Пропуская сквозь пальцы

Когда-то Тсунаеши даже не приходилось и думать о заведениях, в которые пускали только «по особым связям». Будь то шикарный ресторан с черными тяжелыми шторами на окнах, которые не пускали любопытные взгляды случайных прохожих, или ночной клуб «для избранных». О таких вечеринках Савада никогда задумывался и предпочел на них никогда не бывать, но его своеобразная жизнь и ненормальные подчиненные всегда все решали до того, как до Тсуны доходили хоть какие-то приглашения. И вот сейчас, Десятый прятался за деревом, как школьник, который собрался разбить окно, но никак не решался кинуть камень. Его пугало все: вывеска с пестрым названием, камеры наблюдения, два охранника, которые с подозрением осматривали каждого входящего и человека с небольшим блокнотом в руках, в котором он отмечал прибывших. Без пароля и имени мимо такой охраны пройти невозможно, что ещё больше не понравилось Тсуне. Еще раз взвесив все «надо» и «не надо», мальчик решил все же подойти к секьюрити и попробовать попасть в здание, иначе он от силы «надо» будет получать синяки и шишки на протяжении нескольких дней. Подойдя к представителям фейс-контроля клуба, Савада сказал как можно четче и громче, так как беспокоился, что его не услышат «дядечки — великаны», как их называл Гокудера. — С-савада Т-т-тсунаеши, — вымолвив эти два не сложных слова, мальчик поднял голову на охрану. Но, вопреки его ожиданию, что на него тут же начнут кричать, секьюрити даже не обратили внимание на подростка. Совсем смутившись, Тсуна сделал еще одну героическую попытку назвать свое имя, но на него только устало взглянули и сказали: — Мальчик, у нас очень много работы, чтобы играть с тобой в игры. Но Тсуна не собирался сдаваться: — Но мое имя и правда Савада Тсунаеши… — Ага, если ты Десятый, то я – гениальный писатель! – тут уже голос подал второй охранник. Он был хорошо сложен, даже сквозь деловой костюм было видно атлетическое сложение. Но, судя по всему, всего его мозги были выбиты в драках и спаррингах. На лице не отражалось ни единой умной или просто мысли. Про таких обычно говорят: «Мозги были выбиты прямым попаданием в челюсть». — Но… — Мальчик, — с ноткой нетерпения начал говорить «проверяющий» — либо ты сам уходишь, либо мы тебя уведем, выбирай. Выбирать особо не приходилось. Опустив голову, Савада начал отходить от клуба, но тут из ночного мрака вынырнул Каваллоне собственной персоной. Мальчик не успел удивиться, как его уже тащили по направлению ко входу и попутно засыпая вопросами. — Тсуна, как хорошо, что я тебя встретил! А ты почему такой хмурый? И почему еще не на вечеринке? Если честно, то я был уверен, что приеду позже всех, но оказывается мои опасения не подтвердились, — с этими словами Дино повернулся к Саваде и, тепло улыбнувшись ему, небрежно бросил охранникам: -Дино Каваллоне и Савада Тсунаеши. После этих слов, даже не остановившись посмотреть в сторону охранников, Дино, под руку с Тсуной, влетел в холл здания. — Добро пожаловать, господа, — сказал приятный голос. Посмотрев на его обладателя, Савада увидел миловидную девушку, в строгом костюме и заколотыми волосами. Типичная представительница официанток ночного клуба. Все в ней гармонировало: немного естественного макияжа, прекрасные манеры, которые вбиваются месяцами, вечная улыбка. — Прошу за мной. Девушка повела их вглубь здания. Савада был уверен, что клуб не большой, но его уже который раз за сегодня ждало разочарование. Зал для приемов был просто невероятных размеров, без окон, казалось, что там мог поместиться целый бизнес центр. К высоким потолкам была прикреплена освещающая аппаратура. С левой стороны от входа расположилась длинная барная стойка. За ней, как акробат, порхал бармен. За те несколько секунд, что Тсуна на него смотрел, он смог сделать два коктейля для мужчины неприглядной наружности, принять заказ у высокой девушки и при этом, не прерывая разговор с двумя клиентками. Человека с таким профессионализмом мальчик встречал впервые. Но тут его случайно толкнули, и ему пришлось отвлечься от бара и осмотреть оставшийся интерьер помещения. В глубине зала находилось что-то по типу сцены, откуда и доносилось больше всего криков и громких звуков. «Там, должно быть, и заказывают музыку