Вечерние мысли Роуга

      Над столицей Фиора – Крокусом – горели звёзды, щедро даря свой серебряный свет. Город впитывал его с благодарностью, не забывая про ответные дары – сияние сотен тысяч магических светильников, благоухание огромного количества сентябрьских цветов и, конечно же, гомон множества людей, отгоняющий мёртвую тишину прочь от города. Само собой, всё это было распределено неравномерно. И если стены и залы королевского дворца Меркурия были залиты светом и лёгкой, почти неуловимой музыкой, то, например, отдалённые районы столицы, расположившиеся среди парков и скверов, пребывали в тишине и цветочном благоухании. Время от времени источники шума, света и запахов смещались из одних мест в иные: с рыночных площадей – в таверны; с причалов небесных кораблей – в кабачки, трактиры и казино. Лишь королевский дворец, арена Великих Магических Игр и несколько иных зданий – казармы городской стражи, часть отделения магических институтов, музеи и центральные площади – сохраняли до поры до времени свою монотонность.       Однако был ещё один яркий источник нетерпеливой жизни, расположенный, правда не в самом городе, а в нескольких километрах от него, словно огромный, могучий и ленивый в своей силе хищник, прилёгший в горном логове. Главный штаб гильдии Саблезубый Тигр.       Его холл, гостиная с магическими бильярдом и боулингом и задний двор, занятый бассейном, так и кипели пылкой жизнью: вокруг раздавались смех, радостные крики, плеск и музыка под колкими лучами вечерних звёзд. Впрочем, были также места тишины, покоя и разнообразного уединения. В небольшой библиотеке читали книги, в садах медитировали, гуляли и тайно – или «тайно» – встречались возлюбленные.       Но оставались ещё и комнаты членов гильдии. В некоторых из них танцевали и пели, в других беседовали по душам, а хозяева третьих находили удовольствие в уединении.       Именно так и проводил свой вечер Роуг – один, за книгами. Его комната была просторной; в ней были лишь самые необходимые предметы: шкафы для одежды и книг, стол для работы и чтения, несколько удобных кресел, кровать, небольшой кошачий уголок для Фроша – розовый и с чёрными пятнами, он сам был чуть ли не единственным ярким пятном в помещении – и несколько лакрим-светильников на подставках. Но каждая из этих вещей была сделана с мастерством и любовью своего создателя. Перед широкими окнами, которые должны были впускать солнечный и лунный свет, левитировали небольшие цветочные горшки тёмных оттенков, в которых находились цветы с чёрными лепестками. И их было так много, и они разрослись так густо, что даже в безоблачный день комната Роуга утопала в полумраке; теперь же, ночью, звёздный свет, ласкающий тёмный мраморный балкон, проходил лишь через стеклянную дверь, окружённую плотными шторами. Все предметы небольшой залы были тёмных оттенков: и массивная дубовая дверь, и шкафы, и стол, и поверхность кровати и даже шторы; даже свечение лакрим-светильников, казалось, слабело здесь и больше сгущало вечный сумрак, чем разгоняло его. Единственным действительным источником света был небольшой кристалл, служивший настольной лампой необходимой для чтения. Одним словом, каждая частица комнаты чуть ли не пела ночной песнью о том, что это – владения Теневого Убийцы Драконов, его логово, его сердце.       Сам хозяин - Роуг – сидел с книгой за столом, ещё несколько книг были небрежно сложены рядом с лампой. Их названия были самыми разными: «История полуострова Ишгар», «Особенности держательной и заклинательной магии», «Землеведение Боско», «Шедевры поэзии королевства Драгнов», «Математические задачи начальной школы» и «Исторические изыскания о Фестивале Короля Драконов, написанные учёным-драконоведом Натаниэлем Ломоном в X659-м году»; последнюю он и читал. Его глаза сосредоточенно скользили по строчкам, сразу же отмечая необходимую информацию, после чего маг быстро ставил пометку или делал замечания карандашом и продолжал исследование.       