Немного... о любви

— Ну, куда ты собрался, дурень! — мать вцепилась в свободную руку, пытаясь выхватить дорожную сумку из другой. — Не пущу! Слышишь? — Я уже все решил, успокойся, — Алексей со всей осторожностью отвел ее руку. — А как же работа? Семья, в конце концов? Леша, одумайся! Хоть раз послушай свою мать, — женщина обессилено опустилась на крохотный пуфик, стоящий в прихожей. — Это не соседний город, это другая страна! Алексей тяжело вздохнул, опустил сумку на пол и присел на корточки перед матерью. Влажные, выцветшие с возрастом серые глаза смотрели на единственного сына с упреком и обидой. Она столько сил вложила в его воспитание, в его взросление и становление личности, вплоть до карьерной лестницы. Не спала ночами, ждала сына почти со всех его гулянок и терпеливо сносила все капризы, пока ее чадо не возмужало и не стало взрослым и самостоятельным мужчиной. И вроде уже смирилась она, что сыну далеко не пятнадцать, а на десяток больше, а тут как обухом по голове — отъезд и желание жить в другой стране. Не хватало смелости отпустить и принять до конца это решение, а он уже стоит и шнурует ботинки, собираясь в холодную и никому ненужную Сибирь. Да и в голове не укладывалось, как можно променять стабильную и комфортную жизнь на ее подобие в такой необъятной глуши? Да еще с кем? С другим мужчиной… Внутри все звенело и вопило от боли и страха, сердце каждый раз обливалось кровью, стоило только подумать о том, как этот несносный мальчишка справится там. Будет ли доволен работой, погодой — со всей его мерзлявостью — с отношениями, которые длились вот уже больше двух лет. Анна Дмитриевна пережила вместе с сыном все его взлеты и падения, приняла любовь Алёши к другому, намного старше его самого, мужчине, что не раз говорил ей о своих планах и решениях. Приняла и решила всегда, несмотря ни на что, быть на стороне своего маленького принца. И вот он сидит, смотрит на нее своими честными карими глазами, доставшимися от покойного отца, а она вспоминает, как за ручку водила его в детский сад. Как маленький Алёша рассказывал про машины, про то, что у других деток есть похожие ботинки на шнурках и что в крохотных шортиках выше колена лежат целых два носовых платка. Анна тогда часто лечила сына от постоянных простуд. Сколько общих слез за разбитые коленки, сколько счастливых моментов, когда его улыбка согревала и согревает по сей день уже немолодую душу, сколько сомнений по поводу и без, а сколько боли и потаенных мыслей. Вырастила, воспитала и отдала всю себя, потому что иначе нельзя. И теперь эта двадцатипятилетняя детина собирается уезжать. Будут и звонки, и сообщения с фото и редкие, но все же возможные приезды. А отпустить все равно не хватает сил. — Мама, — Алексей с улыбкой смотрит на ее лицо, — далеко, я знаю. Но мне нужно к нему и он ждет. У нас тут нет ничего, а там хотя бы деньги и возможность собрать приличную сумму. — Да на кой они тебе, деньги эти? — Анна Дмитриевна всхлипнула и обняла сына, вдыхая родной запах. — Тебе помогать, мама, — Алексей прикрыл глаза, утыкаясь носом в теплую щеку. — А если разлюбит… — Тогда ты снова будешь будить меня по утрам и готовить завтрак. Алексей отстранился, звонко поцеловал мать в худую щеку и шустро поднялся с порядком затекших коленей в полный рост. Лучше бы сразу ушел: расставаться все утро оказалось сложнее, чем принятие решения об отъезде. Анна проводила сына, нервно вытерла мокрые щеки и пошла искать свой мобильный телефон. Выбрала нужный номер, дождалась несколько гудков, а затем тихо сказала: — Поехал он, поехал, — женщина вздохнула, помяла край халата и так же тихо добавила: — Я тебе самое ценное доверяю, береги его. На том конце что-то ответили, и женщина растерянно улыбнулась, пытаясь удержать новый поток непрошеных слез. — Я и так тебе как мать, мог и не спрашивать. Только, ради бога, не ругайтесь. Телефон был отложен в сторону, сердце немного успокоилось, а на улице неожиданно стало светло, потому как солнце выглянуло впервые за эту дождливую неделю. __________ Алексей и подумать не мог, что в местном аэропорту окажется столько людей. Из головы не выходил образ глуши и умиротворенности, приправленный мамиными рассказами о том времени, когда отец служил на Камчатке. Только вот на деле все оказалось иначе: города-миллионники, промышленность и такой же поток людей. Как и везде, в общем-то. Лёша глубоко вздохнул, перехватил поудобнее сумку и шагнул в новую жизнь, ища взглядом того, кто должен был его встретить. Можно было и подождать, не рваться в чужие дебри, но разве сердцу прикажешь? Внезапная встреча и страстный роман, следствием чего и стал этот резкий переезд. Они виделись не так часто, как того хотелось, да и приезжал только Мир, потому что возможностей у того всегда было больше, а Лёше приходилось подстраиваться и делить себя пополам. Расстояние мотало нервы, проверяло на прочность и силу воли, на уверенность в самом себе. Месяц, два, а потом время полетело незаметно, превращая размеренную жизнь в круговорот встреч, крепких объятий и долгих бессонных ночей. Иногда это длилось пару дней, а иногда и неделю-две. Мирослав всегда стремился вырваться и приехать к нему. Работал больше, чем того требовалось, планировал командировки, брал новые объекты поближе к городу Лёши и никогда не бросал слов на ветер. Просто незаметно стал частью его жизни, на корню рубя все сомнения. Ничто не помеха, когда тянет к человеку сквозь время и расстояния. Ругались по телефону, мирились при встрече. Тосковали по разным городам — в одной постели сходили с ума. Любовь оказалась крепче, чем предрассудки на тему того, что такие отношения долго не живут. Больше двух лет строили, и наконец один из них решился на важный шаг. За спиной кто-то шикнул, и Лёша обернулся, вовремя отходя в сторону от разгневанной тетки. Плечо в кого-то уперлось, и парень снова обернулся, готовясь к потоку личных извинений. Но слова так и замерли, растекаясь чем-то невидимым на самом кончике языка. Мирослав смотрел на него и мягко улыбался. Темно-голубые, почти синие глаза сокрушали внутри все, что беспокоило еще минутой ранее. Алексей повернулся, очевидно нервно передернул плечами и, забыв обо всем на свете, подался вперед, утыкаясь лбом в подставленное плечо. Горячая ладонь опустилась на его спину, и Лёша вздохнул: все хорошо, даже лучше, чем все представлялось. Его Мир был рядом, встречал его и согревал своим теплом. Мама была неправа только в одном. Никто его не разлюбит. Ни Лёша, ни Мир — не предадут это чувство, потому что оно было между ними почти осязаемо. Вынесло все сомнения, прошло через расстояние и привело в долгожданные объятия. Больше не будет коротких встреч и тяжелых расставаний, как и не будет сожалений. Встретились уже не в первый раз, а расставаться теперь будут только по утрам, чтобы этим же вечером встретиться снова.