и находится DJ» — подумал Савада, и решил, что туда не пойдет из-за огромного количества шума. По правую сторону от входа находились круглые столики с полукруглыми мягкими диванами. Как раз туда и вел Дино Тсуну. — Десятый! Наконец ты пришел! – Гокудера как обычно был полон энергии. Подойдя к столику, Савада увидел Ямамото, играющего с Ламбо, Рехея, что-то доказывающий раздраженному Хибари с особой волной энергии, Наги, сидящую с коктейлем в руках дальше всех и Хаято, который подзывал Десятого сесть рядом. Тсуна перестал верить в происходящее, когда, всего через пару часов после начала вечеринки, все хранители в нетрезвом состоянии разбрелись по клубу. Сначала, мальчик не обратил на это внимания, но когда Гокудера полез целоваться к Наги, Хиберд и Ури атаковали бармена, а все остальные попрятались друг от друга, Савада понял, что надо срочно брать ситуацию под свое покровительство. Выловив самых «энергичных» — Рехея, Ямамото, Ламбо и Наги, Тсуна тут же посадил их в такси и попросил отвезти по указанным адресам. Оставалось найти еще двух хранителей. Гокудеру мальчик обнаружил рядом с пультом DJ. Хранитель урагана пытался поставить музыку по своему вкусу, но этот «вкус» никого не устроил, поэтому все тактично пытались убрать его от аппаратуры. Взяв непутевого под руку и извинившись, Савада повел его в туалет, чтобы умыть и хоть как-то сделать из него презентабельный вид. По пути к этому гениальному сооружению человечества, Тсуна мастерски отловил кошку и успокоил птенца. Хватило одного взгляда Десятого, чтобы живность перестала вырываться и царапаться. После умывания ледяной водой к Хаято вернулся осмысленный взгляд, но, к сожалению, он больше не мог ходить без поддержки. Ноги заплетались, а язык не ворочался. Поняв, что сделал еще хуже, чем было, мальчик сполз по стенке. И уже тут заметил, что к ним присоединился Кея. Хибари был не в самом лучшем виде. Вдобавок к тому, что он был откровенно пьян, его пиджак был расстегнут, галстук развязан, а на губе — запекшаяся кровь. Тсуна тихо застонал, когда понял, что он успел с кем-то подраться. Не без сопротивления со стороны Кеи, мальчик умыл еще одного непутевого хранителя. Но в данном случае прогресс был на лицо – Хибари стоял на своих ногах, хотя его и штормило. Взвалив на себя Гокудеру, и взяв под руку Кею, Тсуна выскользнул на улицу. Такая картина взывала улыбку, особенно, если учесть что на голове у Десятого сидел жирный птенчик, а на плече болталась ненормального окраса кошка. Савада не без труда запихнул хранителей в салон первого остановившегося такси. Объяснив, как доехать до дома Гокудеры, он закрыл глаза и с горькой усмешкой подумал: «Говорят, что еще понедельник день тяжелый. По сравнению с этой субботой, еще ни один из понедельников не проходил с такой отдачей» Доехав до дома Хаято, Тсуна попросил водителя, подождать пока он вернется. Кое-как дотащив уже спящего Хранителя Урагана до его квартиры, Савада понял, что у него нет ключа. Долго думать не пришлось о его местонахождении. Пройдя руками по всем карманам Гокудеры, он нашел ключ во внутреннем кармане пиджака. Дверь легко открылась. Это был первый раз, когда Десятый был в квартире своей правой руки. Совсем не большая. Узкий коридорчик, спальня, маленькая кухонька и ванна с туалетом. Все очень просто и не броско. Даже того ужасного беспорядка, который каждый раз представлял себе Савада, не было. Возможно из-за того, что сам хранитель редко появлялся у себя. И, дабы потом не убирать, вел себя как гость. Тсунаеши кое-как уложил своего подопечного на диван и задумался, можно ли уходить. Но его взгляд упал на лицо Хаято, которое во сне казалось детским. Вздохнув, Савана, снял с него пиджак, галстук, расстегнул рубашку и укрыл одеялом. Удовлетворенным от своих действий, Тсуна вышел из квартиры и, заперев ее, пошел на улицу, где его должен был дожидаться Хибари… И он его дожидался, только один, без таксиста. С самым грустным видом Кея сидел на бордюре и, не моргая, смотрел в одну точку. — Что-то случилось, Хибари-сан? Поему таксист уехал? Я же попросил его подождать, — Тсуна несколько раз помахал перед лицом хранителя, но тот даже не посмотрел на него. Саваде осталось только тяжело выдохнуть и, перекинув его руку через себя