Так продолжалось довольно долгое время, пока он не добрался до главы об известных убийцах драконов прошлого, участвовавших в тех древних конфликтах. В ней были описаны их имена, свершения, внешность, семейные и дружеские узы, но, что важнее, за всем этим набором фактов проглядывали личности выдающихся людей, их характеры, их сущность. Строка за строкой по-прежнему пробегали перед алыми глазами мага, но его мысли уже были занятыми абсолютно иными размышлениями. Он ещё некоторое время читал, пока случайно не обнаружил, что потерял и интерес, и концентрацию. К тому же из уголка Фроша послышались какое-то движение, сопровождающееся лепетом.       Тогда темноволосый хозяин комнаты вложил закладку, медленно и бесшумно закрыл книгу и положил её к остальным, после чего убрал руки под чёрный плащ и посмотрел на кошачий домик. Ему потребовалось некоторое время, чтобы отыскать маленькую зелёную мордочку своего питомца в розово-чёрной одежде среди розово-чёрного уголка, но когда маг всё же заметил счастливого спящего кота, то на его лице проявилась счастливая улыбка. Некоторое время Роуг нежно смотрел на мордочку своего питомца, пока его мысли опять не коснулись убийц драконов. Темноволосый маг глубоко вздохнул и прикрыл уставшие глаза, помассировал их ладонями, после чего повернулся лицом к окну и, наконец, полностью погрузился в свои мысли.       Он анализировал и сравнивал своих современников и себя с убийцами драконов прошлого, находя и у первых, и у вторых определённые черты, присущие скорее драконам, чем людям. Черты как положительные, так и отрицательные.       Например, Нацу, думал Роуг, явно олицетворяет собой истинно драконью несдержанность, проявляющуюся в ярости и бесцеремонности. Первая - это то, чему невозможно противостоять, то, что не различает ни союзников, ни врагов. То, что опасно для каждого. Роуг помнил, как огненный убийца драконов дрался и с противниками, и с союзниками – в полную силу, не сдерживая ни мощь, ни чувства, проявляя себя как дракона каждым своим движением рук, тела и даже глаз. Вторая же – бесцеремонность – явно была помехой, но не для самого Драгнила, а для людей близких ему. Отсутствие манер, пренебрежение этикетом, игнорирование статуса окружающих и жажда высказать своё мнение обо всём вне зависимости от уместности ситуации ему не прибавляли шарма, а его друзей заставляли лишь смущённо улыбаться и приносить извинения, исправляя сложившуюся ситуацию. При этих мыслях Роуг раздражённо поморщился и обратил своё внимание на фигуру не менее значимую. На своего бывшего учителя – на Гаджила. Теперь же раздражение теневого убийцы сменилось на некое смешение гордости, восхищения, зависти и разочарования, а на губах, освещаемых лакримой и звёздами, застыла горькая, ироничная улыбка.       Стальной убийца драконов хоть и был так же силён, как огненный, но обладал абсолютно другим характером, основой которого, как казалось Роугу, была решимость. И эта черта порождала неукротимость и, возможно, странную… отчуждённость? Насчёт последнего слова юноша уверен не был, но иного подобрать не мог. Неукротимость… Казалось, что суть этого понятия и Гаджил – практически одно и то же. Железный убийца драконов не был абсолютно свободен никогда, поскольку сначала его использовали в «Фантом Лорде», а после «причастили» идеалам «Хвоста Феи». Но путь Гаджила, его стиль поведения, его яростность, чуждая несдержанности Драгнила, свидетельствовали о его независимости, о неукротимости его духа. Отчуждённость же Гаджила была словно органичным продолжением его свободолюбивого духа. «Да уж, каждый, кто гордо стремится идти своим путём, платит суровую – а порой и страшную – цену одиночества, цену оторванности. Однако этот груз малая плата за право не быть рабом желаний и чаяний других. В конце концов, – подумал Роуг, чувствуя как напряжённо, мощно, неукротимо бьётся его сердце, – дракон есть хищник, есть неостановимое, смелое и неукротимое движение».       При этих мыслях молодой маг с лёгкой улыбкой встал (при этом его чёлка прикрыла правый глаз), неторопливо прошёлся по комнате, после чего резко и бесшумно открыл дверь на балкон, позволив тем самым прохладному воздуху влиться в душную комнату, вышел на балкон, облокотился о его перила и взглянул в тёмно-синее небо, надеясь увидеть красавицу-Луну. Но она, к сожалению молодого мага, скрыла от него свой лик за плотной тонкой вереницей облаков. Роуг, грустно улыбнувшись, опустил голову, оглядывая раскинувшиеся перед ним сады Саблезубых, скалы, горстки домов и прячущуюся вдалеке речную долину, за которой виднелась столица. Вдруг его ударил сильный сентябрьский ветер, заставив отойти на пару шагов и тихо рассмеяться.       «Ветер-ветер, с улыбкой подумал Роуг, воздух, небо, ветер, небо, Венди, небо, Венди, дракон, Венди-дракон…» Спутанный поток мыслей вдруг, неожиданно для самого теневого убийцы драконов, принял завершённую форму, направляя сам себя. «Венди, – прошептал мысленно маг, а что же присуще тебе? Лёгкость, воздушность? Что же? У меня есть лишь одно слово, одна идея, одна догадка – лёгкость». При этой мысли Роуг внезапно нахмурился, словно не соглашаясь сам с собой. Ещё несколько секунд он искал более верное, более правильное, иное слово, которое могло бы охарактеризовать эту практически неизвестную девочку, но так и не смог его найти и потому смирился с уже утвердившейся мыслью. Однако большего он сказать о ней и о других двух известных ему убийцах драконов – Лаксусе и преступнике-Кобре – не мог. Мало того, что ни с кем из них маг лично не общался (почти вся информация о том же Нацу ему досталась от Стинга или из других сторонних источников), но и имеющиеся сведения были неточны.       Так, например, хотя Роуг и нашёл множество указаний на существование огненных и железных убийц драконов-женщин, и даже описания некоторых из них, но не сумел отыскать хотя бы один намёк на то, что и среди небесных убийц драконов были девушки. Мужчины существовали, и среди них были как могучие воины, сражавшиеся наравне с прочими, так и отшельники, отказавшиеся от мирских забот и покинувшие свои дома ради духовного просветления. Так что сравнивать Венди было просто не с кем, ведь у тех же Гаджила и Драгнила было много предшественников как среди мужчин, так и среди женщин, и обладавших схожими чертами поведения. Особенно запомнилось Роугу описание одной девушки из железных убийц драконов – Ланы, – чья жажда убийства морских драконов, согласно книге, была настолько велика, что она получила среди драконов прозвище «Стальной Гарпун», и сами морские чудовища боялись приближаться к тем краям, где она находилась.       В любом случае, про Венди сказать он мог очень мало.       Но были ещё и убийцы драконов второго поколения, чья магия была получена от вживлённых в них магических лакрим, а не была передана самими драконами. До Кобры и Лаксуса, конечно, такие маги тоже существовали, но значительная их часть жила уже после Войны Драконов, да и в целом их было слишком мало, чтобы существовала возможность сказать о них что-нибудь определённое.       Наконец, оставались убийцы драконов третьего поколения. Дуэт Драконов Саблезубого Тигра. Стинг и Роуг.       Темноволосый маг вдруг зевнул, поднеся руку к лицу, после чего несколько раз ударил себя ладонями по щекам, чтобы прийти в себя, дёрнул пару раз головой, чтобы совсем прогнать сонливость, взглянул на сонно бормочущего Фроша, слегка обернувшись при этом, и вернулся в прежнюю позу.       Роуг Чени… Что он мог сказать о себе? Многое. Но что из всего этого «многого» связано с его драконьей сущностью? Теневой убийца не знал, или, вернее, не был пока уверен, и ему надлежало в этом разобраться. Несколько минут его мысли блуждали в глубинах памяти, исследуя различные ситуации и состояния, в которых маг когда-либо пребывал, пока наконец не нашёл ответ. Отрешённость. Отрешённость, проявляющаяся в порождённой собой же созерцательности и некой мрачности. Задумчивость была достоинством многих теневых убийц драконов, их главным преимуществом перед своими более вспыльчивыми сородичами. Мало того, что она открывала этим магам безграничный внутренний мир и давала фантазии, так эта черта способствовала становлению твёрдой нравственности, развитию стратегического мышления и сохранению здравомыслия в самых непростых и напряжённых ситуациях. Но этот своеобразный козырь имел и другую, оборотную сторону. Ей была мрачная тень, гнездящаяся в глубинах души и готовая в любой момент, при первых признаках слабости напасть из-за спины и поглотить целиком, превратить в кровожадного монстра.       