Эхо тысячи вокзалов

       Сквозь густую крону деревьев пробивались редкие лучи июньского солнца. Солнечные зайчики усмешливо перепрыгивали с сидений полупустого вагона на лица пассажиров, заставляя тех хмуриться. На часах было лишь полседьмого утра, поэтому даже столь незначительный раздражитель вызывал тяжёлые вздохи у тех, кто пытался провести время в дороге с пользой — поспать.        Антон Шастун, немного помятый после долгой ночи, мысленно отсчитывал станции до конечной. Несмотря на то, что смена прошла без происшествий и лишних хлопот, сегодня парень чувствовал себя более измотано, чем обычно. Бывало ли у вас когда-нибудь ощущение, что час идёт за два? Вот это именно про сегодняшний рабочий «день» Антона. Хотелось домой, поспать и уволиться. Или хотя бы в отпуск.       «45 километр». Парень глубоко вздохнул. Ещё 14. Шастун, собравшись с силами, поспешил совершить очередной обход по вагонам в поисках новых пассажиров. Кого-то, спустя год регулярных поездок по маршруту «Будогощь — Санкт-Петербург», он даже уже успел запомнить вопреки своей никчёмной памяти на лица. В основном это были учтивые бабули, которые уже успели привыкнуть к худощавому парнишке-проводнику, ласково звали его «Антошей», а в особо удачные для юноши дни угощали немного остывшими пирожками и шоколадными конфетами. Парень всегда дружелюбно улыбался знакомым-незнакомцам, проверяя билет, попутно спрашивая о здоровье и внуках. Почему они с такой регулярностью ездят по одному маршруту, он не узнавал, для него это было что-то вроде профессиональной этики. Простояв так с Лидией Павловной около 5 минут, Антон вгляделся в вывеску на приближающейся станции. Павлово-на-Неве. Ещё 12.        Состав остановился на перроне. Двери с характерным стуком открылись, впуская новых пассажиров. В вагон зашёл мужчина, одетый в чёрный, идеально сидящий по фигуре костюм. Вопреки утренней прохладе, расстегнутые пуговицы на пиджаке оголяли белоснежную рубашку. В одной руке незнакомец держал кожаный портфель, а другой прижимал к уху телефон, о котором Шастун не позволяет себе мечтать даже в кредит на 24 месяца. Брюнет разговаривал совсем тихо, но даже так Шастун уловил в его интонации сильное раздражение. Антон невольно задержал на новом пассажире взгляд. «Новом» во всех смыслах: контролёр готов был поклясться на библии, что раньше его не встречал. Мужчина коротко пробежал глазами по вагону в поисках свободного места и устремился в дальний угол. Антон вздохнул, да уж, бегать за такими он осмелится только в данном контексте.       Не то чтобы Антон Андреевич часто залипал на кого-то на работе. Не то чтобы у него были проблемы с личной жизнью. Не то чтобы он был сильно влюбчивый. Он вообще никогда не обращал внимания на пассажиров вне контекста «заяц или не зяц». От личной жизни у него было только её отсутствие. А любую симпатию он всегда присекал на корню, потому что «лучше попробовать и проиграть, чем не попробовать вообще» совсем не про него. Но Антона за это обсуждать не стоит, потому что он далеко не всегда был таким. Шастуну разбивали сердце, даже когда, казалось, любовь была взаимной. А про то, как по его сердцу проезжали вагоном массой 58 тонн, влюбившись в натурала, он предпочёл бы умалчивать вовсе.       Антон, натянув улыбку, направился вслед за брюнетом и данной РЖД властью, произнёс дежурную фразу:       — Доброе утро, предъявите, пожалуйста, билетик.       Пассажир то ли не обратив внимания, то ли правда не заметив проводника, продолжил спор по телефону.       — Прекрати так остро реагировать… Не знаю… Столько, сколько потребуется…       Антон, сохраняя спокойствие и непринуждённость, повторил свою просьбу. Ноль реакции. Шастун, решив, что если он вдруг стал невидимым, то, может быть, хотя бы остался осязаемым, протянул свою длинную, увешанную браслетами руку и легонько похлопал брюнета по плечу. Мужчина повернулся к парню корпусом, устремив свой взгляд на проводника. У мужчины очень приятная внешность. Каштановые волосы, чёлка, спадающая на лоб, очень правильные острые черты лица. А ещё Антон никогда не видел таких красивых глаз. Пронзительный голубой цвет очаровывал, заставив Шастуна сделать глубокий вдох, словно он действительно может утонуть в этой глубине. Парень поспешил убрать руку от плеча и неловко сцепил ладони в замок.       — Слушай, я занят сейчас… Нет, не начинай, точно не сегодня… Всё, вечером наберу.       Брюнет, убрав телефон от лица, нервно нажал на красную кнопку. Теперь, когда внимание пассажира было полностью приковано к Антону, он, немного поёжившись, снова произнёс просьбу.       — Предъявите билетик, пожалуйста.       — У меня нет билетика.       Антон неуверенно переспросил, словно ему могло послышаться:       — Нет билетика?       