Ода рыцарям лета

В ночной поре полуночных страданий, Когда на кухне шаром покати, И только соль белеет словно цианистый калий, И сахар — белый яд средь пустоты, Физическому телу не прикажешь — В желудке поселился синий кит, И животинке бедной ну вот как теперь откажешь, Что в тьме многозначительно ворчит? Тогда взмолилась паства Пиццейоле: «Простри свою над нами щедру длань!» Увы и ах, Мудрейший отказать в тот день был волен, Страданьями чтоб дух наш закалять. Два рыцаря отважных и прекрасных Задумали пойти в святой поход И обеспечить пиццей — этим солнцеликим яством — Без пищи умирающий народ. Один из них был рыж и долговязый, Другой — чуть покороче и брюнет. Союз их был так крепко верой, дружбой, братством связан, Что лучше не придумаешь дуэт! Их выбрали по мудрому решенью: Один годами мудр, другой — на вид. Их Стражи не смогли бы ни за что предать забвенью, Ведомы властью сумрачных интриг. Дорога их была полна печалей — То лунный свет закроет облака, То артефакт волшебный без зарядки залагает, То монстры заорут издалека… И вот они, сквозь слякоть, стынь и холод, По тропам, где остыл последний след, Всё шли туда, где в тьме мерцал огнями дальний город И ждал их благоносной пиццы свет. Теплом спокойным встретила Обитель Измученных героев летних дней, И им кассир, как инок, словно лучший друг, учитель, Отдал частицу мудрости своей, А вместе с ней — увенчаны страданья! Не зря был тяжкий труд произведён! — Спустя всего минуты (или годы) ожиданья Священный провиант преподнесён. Но был недолог отдых их беспечный — Пора была идти в обратный путь. Под тяжестью еды, как под ярмом, сводило плечи, Нога всё норовила в грязь шагнуть, Тропа была полна бугров, оврагов, Где даже конный не везде пройдёт! Но что ж поделать? Рыцарь знает: надо — значит надо, И потому они всё шли вперёд. Их дух — несокрушимый, монолитный — Сдаваться даже в мыслях не давал, И светоч стойких душ, в ночи сияющий софитом, Дорогу в тьме полночной озарял. Они всё шли: сквозь гаражи и склады, Поля и стройки, холода и зной, И, наконец, поправши бесконечные преграды, Увидели огни земли родной. И возопили рыцари толпой: «Сударыни и судари! Извольте Вы речи эти к сведенью принять: Наш дух, конечно, нынче просто невъебенно стойкий, И этого никак уж не отнять, Однако, господа, как говорится, Хоть нам еду так трудно не любить, Но больше никогда и ни за что не будем пиццу Мы в ваше, блять, Хуюкино носить!»