fire

Муза похожа на разбитую фарфоровую куклу. Она густо красит ресницы, поджимая губы каждый раз, когда промахивается, и рисует толстые стрелки, стараясь придать глазам выразительности. У нее взгляд потухший, как у усталой женщины. Сломленной, пережившей потери и горести. Наверное, это действительно так, вот только не собиралась Муза становиться такой в двадцать с хвостиком лет. Она рисует на губах улыбку алой помадой. Такой же алой, как вино, которым она иногда скрашивает одинокие вечера без подруг. Оно кислое, как и лица Винкс под масками мудрых и всесильных фей. А те, в свою очередь, такие же пустые как и бесконечные метафоры, которыми Муза окружает себя от скуки. Муза бесконечно усталая и всегда безразличная. Она улыбается нарисованной улыбкой, кривой и неестественной, заставляя других морщиться от раздражения и презрения. Ее это не беспокоит. Наоборот, ей даже нравится. Она наблюдает за маскарадом человеческого лицемерия, вглядывается в лица, сияющие восхищением и благодарностью, но видит лишь скуку и презрение. Муза наблюдает за Блум и не понимает почему та до сих пор пытается все исправить. Муза тащит подругу на себя, едва ли не силой открывая той глаза и понимает что те, на удивление, уже были открыты. За спиной тихо шепчутся, что Винкс уже изжили себя. Даже стены поговаривают о том, что их время истекло. Фея пламени Дракона пытается казаться наивной. Она надевает наряды Стеллы, подавляя раздражение. Она поливает цветы Флоры, сдерживаясь от порывов их сжечь. Она целует Ская, стараясь прекратить это как можно быстрее. Новый день отличается лишь количеством бреда, происходящего вокруг, и бесконечным ворохом новых угроз, нависающих над бедным магическим миром. Иногда (да что там, всегда) ей кажется, что весь мир сошел с ума. Иногда она находит странным то, что целые магические королевства не в силах справиться с чем-то, с чем обязательно справятся Винкс. Иногда фея думает, что это нескончаемая ловушка с однотипного дерьма, которое ей пытаются преподнести в красочной и интересной обертке. Блум плачет, понимая, что сама же вогнала себя в эту ловушку. Муза и Блум почему-то проводят больше времени вместе. Муза и Блум - спасительные круги друг за друга и обе пытаются спастись от бесконечного круговорота событий, которые уже не кажутся такими уж и разнообразными. Вся жизнь Музы и Блум напоминает им день сурка. Фея музыки не страдает по Ривену. Она с самого начала не испытывала к его уходу ничего, кроме всепоглощающей усталости и апатии. Она даже любила его чисто по привычке и потому, что так было нужно. Ривен оказался умнее ее и смог сбежать из тюрьмы без неба в полосочку. Ривен умел соскочить вовремя, хотя тут, кажется, слегка опоздал. Блум с детства мечтала о прекрасном принце на белом коне. Она обклеивала свою комнату на Земле рисунками фей, не забывая о портретах воображаемых рыцарей сердце, чью внешность выискивала в лицах прохожих. Она мечтала жить красиво и беззаботно, горячо любимая своим безупречным принцем, каким и был ее Скай. Она грезила верой в фей и мечтала стать такой же. Блум - девочка-принцесса, подобная тем однотипным из Диснея, которые постоянно поют о лучшей жизни, которую хотят. Муза цепляется за фею пламени Дракона мертвой хваткой и падает куда-то вниз, в бездну, куда уже давным давно попала принцесса. Муза совсем не похожа на принца, да и спасать ее она не собирается, но почему-то с ней Блум комфортнее и даже липкий мороз в груди заполняется чем-то другим, теплым и отогревающим. Муза сгорает в подруге как в жарком огне, напоминая себе бумажный текст попсовых песен, которые Винкс так любят петь. Она воспламеняется добровольно, позволяя сжигать себя и оставить лишь тлеющий огрызок с едва различимыми фразами про дружбу и любовь. Фее музыки нравится гореть, ведь она, подобно фениксу, возродится снова и взлетит куда-то к небесам, вытаскивая из темного омута Блум вместе с собой. Фея музыки совсем не похожа на принца, но, если потребуется, она будет им. А ее прекрасная принцесса будет и дальше сжигать ее, чтобы любоваться тлеющим огнем и пеплом, что разносит ветер.