Внезапно Роуг услышал зловещий, пробирающий до самого сердца холодный шёпот. Он обернулся и внимательно осмотрел округу – стены, комнату, балкон, небо, близлежащие скалы – затравленным и исполненным ужаса взглядом. Никого не было. Маг услышал тот же голос снова; более злобный, более отчётливый он проникал в самое нутро, в самую душу, волновал её заманчивыми обещаниями власти, жертв, крови, тревожил своими воззваниями к тёмным страстям, что есть у каждого человека. Роуг, не имея возможности отделаться от этого внутреннего голоса, всё же попытался это сделать, попробовав уйти обратно в тёплую и манящую уютом комнату, но не смог сделать и шага, как пошатнулся и против своей воли на мгновение вцепился в перила. Его трясло и тошнило так сильно, что юный волшебник был вынужден согнуться и поднести одну руку к губам; вторая же в этот момент схватилась за грудь, будто пытаясь справиться с внезапно разверзнувшейся в груди пустотой. Простояв так несколько мгновений, беспрестанно слыша всё более и более явный голос и тяжело и медленно бьющееся сердце, скрючившийся в приступе Роуг осознал, что всё это время никак не мог сфокусировать свой взгляд или хотя бы сделать вздох. После этого озарения маг на несколько мгновений прикрыл глаза, пытаясь собраться с силами; звук голоса стал громче, явственнее и приобрёл шипящие нотки, но теневой убийца драконов ценой невероятного напряжения сумел открыть глаза и сфокусировать свои дрожащие и расширившиеся от всепоглощающего ужаса алые зрачки. Увиденное шокировало его настолько, что змеящийся шёпот сразу перерос в рёв, теперь уже явно требующий крови, насилия, хаоса, смертей, войн и бедствий.       Луна, едва выплывшая из-за облаков, теперь казалась источником света не ласкового и серебряного, а скорее напоенного демоническими проклятьями, поскольку именно она – да ещё невыносимо колючий свет звёзд – чётко очерчивала то, что Роуг надеялся больше никогда в жизни не видеть. Кровожадный рёв, вытесняющий прочие мысли, наконец-то сделал своё коварное дело: не в силах больше выносить его теневой убийца драконов упал на колени и, схватившись за искажённое гримасой лицо, беззвучно закричал, не в силах сопротивляться ни панике, ни шоку, ни ужасу. А на гладких серо-серебристых камнях балкона он видел длинную извивающуюся тень, обычно верно ему служащую, уютную и безмолвную. Но теперь его тёмная спутница, казалось, насмешливо пронизывала своего беспомощного владельца взглядом жуткого алебастрового глаза, а её рот словно бы скалился в кровожадной улыбке, порождая к тому же алчный до крови голос. «Сдайся. Убей. Сдайся. Умри. Сдайся. Изрежь и пытай. СДАЙСЯ! – вопил и шептал – приказывал и умолял – он».       Этот зов был столь силён, манящ, притягателен и уже даже приятен, что решимость скрюченного, но ещё не павшего Роуга таяла быстрее льда под пустынным солнцем. Сдающийся маг вдруг всем своим нутром почувствовал необъяснимую прелесть этой безумно скалящейся одноглазой тени и невыразимую гармонию звуков своего же, просто чуть искажённого, голоса. Прежнее сознание Чени исчезало, поддавалось и трансформировалось под влиянием звуков, видений и даже запахов. Тут Роуг начал испытывать странный голод и жажду убийства, смерти всего лишь одного человека. Стинга. Его мастера, его союзника; друга. Сначала Роуг противился этой мысли изо всех своих слабеющих сил, но улыбка, глаз и голос тени были дьявольски убедительны – в конце концов, эта мысль для него спустя уже несколько секунд стала столь же обыденна, как и любая другая мысль. Алоглазый волшебник уже совсем не замечал тех внешних изменений, что сопровождали его внутреннюю трансформацию: тёмные завихрения обволокли его тело, глаза начали нетерпеливо перепрыгивать с одного объекта на другой, руки быстро сжимались и разжимались, будто желая вцепиться в горячую содрогающуюся плоть; губы же изогнулись в столь же жадной ухмылке, как и у жуткой подлунной тени. «Стинг, Лектор, Фрош, Юкино, Руфус… простите меня. Я… сдался… сдаюсь… И сейчас я… – еле слышно шептал он, даже сам не слыша собственных слов, наполненных пламенной искренностью умирающего человека».       Но тут до Роуга вдруг донеслось некое тихое, невнятно-мяукающее сонное бормотание, в сущности, не стоящее какого-либо внимания: «Рогу!» Тишина. Спустя миг все призраки, иллюзии и наваждения Чени отступили, сгинули, испугавшись – подумать только! – бессознательного восклицания самого безобидного из всех существующих живых созданий мира – вечно улыбающегося, маленького, невинного и наивного до глупости иксида в костюме розовой лягушки. Фроша.       