и приобняв, пойти к дому Кеи. Благо было совсем не далеко. Его дом находился всего в двух кварталах от дома Гокудеры. К середине пути Хибари уснул. Из-за чего Тсуна начал проклинать свое наследие и этих придурков, которые не в состоянии держать себя в руках. Савада в буквальном смысле влетел в дом Кеи и споткнулся о чью-то обувь в прихожей. Стоит ли говорить, что приземление было жестким. Мальчик перелетел через порожек, выставил вперед левую руку, чтобы хоть как-то смягчить удар, но сверху на него приземлился Хибари, из-за чего в районе сгиба кисти что-то отвратительно хрустнуло, и острая боль пронзила руку. Прикусив губу, чтобы не завыть в голос, Тсуна выполз из-под Кеи. Голова начала раскалываться от огромного количества эмоций и информации, полученной за несколько часов. Бегло взглянув на руку при освещении полной луны, Савада крови не обнаружил, а значит, немного успокоился, убеждая себя, что все остальное можно вылечить. Подойдя к спавшему телу, Тсунаеши собрал все свои оставшиеся силы и буквально донес хранителя до дивана. Мельком взглянув на него и увидев, что он уже не спит, мальчик улыбнулся и решил поискать кухню. Духота и ночные «приключения» давали о себе знать – ужасно захотелось пить. Дом Хранителя Облака был именно таким, каким Тсунаеши представлял себе. Большой, светлый, в теплых тонах, без излишеств. Все только для жизни и тренировок. Кухня нашлась довольно быстро. Маленькая, непредназначенная для приема гостей. В ней был только стол на двух человек, холодильник, микроволновка и несколько шкафчиков. Сразу становилось понятно, что хозяин держит ее только для себя. Налив воду в первый попавшийся скатан, Тсуна решил посмотреть на кисть. Внешних повреждений видно не было, но при касании боль была ужасной. «Перелом» — невесело вынес вердикт мальчик. Нет, мало ему было пьющих подчиненных и чересчур живой жизни дома, так еще и перелом. С надеждой, что на сегодня приключения закончены и он, наконец-таки, пойдет домой, Тсуна одним глотком допил воду и решительно направился в сторону выхода. Но от его «решительности» не осталось и следа, когда он увидел Кею, прижимавшегося к дверному косяку. — Хибари-сан, — Тсуна несколько раз помахал перед лицом парня, — что-то случилось? — Воды, — выдохнул Хранитель, а Тсуна пошел за еще одним стаканом воды. Когда Тсунаеши подошел с водой к Кее, тот потихоньку начал осознавать, что происходит и где он находится. Но это было не то состояние, когда можно доверить человеку бьющуюся посуду, поэтому Савада протянул стакан к губам хранителя и помог ему попить. После нескольких глотков, вода начала струиться из уголков губ, поэтому стакан был поставлен в раковину, а Хибари уже вели по направлению к дивану. С небольшим усилием уложив вяло сопротивляющегося хранителя, Тсуна начал свое движение к двери, с сильным желанием поскорее добраться до дома. Однако мечтам не суждено было сбыться. Как только он начал отходить от Кеи, последний совсем не бережно схватил его за поврежденную руку. Не понимая, что он делает, Тсунаеши с размаху ударил Хранителя в скулу, и как только он отпустил руку, мальчик прикусил губу. До крови. Но эта волна боли никак не перекрывала предыдущую, поэтому он, чуть ли не в слезах, выбежал из комнаты. Но природная неуклюжесть и темнота вокруг дали о себе знать в самый неподходящий момент. Тсуна с размаху перелетел через порожек. Однако в полете мальчик смог повернуться так, что весь удар пришелся на спину и плечо, а не на уже опухшую кисть. Такого пренебрежительного отношения от десятого Хиберд, который до этого момента сладко спал в волосах будущего босса, не потерпел, поэтому с писком «Тсунаеши — балбес» со всей силы клюнул Саваду в лоб. Мало того, что злой, вымотанный, покалеченный, так еще и поклеванный Тсуна еле поднялся на ноги. Однако полоса неудач только началась, собственно, как и эта ночь. Кея, не смотря на свое состояние, выглядел довольно трезво, если не брать в расчет, что его слегка покачивало, как маятник, из стороны в сторону. — Хибари-сан? Что-то случилось? Почему Вы еще не спите? – голос Тсуны дрожал. Адская боль переполняла все его существо. Хотелось кричать, но делать это при Кее было равносильно самоубийству, а перед нетрезвым Кеей еще страшнее – неизвестно, что от него можно ожидать. Но Хранитель проигнорировал вопрос. Вместо этого он подошел к десятому. Едва касаясь его тела, расстегнул пиджак и приподнял рубашку. Руки Хибари легонько прошлись по животу, нежно коснулись груди Савады, а губы припали к шее. Тсуна шокировано смотрел на Хранителя и не понимал, что, собственно, происходит. Однако его тело, не стало ждать полного осмысления ситуации головой. Поэтому рука маленького босса уперлась в грудь Кеи. — Нет! Хибари – сан, прек… – поток взываний к хранителю не переходить границы дозволенного был прерван поцелуем. Прижав Десятого к стене, Кея уже грубо рванул его рубашку. Пуговицы блестящей россыпью посыпались на пол. — Хибари-сан, прошу, прекратите! – последний крик перед началом страшной бури. Савада только сейчас с ужасом понял, чего хотел от него Хранитель кольца облака. — Заткнись, — Десятого прервали. – Заглохни, если не хочешь быть забитым до смерти. После этих слов, Кея схватил Тсуну за галстук и потащил его за собой к просторному дивану. С силой толкнув маленького босса на диван, хранитель устроился сверху. Все это непродолжительное время Савада не оставлял надежды на то, чтобы освободиться. Он отчаянно сопротивлялся, пытался образумить Кею, но с каждым мгновением это теряло смысл. Хибари завел обе руки Десятого за голову. Однако ад начался в тот момент, когда хранитель связал кисти Савады своим галстуком. Пытаясь сдержать крик, Тсуна еще раз прикусил губу. Кровь пошла мгновенно. Кея совершенно не обратил внимания на неестественную реакцию Тсуны. Всякие протесты и вообще звуки от босса тут же затыкались грубыми поцелуями. Не особо заботясь о костюмах, Хранитель приспустил штаны, одновременно держа Десятого в стальном захвате. Но, пришедшего наконец в себя Саваду, эта ситуация совершенно не радовала. Из-за прилива адреналина мальчик совершенно перестал чувствовать боль в руке. Если честно, то он совершенно перестал чувствовать руку. Абсолютно иррациональные действия Хибари, сподвигли Тсуну сопротивляться еще отчаяние. Он изворачивался, дрался, что-то невнятно бормотал. Но различие в физической силе были слишком велики. Когда Кее порядком надоела эта возня, он, сдернув с Савады оставшуюся одежду, наотмашь ударил его по лицу. Меньше ненужных действий – решил хранитель кольца Облака и тут же вошел в Тсуну. Всего через мгновение Савада закричал. Было невыносимо больно. То, что происходило там, в низу живота, Тсуна предпочел бы никогда не чувствовать. Адская боль разрывала его на куски. Что-то скользкое, горячее, пульсирующее находилось в нем. Это было настолько противно, что слезы маленькими искорками покатились из глаз маленького Вонголы. А он кричал. Кричал, как мог, полностью сорвав голос… В какой-то момент Тсуна почувствовал, как его наполняет горячая жидкость. Все закончилось так же быстро, как и началось. Лежа на диване, мальчик все еще не мог поверить в случившееся. Но боль по всему телу давала более чем полное представление о произошедшем. На душе было как-то по-особому мерзко. Тсуна слез с дивана, на котором уже мирно посапывал Кея, и разрыдался. Он терпел физическую боль в сражениях и моральную, когда хоть один из его знакомых и друзей попадал под атаку мафии, но эта боль была другая. Совершенно. Было такое ощущение, что из него сделали самую обычную шлюху. Надо – использовали, даже не спросив. Только сейчас мальчик понял, насколько мало в жизни значат титулы и звания, если ты сам не можешь защититься. Слезы все еще катились из глаз, когда Савада, наконец, развязал руки. В лунном свете была видна образовавшаяся гематома, а сама кисть опухла еще сильнее. Тсуна не знал, сколько он просидел в таком положении, но когда пришел в себя – начал собираться. Быстро одеться в его ситуации не представлялось возможным. Однако мальчик кое-как смог надеть штаны и застегнуть пиджак. Искать галстук не стал, это было бы пустой тратой времени. Вид, конечно, не презентабельный, но чтобы добрать до дома вполне сходил. На улице теплый ночной ветер обдувал заплаканное лицо мальчика, сломанную руку, порванный костюм. Идти было трудно. Каждый шаг отдавался болью во всем теле. Каждое движение приносило дискомфорт. Еле добравшись до своего дома, Тсуна тут же заперся в ванной. Холодный