Выбор

      «…девяносто один и два эф-эм. До-о-оброе утро всем жителям Москвы! Сегодня у нас прекрасный день, наступила весна, 1 марта 2018 года! И на улицах страны вовсю идет предвыборная кампания, ведь 18 марта будет избран новый президент (а может быть и не новый), с которым, будем надеяться, наша страна наконец-таки начнет цвести и подниматься ввысь как новый сильный росток, чтобы простоять еще многие и многие века…»       Я заваривал себе чай. Не люблю кофе, он горький и вредный. А в сборе трав большое разнообразие витаминов и микроэлементов, необходимых для эффективного функционирования организма. Ммм, а какой аромат! Я поднес чашку к губам и с наслаждением сделал глоток, наблюдая в окно с 9 этажа элитной 16-этажки за происходящим.       Картина была так себе: волонтеры с листовками, люди с плакатами, мелкие скопления чем-то недовольных и противостоящие им «борцы» за стабильность. Ох, как же не люблю весь этот беспорядок. Больше шума, чем толку. Я вообще далек от всей этой политики, никогда ею не увлекался. А в свои 28 лет я был уже ведущим инженером в крупной компании BioNanoTech и вполне неплохо зарабатывал, поэтому жизнь остального общества меня не сильно интересовала. Я допил чай и пошел одеваться.       Перед уходом я заглянул в спальню и, увидев как моё любимое чудо ещё пока что мило спит, я тихонечко, чтобы не разбудить, подошел и нежно поцеловал это чудо в щечку. Моя девушка. Мы с ней встречались уже три года, и я думал скоро сделать ей предложение. Она работала психологом в детской клинике. Мы с ней познакомились, когда я еще был на должности пониже и мой приятель по работе, который работал менеджером, попросил меня завести в эту клинику некоторые документы по поводу предоставления наших инновационных услуг. Наверное, по судьбоносной случайности секретаря не было на месте, и вместо него оказалась настолько красивая молодая девушка, что я не мог отвести отт неё глаз и даже чуть не рассыпал все свои бумаги. На её бэйдже было написано «Александра». Через какое-то время я наконец вышел из ступора, собрался с духом и, насколько было можно добро и уверенно, сказал:       - А меня, кстати, Саша зовут.       Она подняла на меня свои голубые, необычайно глубокие, красивые глаза и, улыбнувшись, ответила:       - А меня тоже.       И тут меня осенило: да у нас ведь одинаковые имена! Я увидел её взгляд, она увидела мой взгляд, мы поняли друг друга и вдруг весело рассмеялись. После этого я пригласил её прогуляться вечером, она согласилась. Так мы и познакомились.       Я посмотрел на неё еще раз. Она была прекрасна, как ангел! Я медленно, почти не дыша, приблизился к её уху и ласково шепнул:       - Доброе утро, дорогая! И до вечера, я побежал.       С закрытыми глазами, сквозь сон, она блаженно улыбнулась, подставила еще раз свою щечку, я поцеловал её, и она тихо, с любовью ответила мне:       -До вечера, милый!       Я накинул своё пальто, обулся и вышел. До парковки, где стоял мой автомобиль, нужно было пройти всего минут 5, но эти чертовы демонстранты заполонили всю улицу, придется пробираться сквозь них.       Но вдруг… толпа медленно поползла, утягивая меня своим течением. Я кое-как выбрался на другую сторону дороги, осмотрелся и увидел невдалеке отряд ОМОНовцев со щитами. Ну вот, только этого мне ещё не хватало, у меня как раз во дворе сбоку от них стоит машина. Я немного спешил, обходить полквартала – долго, единственный путь – как-нибудь пройти сквозь них. Я решил протиснуться сбоку от них по тротуару, прижимаясь к зданию. Постарался обогнать толпу, вышел с краю раньше остальных, подошел к хранителям государства от людей и попытался объяснить им, что у меня там в соседнем дворе машина и мне нужно туда пройти. В ответ лишь молчание. Я сделал еще одну попытку объяснить более убедительно и настойчиво, что спешу на работу и мне нужно пройти, на что слегка хриплых бас выкрикнул мне из-за щита:       - Пошёл нахер!       Я удивился. Нет, ну это не в какие ворота не лезет. Я-то тут причем, что эти анархисты бушуют? Толпа недовольных нынешней властью и требующих честные и открытые выборы уже почти приблизилась к заградительному отряду, как вдруг откуда-то выбежала маленькая девочка лет 7 с ангелочком в руках, вплотную подошла к одному из щитов и пролепетала:       - Дяденька, дяденька, ну пожалуйста, не злитесь...       Протестующие уже были в нескольких метрах, ОМОНовцы напряглись…       - Дяденька!..       Несколько шагов…       - Ну пожалуйста!..       Один метр…       Накал…!       В это мгновенье я не выдержал и со всей силы ринулся вперед, за девочкой. И бам! Стычка. Волной с противоположенного от меня края самые храбрые придурки с криками накидывались на щиты. Едва я успел подбежать к девочке и накрыть её своим телом, как на меня обрушился шквал ударов.       