Роуг резко застыл, пытаясь понять собственные ощущения и мысли. Потом, не заметив теперь уже ничего страшного, он быстро и нервно поднялся с колен и отошёл к перилам, на которые облокотился и начал осматриваться. Луна была обычной луной, как всегда, освещающей тёмные просторы своим серебристым сиянием; звёзды были просто звёздами, а тень слушалась движений своего господина также верно, как и всегда. Весь мир вокруг был столь тих и спокоен, что невозможно было понять насколько реальным было всё то, что испытывал теневой убийца, и происходило ли это вообще? Он ещё несколько настороженно секунд прислушивался к каждому своему чувству, пока наконец не удостоверился в собственной безопасности. И лишь тогда полной грудью вдохнул прохладный вечерний воздух, слегка напряжённо, но всё же искренне улыбнулся и прислушался к сопению Фроша. Постояв так ещё пару минут, он зашёл в комнату, закрыв за собой дверь, устало сел на кровать, прикрыв глаза ладонями. Просидев так несколько секунд, маг обессиленно откинулся назад.       «Фрош, Лектор, Юкино, а я ведь на самом деле чуть не распрощался с вами. – думал Роуг. – И даже собирался убить Стинга. Стинг, точно!» После этой мысли темноволосый юноша инстинктивно зажмурился – он не мог скрыть отвращения к самому себе за те мысли, что хоть, как он хотел верить, не были его, но всё же проносились в его же голове; и что он принимал их. «Убить Стинга! – с ужасом подумал Роуг, глядя в полумрак комнаты. – Да как я вообще мог подумать о таком?! Убить Дракона!..» Эта и подобные мысли так и носились у него в голове, и темноволосый убийца драконов нисколько не лукавил, думая так.       И в самом деле, Нацу, Гаджил и сам Роуг (а также, возможно, и другие подобные им – Лаксус, Кобра и даже Венди) были убийцами драконов. Каждый из них обладал своими уникальными драконьими чертами. Но Стинг, по мнению Роуга, был не простым убийцей, но чем-то гораздо большим.       Драконом.       Верно, световой убийца не обладал ни крыльями, ни чешуёй, ни клыками, ни когтями; даже размер и вес его были как у обычных людей. Но у него было то, что отличало этих могучих и мудрых существ от людей, даже от убийц. Да, огненным, железным и теневым убийцам были свойственны несдержанность, неукротимость и отрешённость, но всё это относилось и к простым людям, хоть и в меньшей степени. Световые же убийцы, как уже понял Роуг, воплощали собой то, что редко встречалось даже среди королей и наиболее могущественных магов или воинов – величие. Ему соответствовали великодушие и благородство с одной стороны и надменность, совмещённая с некой… хищностью с другой. Всё это проступало в новом мастере Саблезубого Тигра с некой нечеловеческой чёткостью в повадках, реакциях, словах и жестах, в выражениях лица и взгляде. Пожалуй, только так и мог бы себя вести совершенный охотник в человеческом теле – плавно проживая каждое мгновение с ненасытностью и наслаждением, играя с окружающими людьми, с миром и с судьбой. Именно это и сближало Стинга Эвклиффа с драконами больше, чем кого бы то ни было.       «Забавно, – с лёгкой улыбкой подумал Роуг, – что одним из самых близких мне людей является убийца дракона, похожий на самого дракона. Если продолжить эту идею, то, пожалуй, так можно прийти к мысли, что именно его мне и надо убить – здесь черноволосый маг горько рассмеялся». Пару секунд он ещё стеклянно и даже как-то потерянно улыбался, после чего его лицо приняло обычное спокойное выражение.       «Нет! – твёрдо решил про себя Роуг, с силой вкладывая всю свою уверенность и силу в каждую мысль. – Всё равно, кто на кого похож. Всё равно, что убийцы должны лишать жизни. Этот убийца НЕ БУДЕТ убивать своего дракона. Этот убийца, если будет необходимо, отдаст жизнь за своего дракона, его идеалы и принципы. Даже если вся планета отдаст мне приказ уничтожить Стинга, я буду охранять его. Ради него самого и ради всего человечества. Этого дракона, несущего свет, мир потерять не должен!» Высказывания эти были полны мрачной, бесстрашной решимости, которая в силу своей тяжеловесности погружала и без того тёмную комнату в ещё большую тьму.       