душ давал небольшое облегчение как телу, так и в дребезги разбитой душе. Стоя под струями ледяной воды, Десятый понял, что его сильно трясет и тошнит. Пытаясь отвлечься от этих мыслей, он закрыл кран и бросил взгляд в зеркало. В отражении Савада увидел не Десятого босса семьи Вонгола, а забитого мальчишку. Глаза ничего не выражали, лицо было белым, словно первый снег, а бледно розовые губы цветом только распустившейся сакуры, время от времени подрагивали. Не вынеся отвращения от открывшейся картины, Савада с размаху ударил кулаком по стеклу. Зеркало мелкими осколками покрыло весь пол. Даже не обратив внимания на окровавленный кулак и кровоточащие ступни, Тсуна пошел спать. 4:18 – сообщали настенные часы. Не расстилая постель, Тсунаеши упал на покрывало и тут же заснул. *** 5:24 – настенные часы никогда не врали. Десятый проснулся ровно через час, из-за сильной боли в руке. Решив, что в больницу придется наведаться намного раньше девяти утра, Тсуна наскоро собрался. Кулак, да и ноги все еще кровоточили, но они приносили несравненно меньше неудобств, чем сломанная рука. В 5:47 Савада, взяв все нужные документы, тихо, чтобы никого не разбудить, выскользнул из дома. Больница была всего в пятнадцати минутах ходьбы, но усталость и пережитые потрясения делали свое дело. Поймав первое такси и забравшись на заднее сиденье, Тсуна осознал – это была худшая ночь в его жизни. В больнице было тихо. Никому не хотелось нарушать практически неземную тишину. Только изредка появлялись санитарки, неся разные приспособления для лечения. — Извините, — Тсуна обращался спящему парню, видевшему в регистрации. – Я, кажется, сломал руку. Куда мне следует обратиться? — Конечно, — парень еще не до конца проснулся. – Врач, к которому Вы должны обратиться, находится в 163 кабинете. Это третий этаж первая дверь справа, — сказав это «парень в окошке регистрации» сладко зевнул и тут же погрузился в глубокий сон. — Спасибо, — чистая формальность, пустые слова. Не без труда найдя нужный кабинет, – топографический кретинизм всегда был одном из лучше развитых качеств Десятого — Тсуна зашел в него. — Извините. Мне сказали, что здесь… — мальчик замолчал, когда заметил доктора. Последний, со счастливым лицом обняв кипу бумаг, сладко посапывал во сне. Победив в себе желание посильнее приложиться лбом о стену, Тсуна принялся будить врача. — Сенсей! Сенсей, прошу, проснитесь! Мне срочно нужна Ваша помощь! — Да! – док неожиданно вскочил с кресла и несвязно заговорил. – Я не спал. Те бумаги надо отнести в регистратуру… — Сенсей, успокойтесь. — Что?.. – врач только сейчас заметил мальчика, который стоял перед ним. – Что случилось? — Понимаете, — Тсуна подбирал слова, чтобы точнее выразить ситуацию. – Сегодня ночью я упал на руку. Теперь она болит и опухла. Сенсей потер глаза. — Показывай. Мальчик послушно начал закатывать рукав рубашки. — Подожди. А что с дугой рукой? – док показал на запекшуюся кровь на правой кисти. — Это… — мальчик замялся, — Ничего страшного. Просто нечаянно порезался… Закончить ему не дали. Шига-сенсей (имя было выведено ровными печатными буквами на бейджиге) аккуратно взял руку Савады и внимательно осмотрел. — Как можно «нечаянно порезаться», если у тебя все еще торчат осколки стекла?.. — Я нечаянно порезался, — упрямо повторил Тсуна. — Эх, — устало вымолвил Шига, — сейчас проходи вот в этот кабинет, – он указал на неприметную дверь, — и положи обе руки на стол. Кивнув, Савада зашел в кабинет и, увидев в середине небольшой стеклянный стол, над которым возвышалась аппаратура, положил на него обе руки. — Ты готов? – голос, приглушенный закрытой дверью, звучал уже бодро. — Да. Что-то внутри аппаратуры зашуршало, затрещало и практически сразу прекратилось. — Все, готово, — Шига-сенсей открыл дверь. – Через десять минут будем знать, что с тобой делать. Искренне надеясь, что с рукой не было ничего серьезного, мальчик облокотился на стену. Закрыв глаза, мальчик вспомнил ночные события. Он все никак не мог понять, почему Кея так поступил. Нет, у них, конечно, никогда не было дружеских отношений, но на враждебность они никогда не походили. Парни были друг другу, как далекие знакомые, которые помнят твое имя только первые несколько часов. — Савада, — Шига