Серый человек

Холодно. До безумия холодно. И темно. Пусть мы и находимся на вершине башни под открытым небом, но ни одной звезды, ни одной маленькой зацепки света. Как же хорошо это вписывается в атмосферу. Так было и будет. Сколько бы мне внушали, что именно здесь всегда боролись за сохранность мира, атмосфера отчаяния не может покинуть это место. Никогда в жизни. С высоты местоположения Ордена едва ли различимы признаки города под нами, что добавляет большей отстраненности, хотя казалось бы куда уж дальше. Впрочем, это вполне себе рационально для духовенства. Такая большая церковь, полностью заполненная оружием и его носителями. Почему я никогда не могла принять этого? Сколько бы не говорили про искупление, я согласна с этим, да. Но методы, которые мы используем. Что за чувства терзают меня на счет них? Ледяной воздух обдувал нас, а вокруг редкими косяками парили снежинки. Рихтер стоял, облокотившись на стену у двери, не желая подходить к краю. Я же стояла у самого края, облокотившись вперед. Осознание того, что нечто обязательно должно произойти терзало до глубины души. О появлении в Ордене моего и друга, и врага сперва объявлять никто не собирался, так что все это было слишком далеко от нас двоих тогда. Слишком. Новый порыв пронзительного ветра. Такой оглушительный, что казался едва ли не музыкой. Музыкой, под которую я не могла не петь. На чужих берегах - переплетение стали и неба, В чьих-то глазах - переплетение боли и гнева; Это всегда было моей привычкой. Петь, когда не надо. Слышать музыку, когда ее нет. И Луна - я ее ждал и любил как невесту; Нам не до сна, мы дети богов - наша участь известна. А он словно бы привык. И тогда, и сейчас меня пытались отвратить от него, но никогда в своей жизни я не могла бы сказать ему «нет». Я никогда не скажу этого своей семье. В наших зрачках - острые грани вечного льда, А на клыках - свежею кровью пахнет вода; Видишь мерцание лезвий средь стонов разодранной ночи, Слово прощания с жизнью, что стала мгновенья короче Я усаживаюсь на край, а мотив в этом пронзающем ветре звучит все яснее и агрессивнее. /Сейчас я знаю, что внизу доносились звуки битвы. Это был гимн. В ту секунду это был гимн. Но кто мог это знать?/ Вечна погоня, вечно над морем лететь нашей вере; Бледные норны шепчут: на север, вы в сером, вы звери... Один из работников, имени которого запомнить я так и не удосужилась, прерывает нас, зовет вниз. Вот и тот самый тревожный звоночек будущего, который открывает новую. «В одну из самых печальных историй»- как чувствовала, и оказалась права.

А у мертвых в глазах - переплетение боли и гнева... ...стали и неба...боли и гнева...светом и ветром...на север, вы в сером, вы звери, на север…