Но только он произнёс про себя эти слова, как услышал знакомое сонное сопение со словами: «И Фро такого мнения!» На несколько секунд в комнате застыла нерешительная тишина. А после раздался тихий, ясный, чистый смех теневого убийцы драконов, исполненный благодарности к маленькому и верному существу.       Вдруг за дверью послышался какой-то странный шум. Роуг резко сел и посмотрел на вход, готовясь к бою. Входная дверь распахнулась, и комнату заполнили яркий белый свет, прогнавший последние остатки вечерних теней, звуки далёких голосов членов гильдии и смех. Секундой позже в комнату влетело солнце. Или, говоря проще, Стинг. Улыбающийся голубоглазый блондин вплыл, потирая лоб, а за ним на задних лапах вошёл самодовольный кот, одетый в голубую жилетку со словами: «Стинг, говорил же я тебе, что нужно лететь медленнее!» Светлолицый парень в ответ на это только весело пожал плечами, после чего громко и с лёгким смехом обратился к Роугу, продолжая потирать лоб: «Извини, если разбудил, просто не совсем вписался в поворот».        - Нет, всё в порядке, – ответил Роуг, слегка тряхнув головой. – Но лучше не шуметь – Фрош всё ещё спит.       Стинг одной рукой зажал себе рот, а другой замахал, показывая, что всё понял, после чего шёпотом продолжил: «Понял-понял. Слушай, давай к бассейну, там сейчас Руфус своим вспомненным заклинанием сделал из воды... Угадай – что? ШАМПАНСКОЕ!»       Роуг удивлённо поднял брови, после чего, явно колеблясь, посмотрел на место, где спал Фрош. Или, вернее, где тот проснулся, поскольку Лектор уже успел растолкать зелёного иксида. И прежде, чем Роуг успел вмешаться, кот в костюме лягушки начал протирать маленькие глазки, после чего уставился на темноволосого волшебника с недоумением: «Рогу?»       - Я не знаю, зачем Лектор тебя разбудил, - медленно и зло проговорил Роуг, недружелюбно глядя на довольного собой кота.       - Нет, ну а что такого? – развёл лапами довольный собой иксид в жилетке. – Все там веселятся. И рыбку вкусную дают. А вы здесь сидите. Фрош, - обратился он к зелёному коту, - ты ведь хочешь попробовать облачную макрель, верно? Хочешь?       Только что вставший котёнок ещё раз протёр глазки, проморгался, посмотрел на недовольного Роуга, весёлого парящего Стинга, явно наслаждавшегося эффектом полёта и больше занятого собственными воздушными кульбитами, чем чужими разговорами, и на подмигивающего Лектора, приложил лапу ко рту и сказал: «И Фро того же мнения!»       Теперь уже магу возразить было нечего. Глубоко вздохнув, он развернулся, чтобы выйти из комнаты, но увидел парящего прямо перед дверью Стинга с лукавым выражением лица.       - И куда это ты собрался пешком? На-ка! – кинул он Роугу пригоршню каких-то мелких предметов.       Чени осмотрел их и понял, что мастер гильдии дал ему волшебные печенья Юкино, которые позволяли парить в воздухе.       - Давай быстрее! Все тебя там уже заждались! – ловко ухватившись за дверной косяк, Стинг быстро вылетел в коридор и уже оттуда прокричал это Роугу. Последний легонько усмехнулся, дал пару штук Лектору, который быстро их съел и полетел вслед за Стингом, воскликнув: «За мной Фрош!»       Ещё пару печений теневой убийца дал своему зелёному котёнку в костюме лягушки, когда тот подошёл к магу, доверчиво прильнул к нему и сказал: «Рогу!»       После того как Фрош тоже улетел, Роуг огляделся. Яркий свет, бьющий из коридора в его владения, резко контрастировал с глубоким сумраком, царящим в самой комнате. Юноша же хоть и стоял на свету, но отбрасывал тёмную тень, стремящуюся в полумрак. Сам маг также ощущал себя сейчас стоящим на перепутье: вокруг него странным образом переплелись тёмные мысли и светлые души, тянущие в разные стороны.       - Роуг! – вдруг из-за угла коридор появилась светлая голова Стинга, прервавшего очередной внутренний монолог темноволосого парня. – Ты скоро там?       Алоглазый, качнув головой, усмехнулся, съел оставшиеся печенья. Спустя пару секунд он воспарил и со счастливой улыбкой вылетел из комнаты во владения яркого света и весёлого гула, оставив дверь открытой. Лакримы, переставшие улавливать активное движение в комнате, постепенно погасли, но свет, несущий с собой отголоски звуков и запахов, всё также неутомимо продолжал струиться сквозь открытый настежь проём. 24.04.17 - 28.04.17г.