видимо уже успел ознакомиться с документами Тсуны. — Да? – устало спросил Тсунаеши. — Знаешь, я очень хочу знать, что с тобой произошло ночью. — То есть? – не понял Десятый. — У тебя на левой руке сломана кость, порвана связка и трещина. В правой – около трех больших осколков инородного тела, зеркала, судя по всему. — И что делать? – почему то мальчик совсем не удивился. — Придется накладывать гипс и убрать лишнюю кровь, которая скопилась после разрыва связки. Да и осколки надо вытаскивать. — Делайте то, что надо, — у Тсуны уже не было сил на страх. Хотелось уснуть и проснуться дома оттого, что что-то упало и забыть эту ночь, как ночной кошмар. Посмотрев на сжавшуюся фигуру мальчика, док выдохнул. — Пошли, — он завел Саваду в палату, похожую на операционную, и достал толстый шприц с очень тонкой иглой. — Больно не столько больно, сколько противно. Лучше не смотри на удаление крови, — посоветовал он Тсуне и начал осторожно дезинфицировать руку. Савада послушно зажмурился. Он всегда доверял врачам. Ведь они должны были спасать жизни, а не отнимать их… — Савада! Ты не уснул? – Шига слегка тряс его за плечо. Увидев, что пациент недовольно посмотрел на него, сенсей улыбнулся и потряс перед лицом шокированного Тсуны полным кровью шприцем. — Вдвое больше нормы. Во сколько же начались твои «приключения»? — Около двух часов ночи, — Савада и сам не знал, зачем сказал это. И очень удивил дока, который не ожидал такого признания. – Сенсей, Вы будете накладывать гипс? — Да… Сейчас, — Шига взял заранее приготовленные бинты со стола. Еще раз, окинув мальчика взглядом, он повернул сломанную кисть под неудобным углом. — Так надо, — будто предвидя следующий вопрос, сказал сенсей. Обреченно вдохнув, Тсуна решил отдаться во власть наступающих событий. Они-то обещали быть куда лучше ночных. *** — Ух е… — единственное, что вырвалось у Хибари, когда он открыл глаза. Все-таки он вчера сильно перебрал, о чем сейчас жалел. Голова, казалось, была сделана из свинца, а тело ужасно хотело пить. Еле переборов себя, Кея все же сполз с дивана и, не открывая глаз, поплелся на кухню. Только там, умывшись и выпив за раз около трех кружек ледяной воды, к Хранителю начала возвращаться память о вчерашних событиях. Не целиком, по кусочкам. Вот он на вечеринке, вот к нему подходит мужик с коктейлем и, взяв «на слабо», заставляет выпить его. Вот он, почему-то, дерется с какими-то придурками, вот его в туалете клуба умывает Тсунаеши. Следующее, что всплывает в памяти – белая рубашка таксиста, но никого в салоне больше нет. После этого память на отрез отказывалась возвращаться. Хибари опустил голову под струю воды. Полегчало… Понемногу стали проясняться остальные моменты вечера. Например, что помимо Тсуны с ними был еще и Гокудера. Или что он сам вышел из такси, сказал водителю, что тот мог ехать. А дальше опять провалы. Поклявшись себе в том, что больше никогда не будет пить спиртное, Кея пошел обратно в комнату. Увиденное вернуло «забытые воспоминания» намного эффективнее чьих-то рассказов. В помещении стоял невообразимый бардак. Но самый ужас приходился на район дивана. Сбившаяся накидка, порванная подушка, а на покрывале следы засохшей спермы и крови… И если первое можно было кое-как объяснить, то последнее – нельзя. В этот момент последний провал в памяти начал заполняться. Все… Все ночные события всплыли из глубин сознания с очень четкими очертаниями. В точной последовательности. От этого делалось дурно. Хибари впервые почувствовал отвращение к себе самому. Кея мгновенно выскочил из комнаты и, закрывшись в ванной, еще долго стоял под ледяными струями воды. *** Утро выдалось пасмурным. Ветра не было, отчего духота наполняла маленький городок. Савада не спешно шел домой, безуспешно пытаясь придумать нейтральную причину для оправдания гипса на левой и полностью забинтованной правой рук. Вот он, Десятый босс, внушающий ужас семьи Вонголы, стоит перед своим домом, не решаясь зайти. Ибо он знал, какая будет реакция. Но делать нечего. Причину он так и не придумал, значит, придется импровизировать. Вдохнув поглубже и отгоняя от себя назойливые мысли, Савада зашел внутрь… Реакция оказалась хуже, чем ожидал мальчик. Нана мгновенно уронила поднос с чашками, дети стали