Дубинки, палки, камни, ботинки, кулаки… И боль. Кое-как, защищая собой, я отвел девочку в сторону. Только сейчас я понял, что она плачет уже как несколько минут. Я попытался её успокоить:       - Ну тихо, тихо, не плачь, всё будет хорошо, сейчас твои родители найдутся… И тут мне прилетает чей-то кулак прям в лицо. Я не выдержал и рефлекторно дал наотмашь со всей профессиональностью обладателя черного пояса по каратэ. Это был какой-то освирепевший мужик, который теперь валялся в нокауте. Ко мне подбежали ещё двое безумцев, которых я так же вырубил. Но вдруг сзади меня ударили полицейской дубинкой. Во время второго замаха я увернулся и отработал приём, в результате которого ОМОНовец получил по позвоночнику и полетел головой вперед к протестующим. И только я успел понять, что натворил, как на меня уже посыпались многочисленные удары, затем меня схватили под руки и куда-то потащили.       Я уже плохо соображал, но почувствовал, как на меня одели наручники и посадили в кузов УАЗика. Очнулся я уже в камере предварительного заключения. Рядом были еще какие-то парни из дебоширов, которые уже успокоились. Полностью придя в себя, я позвал дежурного с просьбой разъяснить, что произошло.       - Сидя и не рыпайся, махальщик. Тебе тут еще 15 суток. Нефиг было наших раскидывать. Доигрался.       Вот чёрт! Только этого мне ещё не хватало! Интеллигента - в тюрьму! Я прошарил свои карманы. Пальто, конечно же, грязное и испорченное. Фух, телефон здесь. Позвонил своей девушке, сказал ей, что я в отделении полиции. Через час она приехала, очень взволнованная, с расспросами, что случилось и почему я здесь. Я ей всё рассказал.       Через 15 дней меня выпустили. Когда пришел домой, первым делом включи телевизор. Дела оказались плохи. По всей стране творился полный хаос. Позвонил телефон. Я взял трубку. Это оказался мой босс.       - Ну здравствуй, Белов! Ты в курсе, что ты уволен?! Сначала неделю не появлялся, а потом оказалось, что еще и обезьяннике, за уличное хулиганство. Вообще уже охренел, мне такие работники не нужны. Всего хорошего!       Пип-пип-пип. Это был гудок моей оборвавшейся в один миг карьеры. Я даже не успел ничего сказать в своё оправдание. Это был полный обвал. Моя девушка молча стояла рядом, мягко положив свою руку мне на плечо. И без слов было понятно, что я в полной заднице. Я опять посмотрел в телевизор. Это было уже похоже не на митинги, а на революцию. Подошел к окну, на улице опять собирался народ. И в этом мгновенье что-то во мне перевернулось, что-то я осознал, что-то увидел, чего не видел раньше.       Помниться, в молодости я писал стихи. Обычно самые лучшие строчки приходили в моменты переживаний, особых волнений насчет чего-либо, когда чувства и мысли внутри колыхались как пламя и просились выйти наружу. Тогда я брал блокнот, ручку и начинал писать. И так же сейчас. Я взял карандаш, листок бумаги, сел за стол и начал писать.       Потом я оделся, накинув то же своё пальто, обнял свою девушку, сказал, что очень сильно её люблю, взял листок и вышел на улицу.       Все направлялись к площади, где с самодельной сцены громко вещал один оппозиционер. Я пробрался поближе через толпу, дождался, когда человек закончит свою патриотическую речь, резко взобрался на его место, вежливо его отодвинув, и поднял правую руку в знак просьбы о тишине. Кто-то посмотрел на меня с недоумением и недовольством, кто-то с призывом и надеждой, но гомон всё-таки толпы умолк. Посмотрев в глаза всем людям, стоявшим передо мной, в глаза, наполненные желанием сделать хоть-то, чтобы изменить этот мир к лучшему. Я набрал в легкие прохладный грязный воздух и громко, четко, выразительно заговорил: Где наш русский супермен, Что разорвет этот плен И даст нам противоядие От темных плеяд одеяний, Которыми нас всех укрыли?! И где Солнце - мы забыли, Забыли, что такое "воля" - Гипнозоэкраны, и душа уж воет. Эй, наверху там, вы довольны? Стал наш разум подневольным! Хватит играться нами, хватит! Пора сменить колонтитул власти! А где наш социализм? К чёрту ваш капитализм! Друг другу все дают на лапу. Выбрали не тех мы депутатов. И пока чиновники играют в карты, Разворовывая людей и наплевав на факты, Мы спим на нарах В кротовых норах демократов. Куда подевали добро и справедливость? Где равенство? Скажите мне на милость! Нас посадили в законодательные рамки, Но не как картину, а как скот в бараки. Органам правохранения закон не писан. Хоть сами его пишут, но ведут себя как лисы. Верните нам державу! Верните нам страну! Дайте надежду людям - не в словах, а наяву!       Ещё несколько секунд народ стоят молча. Как будто последние слова еще доходили до их сердец. И вдруг толпа закричала: «Урааа! Урааа! Урааа!». И в этот момент я понял, что стал их героем, их кумиром, их спасителем, тем русским суперменом из своего же стихотворения. Еще около часа назад мир, который я столько лет строил вокруг себя своим упорным трудом, рухнул в одно мгновенье в результате выбора двухнедельной давности, когда я решил спасти ту маленькую девочку. И вот сейчас я осознал, что только что с этого момента я начал строить абсолютно новый мир, мир, который изменит эту планету и миллиарды людей, проживающих на ней, лучший мир, в котором еще много и много веков будут жить наши потомки и вспоминать этой великий момент в истории человечества.