Асока. Асока моя. Ты вернулась? А*— Энакин. Энакин мой. Я больше никогда от тебя не уйду. О*— Два тормоза! — Йода, давай! В спины влюблённых врезались два весьма крупных магистро-снаряда, вынудившие парочку, наконец, оказаться в объятьях друг друга. Снова. Через столько лет. Она почувствовала на своей талии руки, так сильно напоминающие о той единственной ночи, которую они провели вместе. Она, взрослая женщина, бывший падаван-джедай, а ныне рыцарь, работавшая несколько лет под прикрытием в тылу врага, разрыдалась на его плече, как та самая маленькая девочка, боявшаяся признаться в своих чувствах. — Асока! — Энакин! Маленький зелёный магистр, бодро проскакав по залу, собрал юных Скайуокеров и уже не юного Оби-Вана и увёл их в Зал Тысячи Фонтанов. Чтобы точно не спугнули эти глупых влюблённых. Он прижал любимую к себе, чувствуя, как скачет её пульс. Она очень сильно боялась, того, что окажется третьей лишней, что её чувства безответны. За эти годы она научилась выживать среди не переносящих её существ, но в то, что её кто-то может полюбить, так и не поверила. — Асока, я не сказал тебе тогда… Я люблю тебя! Он ласково прикоснулся к её губам, не давя, но наслаждаясь тем, что может поцеловать её, не боясь, что кто-то об этом узнает. Через два года в семье Скайуокеров родились ещё двое близнецов…