безобразничать еще сильнее, Реборн не остался в стороне и, дав нерадивому ученику подзатыльник, прочел Тсуне лекцию на тему «Как важно в это неспокойное время оставаться здоровым». Но когда пришли Хару с Кеко, то от визга всем заложило уши, а замыкающий процессию Гокудера чуть не убил себя (да и Десятого) за то, что из-за него кто-то посмел напасть на босса. Крики, визги, вздохи и охи продолжались целый день, из-за чего Савада просто хотел сбежать из этого дурдома, но представить реакцию на такой поступок с «пострадавшей» стороны было легко. Мальчик решил отказаться от этой идеи. Все более или менее успокоилось к вечеру, когда все разошлись. Ну почти все. Хаято на отрез отказался отходить от Десятого. Аргументы типа «завтра занятия» он спокойно пропускал мимо ушей. Как только голова Тсуны коснулась подушки, мальчик мгновенно уснул. Вымотанный морально и физически организм требовал долгожданного отдыха. *** Собирались долго. Собирались в небывалой суматохе. Каждую минуту что-нибудь падало, кричало, взрывалось. А забинтованная и загипсованная руки не давали по быстренькому собраться. Пришлось просить помощи у Гокудеры. Он с радостью помог застегнуть рубашку и завязать галстук. Казалось, что мир слетел с катушек. Десятый не выдержал. Схватив Хаято под руку, он решительно вышел из дома. *** «Единственное, ради чего стоит посещать занятия, является обеденный перерыв» — Тсуна не помнил, кто ему сказал это. То ли Ямамото, то ли Гокудера. Он никак не мог вспомнить. Но одно знал точно – он полностью согласен с этим утверждением. Забраться с друзьями на крышу, пообедать под веселую болтовню ребят или подремать. Но сегодня Савада восседал в гордом одиночестве. Ямамото срочно вызвали в клуб, а Хаято заставили дежурить по классу. Мальчик хотел ему помочь, но все предложения были жестко оборваны. — Десятый, извините, но с Вашими травмами Вы будете больше мешать, чем помогать. — Но… — Идите лучше пообедайте. Сегодня замечательная погода. На крыше должно быть очень хорошо. — Один… — проговорил про себя Савада. — Вы что-то сказали? — Нет. Как разделаешься с делами, так приходи. — Конечно! – энтузиазма у Гокудеры хоть отбавляй. Вот сейчас, Тсуна сидел, опрокинув голову и облокотившись о стену. Закрыл глаза. Прохладный ветер обдувал лицо, играл с прядями волос, проникал под форму, нежно лаская тело. Савада любил немного ветреную погоду без солнца. Ни жарко, ни холодно. «Идеальная» — самое точное определение. — Тсунаеши? Его размышления были прерваны. Остановлены человеком, с которым надо поговорить, но после случившегося более чем страшно. — Хибари … — сан? – выдавил наконец из себя Тсуна. — Я хотел бы поговорить. — Поговорить? – Хибари? Поговорить? Не иначе, как мир перевернется. — Да… О том, что случилось после вечеринки, — он замолчал. Савада не торопил. Интуиция подсказывала, что сейчас важно именно выслушать. Не перебивая. Все. – Я хотел бы извиниться. Оправдывать свои действия не собираюсь – это удел слабых, да и мое извинение мало чем могут помочь. Но все же, — он присел напротив Тсуны. — Хибари-сан, — Савада смело посмотрел ему в глаза. – Вы понимаете, что Вы сделали? Кея потупил взгляд. — Да, — едва различимое. Немногим громче ветерка. — Вы понимаете, насколько это было эгоистично с Вашей стороны? – голос мальчика звучал ровно. Не дрожал, не переходил на крик. — Да, — уже громче. — Вы понимаете, насколько было больно мне? — Да. — А, по-моему, ни черта вы не понимаете, — все так же спокойно. Мгновенная вспышка ярости заставила Хибари с силой ударить стенку над головой Десятого. Тсуна вздрогнул, но взгляда не отвел. — Было больно, говоришь? Было страшно, говоришь? Ты представляешь, каково было мне, проснуться и вспомнить весь тот ужас, что произошел ночью? – Хибари твердо посмотрел на Тсуну. Его глаза, словно темные омуты, затягивали мальчика в самую пучину эмоций Кеи. На самое дно. И среди отчаяния, страха, превосходства и силы мальчик разглядел проблески некого беспокойства? Нет, быть такого не может. — Вас не должно это волновать. Вы всегда получаете то, к чему стремитесь. В тот раз было тоже самое. Тогда почему Вы извиняетесь?.. Громкое «Дин-Дон» пронеслось над школой. — Сейчас начнется урок, Хибари-сан. Надо поторопиться, — голос Десятого