Дорогой и единственный

Теплые руки гладили тело, исследовали самые потаенные его уголки, находили самые чувствительные точки. Мышцы на животе напряглись, слегка подрагивая от возбуждения. Дыхание совсем сбилось, сердце бешено стучало, словно пыталось вырваться из грудной клетки. Он закинул голову и только сильнее сжал рыжие волосы. Рыжие, как огонь, пылающий в глазах Накахары. Огонь страсти, возбуждения. Мурашки бегали по телу, все оно сжималось от ожидания и предвкушения. Акутагава не мог дождаться. Его голова начинала гудеть, не в силах держать в себе столько энергии. Но в один миг колючая проволока сковала все тело. Острые иголки впивались в бока, Акутагава выгнулся, стараясь сдержать крик. Живот стал самым нежным местом и именно туда направлялись все иглы. -Б...больно... - он бросил молящий взгляд в сторону Чуи и не увидел ответа. Страх заставил дыхание стать частым. Толчок. Боль наступала, охватывала самые дальние уголки. Ему хотелось кричать от боли, биться в истерике и слезах, но он терпел. Еще. Он потянулся вперед, обхватывая руками шею Накахары и неумело двигая бедрами, пытаясь уменьшить поток колющей боли. На глаза действительно начинали наворачиваться слезы, сколько Рюноскэ не старался их сморгнуть. Но после боль прекратилась так же резко, как и началась, и органы почувствовали насколько глубоко тот вошел. Живот снова покрылся мурашками, уже стоявшая плоть чуть пульсировала, готовая выпустить содержимое наружу. Комнату заполнили стоны обоих. Он искренне надеялся, что их никто не услышит. Громкие, протяжные стоны. С каждым толчком, Рюноскэ чувствовал, как по органу Чуи пробирается тепло. Оно было все ближе, пока не хлынуло. Он снова выгнулся, принимая теплую жидкость и чуть ли не падая на своего "коллегу". Солнце скрылось за тучами с самого утра. Холодная весна принесла с собой много дождей и грязи. Окно было приоткрыто, запах дождя перебивал запах белой жидкости на полу и на кровати. Чуя лежал один, скромно пристроившись с краю. Одеяло, заботливо подоткнутое кем-то под Накахару, накрывало его почти с головой. Соседняя подушка была помята. Он всегда уходил утром, не прощаясь и не оставляя записки, только укутывал посильнее в одеяло своего дорогого. Да, дорогого и единственного.