Шастун растерялся. Нет, не то чтобы он не имел дела с безбилетниками. Конечно, всякое бывало. И противных подростков ловил, и пъянь всякую скручивал, и даже один раз от бабки палкой получал со слоганом «вообще молодёжь пожилых людей не уважает, да как ты смеешь вообще». Но тут то чего? Шестерёнки в голове парня крутилась так сильно, что казалось, его сейчас заклинит. Брюнет, поспешив исправить ситуацию, ответил:       — Да вы не подумайте, что вы, там какие-то изменения на станции, поезд на станции в 6:40, а касса открывается в 7. Звучит тупо, согласен, но мне сказали, что билет можно у контроллера купить, да и что вы должны быть в курсе.       Антон нахмурился ещё больше. Нет, он не был в курсе. Да и если бы его никто не предупредил на работе, Антон сразу подумал, что его бабушка, живущая в Павлово, точно бы поделилась последней новостью в посёлке. От неё такое никогда не ускользает. И тут только осталось гадать, действительно ли в нём проблема, или его очень красиво пытаются наебать.       — Не обманываете? — сощурив как собака-подозревака глаза, спросил Антон.       — Не обманываю, — мужчина поднял руки, словно сдаётся, и впервые за это утро улыбнулся. Около глаз пассажира появились небольшие морщинки. Антон вдруг подумал, что с такой внешностью мужчина точно должен быть актёром либо ведущим каким-нибудь новостей, потому что от такого человека просто невозможно отвести взгляд. Шастуну тоже хотелось искренне улыбаться незнакомцу, но парень, стараясь сохранить всю серьёзность, продолжил гнуть свою линию.       — Я, если что, всё равно потом узнаю.       — И я сдамся вам полностью, Антон Андреевич, — ответил мужчина, не переставая улыбаться.       Проводник почувствовал, как на щеках появился позорный румянец от столь неоднозначной фразы, которую только усиливало прочитанное с бейджика имя.       — Тогда с вас 89 рублей за сам билет и еще 100 за сервисный сбор.       Брюнет, открыв портфель, достал кошелёк и протянул парню пятитысячную купюру. На другого Антон бы обязательно про себя поворчал, что у него тут не банкомат и можно было бы и поискать что-то помельче, но, почему-то, на мужчину сетовать совершенно не хотелось. Шастун отсчитал сдачу, пробил билет на небольшом устройстве.       — Спасибо, хорошей вам поездки.       Антон устремился дальше по составу, продолжая свою рабочую рутину. Каждый раз, возвращаясь в тот самый вагон, где сидел незнакомец, Шастун просматривал на пассажира, но стоило их взглядам пересечься, как Антон застенчиво делал вид, что ничего не произошло. Так случилось на «Островки», «Колтуши», и на «Мяглово» тоже. И вот, не успел парень опомниться, как поезд подъехал к Ладожскому вокзалу, что означало не только конец маршрута, но и рабочего дня Шастуна. Пассажиры один за другим начали покидать свои места, толпясь около тамбура. Как только состав остановился, люди поспешили выйти из поезда, Антону оставалось лишь радоваться, что никто не выскочил, так сказать, на лету. По крайней мере, не сегодня. Мужчина же, пропуская толпу вперёд, неспешно прошёлся к дальней двери, где как раз таки стоял контролёр. Пассажир улыбнулся напоследок и произнёс бархатным голосом:       — Всего доброго, Антон Андреевич.       — И вам.       Антон не знал ни имени, не тем более отчества незнакомца. И с грустью для себя отметил, что вряд ли когда и узнает. Для Шастуна российские железные дороги — почти ежедневная реальность, а для мужчин в костюме месячной зарплаты проводника — случайность. Дурное стечение обстоятельств с поломанной машиной или чем-то ещё более заурядным. Так что на ещё одну встречу парень решил и не надеяться.       Шастун совершил свой последний на сегодня обход: проверил, чтобы в электричке не осталось пассажиров, никто не оставил вещи и не рассыпал пачку чипов прямо на проход. Обрадовавшись, что всё в порядке, Антон направился в здание вокзала. Переодевшись из рабочей формы в повседневную одежду в специально отведённой для контролёров комнатушке, парень направился к кассам. Там, в одном из окошек, сидела такая же замученная и сонная Оксана, давняя подруга Антона. Именно она чуть больше года назад посоветовала отчаявшемуся парню пройти курсы, а далее и устроиться в РЖД. Любит или ненавидит он Оксану за это Антон так и не решил. Хоть на вокзале было людно, около касс людей практически не было, так что Суркова, едва увидев проводника на горизонте, сообщила коллеге, что идёт на перерыв. И вот они стоят на парковке, курят, за их спинами горит желтоватая вывеска «Санкт-Петербург», каждое второе предложение Оксаны начинается с краткого, но такого красочного «заебали», на что Антону лишь остаётся кивать и соглашаться. Вот такие будни у работников российских железных дорог.