по прежнему ничего не выражал. Он встал, но отойти ему не дали. Кея резко повернулся и положил руки на плечи. Тсуна вздрогнул. После той ночи он перестал быть хоть в чем-то уверен. — Да? — Мы еще не закончили. — Разве? – Савада все еще не шевелился. Он знал, одно неверное движение, и последствия будут самыми непредсказуемыми. — Прости, — Кея обнял Тсуну со спины. Обнял так, как будто в его руках находилось что-то очень хрупкое и ценное. Едва касаясь. – Прости меня, — шепнул он и прижался макушкой к шее мальчика. Понятие «Время» растворилось. Тсуна не знал, сколько они так простояли. Несмотря на то, что воспоминания о недавних событиях были еще свежи, чувствовать неуверенные объятия хранителя, его сбившееся дыхание и мягкое тепло его тела было приятно. — Хибари – сан, — через некоторое время все же вымолвил Савада, — я все понял. Отпустите ме... — Нет,— слишком резко и холодно. – Позволь побыть так еще немного, — уже намного мягче сказал Кея и сильнее прижался к своему боссу. Тсуна всегда туго соображал. Не случилось чуда и в этот раз. Лишь спустя энное количество времени он понял, в какой ситуации сейчас находится. Кровь мгновенно прилила к голове, заставив его густо покраснеть. — Хибари-сан? – мальчик коснулся забинтованной рукой до кисти Хранителя Кольца Облака. – Вы не могли бы меня отпустить? — Нет, — спокойно сказал Кея, обжигая своим дыханием шею Десятого. Чуть отстранившись, Хибари неспешно развернул Тсуну к себе. Его спокойный взгляд скользнул по лицу мальчика. Он всматривался в него, в его глаза, цвета спелого апельсина, в поднявшиеся от удивленные брови, небольшой нос, покрасневшие щеки, плотно сжатые губы... Запомнив, кажется, мельчайшую деталь его еще совсем детского лица, Кея осторожно коснулся скулы Десятого. Увидев, как мальчик практически мгновенно стал бардовым, Хибари чуть улыбнувшись, провел по щеке и завел руку за ухо, немного спутав пальцами волосы. «Как мило»— пронеслось в голове Хранителя, когда он увидел совершенно запутывавшего в себе Тсуну. — Прости, — прошептал Кея и поцеловал Саваду. То, что в этот момент творилось в голове маленького босса, описывалось одним словом – Дурдом. Мысли, словно фейерверки, взрывались только зародившись. Разлетались на миллионы частиц. Но после того как его поцеловали, мальчик совсем перестал понимать ситуацию. Сосредоточиться, когда руки Кеи уже приподняли рубашку и самым наглым образом касаются спины, было невозможно. Поэтому Тсуна решил, что это сон. Приятный или кошмар он поймет потом. Немногим позже. В это время Хибари уже развязал мальчику галстук и полностью расстегнул рубашку. Он едва касался этого желанного тела. Надо было ждать, чтобы Савада его не оттолкнул. Мельком взглянув на его лицо и, не увидев в нем даже намека на отвращение, Кея, приобняв Тсуну, заставил его лечь на горячий бетон. После чего, тут же поцеловал его. Глубоко, нежно. Словно хотел слиться с ним в одно целое. Но Саваде, не привыкшему к столь продолжительным остановкам дыхания, мгновенно перестало хватать кислорода. Это вообще был первый «взрослый» поцелуй. Если не считать каждоутренних маминых чмоков в лоб. Было жарко. Было больно, но только в начале. Тсуна не понял, когда Хибари вошел в него, так же, как и не понял, когда вышел. Просто, в какой-то момент, он понял, что они стали одним целым. Это было ни как в прошлый раз. Все было по-другому. Все проблемы уже не казались столь важными, и только сейчас он понял одну истину. — Люблю... наверное, — и тут же уснул. — Тоже, — улыбнувшись, сказал Хибари. Он не помнил, когда начал посматривать на Саваду. Возможно, после того случая в больнице. Возможно, позже. Но когда осознал, что перестал видеть в нем просто босса, было слишком поздно – уже влюбился. Долго, очень долго подавлял эти ненормальные чувства. Старался отвлечься. Старался не показываться перед ним, и это прекрасно выходило. Но стоило закрыть глаза, как сознание тут же рисовала его образ. В мельчайших деталях. От наивности в глазах, до сильнейших ударов. Все. Но в тот раз алкоголь прорвал эту стойкую платину. — Хотя, все не так уж плохо, — в пустоту сказал Кея, заворачивая Тсуну в свой пиджак. – Совсем неплохо, — и, облокотив мальчика на себя, он коснулся губами его немного мокрого лба.